Кристиан Мёрк - Дорогой Джим
— Сюда!
От ужаса Найалл взвился, словно подброшенный пружиной. Так это был не сон! Лодыжка, которую он подвернул, мигом напомнила о себе острой болью, и Найалл, мучительно взвыв, рухнул, вновь приземлившись на свой многострадальный зад. Этот голос, который ему послышался, он…
— Расслабьтесь, — хихикнул возле его уха ехидный детский голосок. — Они сейчас рыщут вдоль берега, это далеко отсюда. Но скоро они вернутся.
— Кто?!
Из-за дерева выскользнула детская фигурка. Это оказалась девочка. Черный прорезиненный плащ и сапоги, в которые она была одета, были размера на два больше, чем ей нужно, — наверное, стащила у матери, решил Найалл. Капюшон она натянула до подбородка, но Найаллу хватило одного взгляда, чтобы узнать честолюбивую шестиклассницу, одну из учениц Фионы.
Мэри Кэтрин с улыбкой присела возле него на корточки.
— Явилась помочь охотникам настичь жертву, да? — с горькой насмешкой выдавил он.
— Нет. Просто у вас есть кое-что такое, что мне нужно. Может, сторгуемся? Только не делайте вид, что не понимаете, о чем я говорю. — Вытащив из кармана плаща чудовищно огромный старый фонарь, она демонстративно положила палец на кнопку «Вкл.» и усмехнулась. — И учтите: мой папаша и остальные среагируют на него быстрее, чем на телефонный звонок! Они там все глаза проглядели, разыскивая вас. Уж очень им хочется глянуть на незнакомого парня, который долго-долго пробыл наедине с единственной дочкой мистера Кремина. Держу пари, горячая будет встреча!
Найалл затравленно оглянулся — узенькие лучики света, шарившие по дороге, явно были значительно ближе, чем минуту назад. Судя по всему, преследователи совещались, в какой стороне искать. Достаточно вспышки фонарика Мэри Кэтрин, и через мгновение они будут здесь.
Девочка, не обращая на него внимания, порылась в школьном рюкзаке, который висел у нее на груди. В ее руке оказался простой конверт из коричневой бумаги — выглядел он так, словно долгое время валялся в сточной канаве.
— Ну, что, по рукам? — спросила она. Странички записной книжки, которую она вытащила из конверта, заскорузли и покоробились, казалось, она вот-вот рассыплется на глазах. — Я уже сняла с него копию, так что он мне больше не нужен. Но зато мне нужна первая часть. Дневник мисс Уэлш. Покажите мне его.
Девочка наклонилась так низко, что Найалл машинально заглянул в широко раскрытые голубые глаза — ни жалости, ни даже намека на сомнение, ничего — одно ледяное упорство! Вздохнув, он сунул руку в задний карман брюк, нащупал шершавую обложку и покорно сунул его в руки Мэри Кэтрин.
— А кто была та девушка возле могилы? — не утерпел он.
Ужасное дитя невозмутимо пожало плечами.
— Кто ее знает? Они все время таскаются на кладбище — а смотритель гоняет их оттуда. Иной раз так обкурятся, что дым из ушей идет! — По губам ее скользнула хитрая улыбка. — Но мой папаша твердит, чтобы я опасалась незнакомых мужчин вроде тебя, а не каких-то полудохлых хиппи!
— И что, по мнению твоего отца, я пытался сделать с тобой в классе?
— Включите воображение! — коварно хихикнула Мэри Кэтрин. — После Джима родители теперь глаз с нас не спускают. Только сунься — мало не покажется.
— Маленькая ведьма.
Свободной рукой девочка сделала небрежный жест.
— Лучше бы спасибо сказали, что вообще отдала вам дневник Рошин. Могла бы этого не делать — загнала бы кому-то из журналистов. Их в городе до сих пор полным-полно.
— Как он к тебе-то попал?
Мэри Кэтрин улыбнулась.
Слева от Найалла снова замелькали огоньки, только теперь его преследователи явно чувствовали себя увереннее. Медленно, но неотвратимо они карабкались вверх по склону холма… к нему.
— После того как умер отец Мэллой, я помогала убираться у него, в доме священника, я имею в виду, — объяснила она. — А конверт… он просто лежал там, и все. Его экономка, миссис Кейн, даже не заметила, как я его взяла. Некоторые страницы отсутствуют. Должно быть, он какое-то время провалялся в мусорном баке под дождем. — Она вытянула шею, и луч фонаря задел ее макушку. — Все! Времени больше нет. Так что скажете — по рукам?
Найалл со вздохом протянул ей дневник Фионы. Она отдала ему тот, что держала в руке.
— И не вздумайте сидеть здесь, — предупредила Мэри Кэтрин, похоже, искренне озабоченная его безопасностью. Привстав, девочка указала на север, туда, где длинная гряда холмов тянулась к Эйрису. — Только не идите по дороге. Держитесь от нее в стороне. Пройдете полчаса — увидите брошенный коттедж. И не бойтесь. Я никому про вас не скажу. Обещаю.
Лодыжка болела адски, но страх, добавив адреналина, гнал Найалла вперед. Парень машинально провел ладонью по дневнику Рошин — на ощупь он мало чем отличался от дневника Фионы, разве что пострадал сильнее, вероятно, от непогоды. Первая страница превратилась в какую-то бесформенную массу, так что разобрать, что там написано, было уже невозможно.
— Но почему ты мне его отдаешь?
Девочка нахмурилась, словно ничего глупее в жизни не слышала.
— Потому что мисс Уэлш всегда говорила, что с незнакомыми людьми нужно вести себя по-хорошему, — наставительно проговорила она и через мгновение растаяла в темноте, оставив Найалла одного под дождем с новым сокровищем в руках.
Он прошагал через поля не меньше часа, прежде чем уперся в каменную стену.
Что там, за ней, разобрать было невозможно — набухшие дождем тучи провисли до самой земли, укрыв собой близлежащие холмы, серый туман извивался между ними, словно кольца каких-то омерзительных змей. Спотыкаясь в темноте, Найалл побрел вперед, направляясь туда, где, как ему казалось, виднелась дверь. Легкий толчок, слабый скрип — и он внутри. Пальцы Найалла нащупали выключатель, — увы, тот не работал. Потом он наткнулся на что-то мягкое и застыл, давая глазам привыкнуть к темноте. Что это — диван… стул? Нагнувшись, Найалл провел рукой — что бы это ни было, оно оказалось сухим. Где-то над головой капала вода — наверное, прохудилась крыша. Ногу Найалла жгло, как огнем. Однако любопытство было сильнее боли.
Включив мобильник, он поднес светящийся экран к лежащей на коленях тетради. Не увидят ли слабый синеватый свет его преследователи? Опустив телефон к самому полу, Найалл разглядел высохший крысиный помет и клочки изгрызенной бумаги. Похоже, тут уже довольно давно никто не жил. Сунув телефон обратно в карман, Найалл повернул голову туда, где, как ему казалось, должно было быть окно. Там царила кромешная тьма. Кажется, от погони удалось оторваться. Может, Мэри Кэтрин направила отца в противоположную сторону, к вершине холма? Как бы там ни было, какой-никакой свет у него был — значит, есть возможность заглянуть в дневник. На экране мобильника оставались еще три деления, а ждать рассвета было недолго.
— Ну же, поведай мне свою тайну, Рошин, — прошептал Найалл, открывая первую страницу.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ДНЕВНИК РОШИН
XVIВпервые я стала слышать голоса, когда мне стукнуло шесть.
Ну да… знаю, о чем вы сразу подумали. Бедная девочка, живет затворницей, вот и не может никак повзрослеть. Такое асоциальное поведение — прямой путь к алкоголизму. Ничего удивительного, что бедняжка предпочитает общаться с радиоприемником, а не с живыми людьми. Конец в таких случаях, увы, предсказуем — натянет черные джинсы и будет подрабатывать на улице, став жертвой очередного сутенера. Правильно? В общем и целом да — но это не для меня. Видите ли, всю свою жизнь я витала в облаках. Из дешевеньких транзисторов лились голоса, благодаря им я взмывала ввысь — качалась на облаках, закрыв глаза, путешествовала по Калахари или рыскала по семи морям. И все это не выходя из дома. Понимаете, комнатушка, которую я еще девочкой делила с сестрами, была крохотной и очень тесной. Мы с Ифе спали в одной постели — до того самого дня, когда из-за взрыва в доме остались сиротами. И все те годы, пока я жила на «полупансионе» у тетушки Мойры, только благодаря невидимым глазу радиоволнам унылые воскресенья становились сносными, а скучные до зубной боли будни так и вовсе великолепными.
С тех пор я храню верность голосам. Потому что они никогда не покидали меня.
Комната, где я пишу сейчас этот дневник, который ты станешь читать, настолько тесная, что ее и комнатой-то трудно назвать. Это просто узкая ниша в стене дома тетушки Мойры в Дублине — дома, из которого, как говорит Фиона, нам не суждено выйти живыми. Возможно, она права. Я уже ничего не знаю. Теперь я обычно чувствую себя слишком усталой, чтобы думать о чем-то, кроме сосущей боли в груди. А вот Фиона трещит без умолку, ну не странно ли? Впрочем, она всегда была такая. Я обожаю Фиону, но иногда то, что она говорит, приходится делить на два, на четыре, на шесть, на восемь — только так можно понять, что она в действительности хотела сказать. О ее ненормальной любви к этим чертовым фараонам вообще молчу.
