Джонатам Келлерман - Пациент всегда мертв
— Слушаю вас.
— Это Джек Мактелл. Из "Лос-Анджелес таймс". Я насчет снимка, который вы хотите через нас прокатать.
— Фотография жертвы убийства. Некий детектив из полицейского управления Лос-Анджелеса хотел бы, чтобы ее опубликовали, однако его начальство считает, что это вас не заинтересует.
— Что ж, я точно могу кое-что пообещать.
— Мне принести фото?
— Если вам так хочется.
Редакция "Таймс" находилась на Первой улице в одном из тех массивных зданий из серого камня, которыми полон центр города. Оказавшись затянутым в болото трафика, я медленно катил в поисках места, где можно остановиться, и наконец высмотрел кусок асфальта на безумно дорогой переполненной стоянке в пяти кварталах от редакции.
Три охранника патрулировали громадный гулкий вестибюль "Таймс". Они пропустили несколько человек, но остановили меня. Двое выряженных в униформу молодцов старательно изображали, что пристально наблюдают за мной, в то время как третий позвонил в кабинет Джека Мактелла, пролаял в трубку мое имя, отсоединился и приказал мне ждать. Через десять минут из двери лифта появилась молодая, коротко стриженная дама в черном свитере, джинсах и кроссовках. Она осмотрелась, увидела меня и направилась в нашу сторону.
— Вы тот человек со снимком?
На редакционном бейдже я прочитал ее имя - Дженнифер Дафф. Левая бровь женщины была проткнута крошечной стальной спиралькой.
— Это для мистера Мактелла. — Я протянул ей конверт.
Дама взяла его осторожно, словно он был окрашен, зажав между большим и указательным пальцами, повернулась и ушла.
Потом я проторчал на парковке двадцать минут в ожидании, когда служащий стоянки переставит шесть машин и освободит мою "севилью". Пока он суетился, я направил сообщение Майло о том, что фото уже в "Таймс" и теперь все зависит от доброй воли редактора. К этому времени он тоже находился в центре, всего в паре кварталов от меня, и работал в архиве.
На въезде на Сто первую дорогу сгрузились машины, и я поехал по бульвару Олимпик-Вест. Я сделал данный маневр не только для того, чтобы миновать пробку. Эта дорога пролегала мимо офиса Мэри Лу Коппел.
К трем тридцати я добрался до Палм-драйв, свернул налево и неспешно въехал в переулок у офисного здания. "Мерседесы" Гулла и Ларсена были на месте и стояли рядом с несколькими роскошными автомобилями последних моделей. У сломанного автомата для оплаты стоянки был припаркован пикап цвета меди. Белая надпись на его борту гласила: "Чистка ковров и занавесей".
Задние стеоянные двери были открыты и подперты деревянным треугольником. Я припарковался и вылез из машины.
В коридоре пахло, как в прачечной, несвежим бельем. Полиэстер у меня под ногами проминался и слегка чавкал. В дальнем конце зала какой-то мужчина лениво выписывал круги промышленным моющим пылесосом.
Две двери "Черитэбл плэннинг" были открыты. Изнутри доносился металлический гул. Я заглянул.
Другой мужчина, приземистый, коренастый, латиноамериканской наружности, одетый в мятую серую рабочую одежду, водил таким же аппаратом по тонкому голубому покрытию, которым был выстлан пол в "Черитэбл". Ко мне он находился спиной, а гудение заглушало мои шаги.
Направо располагался маленький кабинет. Вертящееся кресло было поднято на поцарапанный стальной стол. В углу находился компьютерный столик на колесиках, на котором примостился "Ай-би-эм". На столе рядом с креслом лежали пять схваченных резинками пачек почтовой корреспонденции.
Я проверил обратные адреса. "Юнайтед уэй", кампания за грамотность, "Фонд "Благодарения", бал пожарных… Я просмотрел все пачки.
Всем были нужны деньги Сонни Коппела.
Остальная часть помещения представляла собой громадную комнату с высокими горизонтальными окнами, прикрытыми дешевыми нейлоновыми занавесками. Комната была пуста, если не считать нескольких раскладных стульев, составленных у стены.
Латиноамериканец машину, медленно, словно ощущая боль, разогнулся, провел рукой по волосам, вытащил из кармана сигарету и прикурил. По-прежнему стоя ко мне спиной.
Он курил, аккуратно стряхивая пепел себе на ладонь.
— Эй!
Мужчина обернулся. Удивление, а не испуг. Он посмотрел на свою сигарету. Поморгал. Пожал плечами.
— Но пермисо?
— Кури, это меня не волнует, — сказал я.
Сдержанная улыбка. Отсутствие припухлости вокруг глаз, отсутствие дурацких татуировок.
— Устед но эс эль патрон? Вы не босс?
— Нет. Во всяком случае, не сегодня.
— О'кей. — Он рассмеялся и затянулся сигаретой. — Может быть, завтра.
— Я хотел бы арендовать это помещение.
Ничего не выражающий взгляд.
Я указал на мокрый ковер.
— Хорошая работа.
— Спасибо.
Я ушел, раздумывая, что же он там смыл.
Сонни Коппел, похоже, не соврал про "Черитэбл плэннинг". Но может быть, это полуправда? Разновидность стратегической обороны?
Так или иначе, все эти квадратные метры оставлены пустыми.
Если Майло был прав и Гэвин околачивался здесь, шпионил, записывал номера машин, что же парню удалось увидеть?
Пустая комната. Пара дюжин раскладных стульев.
Что еще нужно для групповой терапии?
Сеансы уже начались?
Что здесь происходит?
Я отъехал на один квартал, свернул на обочину и опять задумался о Гэвине Куике.
С травмированным мозгом он все же смог удержать при себе свои тайны.
Или же не смог? Возможно, он доверился отцу и именно поэтому Джерри Куик убрал его комнату?
И еще — упрятав жену к сестре, Куик куда-то уехал. Обычный бизнес, или он пустился в бега, потому что знает?
Эйлин Пэкстон сказала, что Джерри нанимает шлюх в качестве секретарш. У секретарши, с которой я познакомился, была увеличенная грудь и слишком длинные для печатания на компьютере ногти.
Вел ли Джерри какую-то тайную жизнь?
Гэвина убили вместе с белокурой девушкой, на которую никто не потрудился подать в розыск. Я все время задавался вопросом, не профессионалка ли она. Джерри и Гэвин — оба были сексуально озабоченными.
Может, действительно блондинка была подарком отца сыну?
Энджи Пол, посмотрев на фото, заявила, что не знает ее. Майло заметил, что она при этом моргнула. Потому что на снимке был труп?
Блондинка.
Тип, который нравился Гэвину. Двумя милями севернее, в престижном районе, жила некая белокурая девушка, знавшая Гэвина до аварии. Девушка, с которой мы еще не беседовали. В последний раз, когда я следил за Кайлой Бартелл, она поехала на полуденный сеанс в парикмахерскую. Это значит, что она не ограничена рабочим временем с девяти до пяти.
Богатая девочка с массой свободного времени? Быть может, она уделит мне малую толику.
Особняк Бартеллов, безжизненный как морг, укрывался за белой металлической оградой. На подъездной дорожке стоял белый "бентли-мулсанн", но не было никаких признаков присутствия красного "Чероки" Кайлы.
Я поехал на Сансет. Машины со свистом проносились по обе стороны разделительной линии, и я ждал "окна", чтобы повернуть направо и встать на разворот. Это заняло некоторое время. Как раз в тот момент, когда я вывернул на бульвар, в боковом зеркале мелькнуло что-то красное.
Возможно, показалось. Но я все равно поехал назад к Камден.
***Джип стоял перед особняком.
Я проехал шесть домов и припарковался, решив подождать примерно полчаса.
Через восемнадцать минут Кайла, одетая во все белое, но с большой черной сумкой вышла из дома, села в красный внедорожник, подождала, когда откроются ворота, и пронеслась мимо меня.
Точно тот же маршрут, что и в прошлый раз. На запад по Санта-Монике к Кэнон-драйв. Опять понежиться в "Умберто"?
Но на этот раз она миновала салон и проехала еще два квартала к магазину "Райт-Эйд фармаси".
Сначала прическа, теперь косметика? Но разве такие девушки покупают косметику не в бутиках?
Пять минут наблюдения за ней, и на свой вопрос я получил ответ, который оказался для меня неожиданным.
Кайла прошла прямо к лаку для ногтей. Я стоял в конце прохода, когда она изучала полку с выставленными на ней маленькими бутылочками. Ее белый наряд состоял из короткой тенниски, демонстрировавшей загорелый живот, штанов из страусовой кожи и открытых белых сандалий на оранжевой пластиковой подошве. Ее длинные волосы были заправлены под белую джинсовую кепку, которую девушка носила козырьком назад. В ушах покачивались большие серьги из белой пластмассы. Она пару раз переступила ногами — похоже, собиралась с мыслями, глядя на лак.
Наконец Кайла выбрала флакончик и бросила его в корзинку для покупок. Затем — так быстро, что я едва успел это заметить, — еще два флакончика скользнули в ее большую черную сумку, вышитую розами.
Не очень-то подходит к белым тряпкам. Правда, вещь такого размера всегда может пригодиться.
