Питер Бенчли - Тварь
Бухта была жизнью и смертью, она давала Випу чувство покоя и безопасности, которое он не мог ясно выразить. Оно несло с собой заверение в непрерывности жизни.
Бухта все еще жила, не так полнокровно, как раньше, но в ней оставалось еще многое, что можно было любить.
Над деревьями на востоке показалась полная луна, метнувшая золотые стрелы на цапель и осветившая их, будто позолоченные статуи.
— Шарли, — сказал Дарлинг. — Выйди посмотри.
Он услышал ее шаги в доме, но они затихли у обтянутой сеткой двери.
— Нет, — проговорила Шарлотта.
— Почему?
Она не ответила. Вместо этого она подумала: «О Уильям, ты похож на старого индейца, сидящего на холме и готовящегося к смерти».
Часть IV
43
Дарлинг был разбужен свистом ветра в ветвях растущих за домом казуарин. Было еще темно, но ему не обязательно было выглядывать в окно, чтобы определить погоду: его уши сказали ему, что дует северо-западный ветер со скоростью от пятнадцати до двадцати узлов. В это время года северо-западный ветер был неустойчивым, поэтому вскоре он должен перемениться на устойчивый юго-западный или на северо-восточный и завихриться в небольшой шторм. Вип надеялся на шторм. Может быть, плавание в бурном море вызовет у Тэлли и Мэннинга морскую болезнь и они откажутся от своей затеи.
Но на это нечего было рассчитывать. Эти двое были захвачены такими силами, которые они, вероятно, и сами не осознают и которым, конечно, не могут не подчиняться, и ничто, кроме разве урагана, не удержит их.
Шарлотта лежала, свернувшись, как маленькая девочка, и глубоко дышала. Он нагнулся и поцеловал жену в шею, вдыхая ее запах и задерживая дыхание, как будто пытаясь унести с собой воспоминания о ней.
К тому времени, как он побрился, сварил кофе и разогрел кусок вчерашней бараньей ноги, небо на востоке начало светлеть и кискади стали собираться в ветвях пойнсианы, чтобы провозгласить наступление дня.
Дарлинг постоял на газоне и оглядел небо. Все еще дул свежий ветер; низкие тучи гнало к юго-востоку. Но край высокого перистого облака медленно полз к северу, указывая на то, что ветер вскоре вновь переменится на южный. К полудню зыбь на мелководье затихнет, а большие валы постепенно исчезнут в глубоких водах.
Судно натягивало канаты, тихо покачиваясь на волнах. Вип уже хотел подняться на борт, когда вдруг почувствовал, что в каюте кто-то есть. Он не был полностью уверен, поэтому приостановился и прислушался. Помимо обычных звуков — скрипа канатов, плеска воды о корпус — он услышал чье-то дыхание.
Какой-нибудь проклятый журналист, подумал он, один из этих шустрых мальчиков, которые думают, что «нет» означает «приложи побольше усилий» и что у них есть право вторгаться в частную жизнь.
Вип перешагнул через площадку трапа, ступая на стальную палубу, и сказал:
— К тому времени, как я досчитаю до трех, твоя задница должна быть на берегу, или тебе придется совершить длинный-длинный заплыв. — Затем он перешагнул через порог каюты, проговорил: — Раз... — и увидел Маркуса Шарпа, который, вскочив с места, стукнулся головой о верхнюю койку.
Шарп зевнул, потер голову, улыбнулся и сказал:
— Доброго утра, Вип...
— Вот это да, будь я проклят! — воскликнул Дарлинг. — Чему я обязан этим удовольствием?
— Я подумал, что, может быть, сегодня тебе потребуется помощь.
— Я рад паре дружеских рук, это точно, но что скажет по этому поводу Дядя Сэм?
— Дядя Сэм и послал меня... в некотором роде. Ученые по всей стране — по всему миру — пытаются подтолкнуть военно-морской флот организовать экспедицию для охоты на этого кальмара, но флот заявляет, что у него нет на это средств. Я думаю, дело в том, что флот не желает заниматься тем, о чем не имеет ни малейшего представления, и подвергать себя риску оказаться в смешном положении. Во всяком случае, они насели на Уиллингфорда, как будто от него ожидают, что он предоставит им какое-то чудодейственное средство. Когда я сказал ему, что мы выходим в море, он посчитал, что это произведет хорошее впечатление, если флот также примет участие в экспедиции, некоторым образом вывесит свой флаг — то есть меня. Предполагается, что мое присутствие создаст впечатление, будто Уиллингфорд действительно что-то предпринимает. — Шарп помолчал. — Я пытался позвонить. Я думал, что ты не будешь... Я надеюсь, что ты не возражаешь.
— Черт возьми, конечно нет. Но послушай, Маркус, я хочу, чтобы ты знал заранее, на что ты отправляешься. Эти люди...
— Я видел это животное, Вип. Или почти видел.
— Тогда о'кей. Ты прошел подготовку по подрывному делу, так?
— В течение года.
— Отлично. Это нам пригодится, — улыбнулся Дарлинг. — А тем временем первое, что нужно сделать, это сварить кофе.
* * *В шесть тридцать они снялись с якоря и медленно прошли через бухту к городской пристани, где около арендованного пикапа, доверху заваленного ящиками, их ожидали Тэлли и Мэннинг. Тэлли был в штормовке, брюках хаки и коротких резиновых сапогах. Мэннинг выглядел так, как будто сошел со страниц каталога: высокие морские сапоги, брюки с заглаженными складками, бежевая рубашка с эмблемой клуба на груди и хрустящая новая куртка фирмы «Гор-Текс» для плохой погоды.
— Для чего все это барахло? — спросил Дарлинг с крыла мостика, в то время как Шарп закреплял швартовы, — Хотите построить себе небоскреб?
Ни Тэлли, ни Мэннинг не ответили, и Дарлинг понял, что между ними сохранились натянутые отношения. «Интересно, — подумал он, — что еще они хотят? Они добились своего, и все должно бы быть замечательно».
Всего было выгружено двадцать два ящика, и их разместили на палубе под наблюдением Тэлли. Некоторые из ящиков ученый пожелал поместить в каюту, чтобы укрыть от непогоды, но большинство было уложено на корме.
Когда весь груз оказался на борту, Мэннинг вынул из кабины грузовика еще один длинный ящик. По тому, как американец нес его, Дарлинг понял, что ящик тяжелый, а старание Мэннинга не допустить, чтобы ящик обо что-нибудь ударился, указывало на то, что его содержимое представляет ценность.
— Что это? — спросил Дарлинг Мэннинга.
— Не имеет значения, — буркнул тот и скрылся в каюте. «Ах вот как? — сказал себе Дарлинг. — Ну, это мы еще посмотрим».
Фургон местной телевизионной станции выкатился из-за угла в конце проулка и остановился у края пристани. Из машины вышел журналист, за ним последовал оператор и бросился устанавливать свое оборудование.
— Капитан Дарлинг, — позвал журналист, — простите, можем ли мы поговорить с вами? Для Зет-би-эм.
— Нет, — ответил Дарлинг с крыла мостика.
— Только одну минутку. — Журналист оглянулся, чтобы убедиться, что оператор подготовился и начал снимать. — Вы отправляетесь за чудовищем. Что заставляет вас...
— Нет, ничего подобного. Что за чертовщина, сынок? Никто в здравом уме не стал бы этого делать. — Он посмотрел на корму и приказал Шарпу: — Отдай швартовы, Маркус, — а когда увидел, что все концы втянуты на борт, включил двигатель и начал медленно продвигаться между множеством судов, стоящих на якоре в бухте.
Он подождал, пока не убедился в том, что их не услышат на пристани, и тогда наклонился над перилами ходового мостика и сказал:
— Мистер Мэннинг, не можете ли вы на секундочку подняться сюда?
Мэннинг поднялся по трапу, прошел вперед и с нетерпением спросил:
— В чем дело?
— Что находится в вашем ящике?
— Я сказал вам все, что вам нужно знать.
— А-а, — протянул Дарлинг. — Понимаю.
В сотне ярдов впереди прямо на их пути стояла бортом шестидесятифутовая шхуна, а на ее флангах находились два пятидесятифутовых рыбацких судна.
— Ну что ж, тогда так... — Дарлинг схватил руку Мэннинга и положил ее на штурвал. — Вот, действуйте.
Затем он повернулся, сошел с ходового мостика и направился к трапу.
— Что вы делаете? — закричал Мэннинг.
— Собираюсь вздремнуть.
— Что-о?
— Это ваше предприятие, вы и заправляйте им.
— Вернитесь сюда! — закричал Мэннинг, глядя вперед.
Шхуна была уже на расстоянии пятидесяти ярдов, и они все приближались к ней. Свернуть было некуда, со всех сторон стояли суда.
Дарлинг начал спускаться по трапу:
— Позовите меня, когда прибудем на место.
Мэннинг потянул рычаг управления назад и крутанул штурвал, но судно не остановилось, оно отклонилось от курса, но все равно шло прямо на шхуну. Он дернул рукоятку назад, и «Капер» с грохотом переключился на задний ход и начал пятиться к корме рыбацкого судна.
— Что вы хотите? — закричал американец.
— Вы хотите заправлять всем делом? Ну вот и заправляйте.
— Нет, — запротестовал Мэннинг. — Я... Помогите!
Он двинул рычаг управления вперед, и судно вновь нацелилось на шхуну.
Дарлинг подождал еще секунду, пока Мэннинга не охватила паника, пока он не взмахнул руками и не дернулся назад. Тогда Дарлинг бросился вверх по трапу, перескакивая ступеньки, быстро прошел по палубе и взял штурвал. Он крутанул рулевое колесо, полностью открыл дроссельную заслонку и, как портной, вставляющий нитку в иголку, провел судно между носом шхуны и кормой рыбацкого судна на расстоянии не более шести дюймов от каждого из них.
