Джонатан Келлерман - Доктор Смерть
Правильный ребенок, одаренный первенец, взявший академический отпуск, чтобы ухаживать за больной матерью так и не смог свыкнуться с неизбежным. Он сбегает из общежития, просиживает всю ночь один в глухом месте... одержимый чувством вины, единственным, что он испытывает?
Соучастие. Неужели его отец настолько жесток, настолько глуп, что втянул в преступление своего сына?
Я дал волю фантазии, рассуждая, может ли Эрик быть убийцей Мейта. Теперь, после того как я лично был свидетелем его вспышки гнева, эти предположения приобретали больший вес.
Сделка с Гоадом лопнула, поэтому Ричард решает в будущем не выходить из семейного круга.
Папочка отбывает в Сан-Франциско, сынок возвращается на пару дней в Лос-Анджелес, имея ключи от отцовской машины.
Я пытался убедить себя в том, что Ричард слишком хитер для этого. Но раз он пошел на такой риск, передавая деньги в людном месте, можно ли доверять его рассудительности?
Семейная жизнь дала трещину. Основой этому послужила смерть Джоанны — вопросы как и почему. Боб Маниту утверждал, что ухудшение состояния объяснялось исключительно депрессией, и, возможно, он был прав. Но даже в этом случае эмоциональный коллапс проявляется не за один день. Что заставило женщину с двумя университетскими дипломами медленно уничтожить себя?
Что-то продолжительное... и Ричард, зная об этом, терзается сознанием вины? Таким мучительным, что ему пришлось выплеснуть свои чувства на Мейта?
Убить посланника.
Устроить кровавую бойню.
Отец и сын. И дочь.
Стейси, сидящая одна на берегу. Эрик, сидящий один под деревом. Все стремятся к одиночеству. Бегут друг от друга... эту тенденцию породило убийство Мейта? Ну вот, я снова строю догадки. Просто мания какая-то.
Давным-давно, когда мне было лет девять, я прошел через маниакальную фазу. Я прикреплял бирки на каждый ящик письменного стола, выравнивал по линейке обувь в шкафу. Не мог заснуть, не натянув одеяло на голову особым образом. Впрочем, возможно, я просто пытался укрыться от звуков отцовского гнева.
Я повернул с бульвара Ветеранов на Сансет и понесся по лощине, продолжая вести с собой бесконечный спор. Дорожка к моему дому появилась так неожиданно, что я едва не проскочил мимо. Свернув на щебень, я взлетел в гору, проскочил в ворота и резко затормозил перед своим куском «американской мечты».
Дом, милый сердцу дом. А дом Ричарда тем временем разваливается по кирпичику.
Робин наводила порядок в гостиной. Спайка нигде не было видно.
— Он в саду, — сказала Робин. — У него свои дела, если тебе интересно.
— Какая деловая псина!
Рассмеявшись, Робин поцеловала меня и только теперь заметила выражение моего лица. Она посмотрела на папку под мышкой.
— Похоже, ты тоже весь в делах.
— Ты вряд ли захочешь слушать об этом, — сказал я.
— Опять Мейт? В новостях говорили, полиция кого-то арестовала.
— Да уж.
Я рассказал о визите Корна и Деметри.
— Сюда? О господи!
— Позвонили в дверь, а затем забрали его на глазах у детей.
— Это ужасно — как Майло мог допустить такое?
— Решение принял не он. Начальство его обошло.
— Все равно, это просто ужасно — представляю, что ты пережил.
— Ребятам было гораздо хуже.
— Бедняжки... Алекс, а их отец способен на такое? Извини, они по-прежнему твои пациенты, и мне не следовало задавать этот вопрос.
— Не уверен, что они захотят и дальше иметь со мной дело, — печально усмехнулся я. — А на твой вопрос у меня нет однозначного ответа.
Однако в действительности это и было самым красноречивым ответом.
Да, способен.
— Дорогой! — вдруг сказала Робин, обнимая меня за шею.
Приподнявшись на цыпочках, она уткнулась носом мне в щеку. Только тут до меня дошло, что я уже довольно долго стою молча, погруженный в свои мысли. Папка показалась мне налитой свинцом. Я крепче прижал ее к груди.
Робин обвила меня рукой за талию, и мы прошли на кухню. Робин налила нам чай. Я сел за стол, отодвинув опус Фаско так, чтобы его не видеть. Мне приходилось прилагать все силы, чтобы не бросить Робин и не уйти с головой в крестовый поход, начатый агентом ФБР. Мне хотелось проникнуться верой в предположения Фаско, найти какие-то неопровержимые улики, доказывающие невиновность Ричарда, что сделало бы меня героем в глазах Стейси. И в глазах Эрика.
Но я вместо этого взял пульт дистанционного управления и включил телевизор. В углу экрана вспыхнула красная надпись: «Свежий выпуск!» Счастливый корреспондент радостно щебетал, вцепившись в микрофон:
— ...убийства «доктора Смерть» Элдона Мейта. Источник в полиции сообщил нам, что задержанным является Ричард Теодор Досс, сорока шести лет, состоятельный бизнесмен из Палисейдз, бывший муж Джоанны Досс, женщины, которой доктор Мейт помог покончить с собой около года назад. Пока нет никаких доказательств версии о нанятом убийце. Несколько минут назад в Западное управление полиции Лос-Анджелеса прибыл адвокат Досса. Мы будем сообщать вам о дальнейшем развитии событий. Специально для экстренного выпуска новостей Брайан Фробаш.
На заднем плане виднелось здание, которое я покинул совсем недавно. Судя по всему, телевизионщики появились сразу же после моего отъезда.
Я выключил телевизор. Робин села рядом.
Мы чокнулись.
— Твое здоровье, — сказал я.
Общество Робин я вытерпел еще десять минут. Затем, извинившись, я взял папку и ушел к себе.
* * *Раны.
Глубокие порезы.
Время было далеко за полночь. Робин заснула больше часа назад, и я не сомневался, что она не слышала, как я тихо встал и пошел к себе в кабинет.
Первая моя попытка уединиться оказалась неудачной. Не успел я раскрыть папку, в кабинет вошла Робин. Она стала уговаривать меня отправиться вместе в ванну. Пойти погулять на улицу. Съездить в Санта-Монику и поужинать в итальянском ресторане. Остаться дома и поиграть в «балду», выпить джина и усесться рядом в кровати, разгадывая кроссворд.
— Как нормальные люди, — сказал я.
— Работай, гений, — зевнула Робин.
— Я тебя люблю, — вот видишь, я сказал это, а мы не занимались любовью.
— Смотри-ка, это что-то новенькое.
— То есть?
— Ты сказал это до того. Как мило.
Она обняла меня.
И вот теперь я, накинув халат, крался по темному дому, чувствуя себя грабителем.
Зайдя в кабинет, я зажег настольную лампу с зеленым абажуром, бросившую мутное пятно света на папку.
В комнате было холодно. Во всем доме было холодно. Старый махровый халат местами вытерся до тончайшего газа. Носки я не надел. Холод, вцепившись в пятки, медленно пополз вверх к бедрам. Сказав себе, что это как нельзя лучше подходит для предстоящей работы, я пододвинул папку и развязал веревку.
Фаско предоставил полный отчет о своем исследовании жизни Гранта Раштона — Майкла Берка.
Все аккуратно и упорядочено, с ссылками и подзаголовками, листы вставлены в скоросшиватель с тремя дужками. Бесстрастные заключения патологоанатомов, ступени деградации.
Страница за страницей описаний мест преступлений — замечания и выводы Фаско, а также копии полицейских протоколов. Проза агента ФБР была более гладкой, чем корявые фразы простых следователей, и все же ей было далеко до Шекспира. Мне показалось, Фаско с упоением копается в этой мерзости, но, может быть, все дело было в том, что я устал и замерз.
Постепенно я втянулся, поймав себя на том, что не могу оторваться от страниц, покрытых мелкими буквами, от мгновенных фотографий, сделанных на местах преступлений.
Снимки жертв. Жуткие, зловещие, неестественные краски человеческого тела, изувеченного, тронутого гниением. Снимки, от которых встают волосы дыбом и мурашки бегают по коже, сделанные во имя правды. Вселенные размером три на пять дюймов, а в обрамлении мертвой плоти цветущие орхидеи выпотрошенных внутренностей, реки застывшего гемоглобина.
Мертвые лица. Эти взгляды. Лишенные души.
У меня вдруг мелькнула мысль: Мейту бы это понравилось.
Чувствовал ли он то, что происходило с ним?
Я снова вернулся к фотографиям. Женщины — то, что когда-то было женщинами, — привязанные к деревьям. Страница снимков крупным планом: резаные раны в области живота, линии цвета спелой сливы на фоне похожей на серую бумагу мертвой кожи. Ровные, аккуратные разрезы. Геометрия.
Холод достиг моей груди. Медленно вдыхая и выпуская воздух из легких, я изучал эти узоры, пытаясь восстановить в памяти посмертные снимки Мейта, которые показал мне на месте преступления Майло.
Желая найти сходство между всем этим и вложенными друг в друга квадратами, выгравированными на дряблом белом животе Мейта.
Некоторое сходство есть, но опять же Майло был прав. Многие убийцы любят заниматься резьбой по телу.
