Дениз Вудз - Ночной поезд в Инсбрук

— Значит, твои блуждания по свету окупились сполна?

— Еще бы. Только что я собрала хороший урожай: еще десять флорентийцев на зимний семестр, и надеюсь сделать то же самое в Австрии. Доход небольшой, но…

— …ты можешь колесить по свету. Так вот откуда все эти визы в паспорте.

— Точно, но я собиралась тебе сказать, что очень хочу основать свою школу. Знаешь, это бизнес хороший, а Ирландия привлекает испанцев и итальянцев, которым нравится, что их дети учатся в католической стране, где поддерживают семейные ценности. Даже арабы любят Ирландию, потому что там очень сильны религиозные традиции.

— А что ты думаешь о Египте? Там тоже открываются большие возможности, верно?

— Может быть, но страны Персидского залива побогаче. Тамошние могут платить наличными.

Ричард покачал головой:

— Кто бы мог подумать! У странствующего хиппи инстинкт хищника.

— Теперь ты мне веришь?

— Я не знаю, чему верить, но твой дублинский акцент стал более заметным.

— Ага, значит, заблудшая душа все-таки является частью чего-то большего.

— Раньше я думал, что ты часть меня.

— Прости.

— Господи. Что же мы за люди такие?!

— Обыкновенные люди. Мы думали, что между нами что-то было, хотя на самом деле…

— Поверить не могу. Я должен был оторвать свою задницу и…

Она закрыла лицо руками:

— Не надо. Все в прошлом.

— Не в прошлом. А сегодня. Сейчас.

Фрэнсис теребила свои волосы, дергая за локоны.

— Ну и хрен бы с ним, — тихо сказал Ричард. — Проехали.

Она прислонилась к нему, положив голову ему на плечо.

— Давай поговорим о тебе. Надеюсь, ты не забросил архитектуру.

Он вздохнул:

— На некоторое время пришлось о ней забыть, но я не мог долго оставаться без дела, поэтому забросил удочку и в конце концов устроился в одну египетскую фирму. Сначала я работал там чуть ли не курьером, а потом стал чертежником с чересчур высокой квалификацией, но этого было достаточно, чтобы поддерживать себя в форме и накапливать профессиональный опыт. Теперь все идет как нельзя лучше, потому что в Каире планируют создать большие совместные предприятия, и я хочу принять в этом непосредственное участие. Я не смогу больше жить без своей работы. Поэтому я и направляюсь в Лондон. На следующей неделе у меня собеседование в одной английской компании, которая участвует в конкурсе на под писание контракта. Если меня возьмут, я стану настоящим экспатриантом, который отлично зарабатывает и живет припеваючи, не то что сейчас.

— Но как ты оказался здесь, ночью, в Италии?

— Я решил сделать крюк по дороге домой.

— Только не говори, что я тебя заразила своей страстью к поездам.

— Ну, в общем, никогда не знаешь, кого повстречаешь в поезде.

— Ричард… Ты ведь не в поисках меня катаешься на поезде?

— Скажем так, за последние несколько лет я проехал немало миль по железной дороге. Есть порядка дюжины дорог от Каира до Лондона. На этот раз я поехал через Рим.

— Тебе повезло. Я не была там сам знаешь сколько, с тех пор как мы расстались. Интересно, Карен все еще там?

— Да. Вообще-то я останавливался у нее.

— У Карен?

— Ага. Мы созванивались время от времени, с тех пор как я потерял тебя из виду.

— Даже так!

— А в прошлом году она приехала в Каир на каникулы.

— Ясно. Ну и как она? Если не считать того, что она спит с моим бывшим женихом, или я ошибаюсь?

— Фрэн!

— Она спит с тобой, да?

— Как ты догадалась?

— Не знаю. Я себе слабо это представляю, но, видимо, унюхала как-то.

— Значит, ты суешь свой нос куда не следует.

— Она на десять лет старше тебя.

— И что с того?

Она медленно кивнула головой:

— Ну-у. Похоже, я оказала тебе двойную услугу: отошла в сторону и представила тебя следующей на очереди.

— Это не то, что ты думаешь. Так, временно.

— А Карен знает, что это все временно?

Ричард повернулся к ней:

— Карен знает, что я не смог тебя забыть. Это все, что ей нужно знать.

Фрэнсис обхватила голову руками:

— О господи. Как все запутано.

— И вообще, Карен все еще любит своего бывшего мужа.

— Что? До сих пор? Но ведь он ублюдок!

— Ты и половины всего не знаешь. В прошлом году он приполз к ней на коленях…

И они увлеченно начали обмениваться сплетнями о своих общих знакомых, рассказывая друг другу последние новости о разводах, новорожденных, невыполненных обещаниях, предстоящих разочарованиях. Они болтали, как двое друзей, которые никогда не расставались. Сомнения остались в стороне, они снова общались, как близкие люди, позволяя мне на время стать свидетелем той нежности, которая когда-то связывала их и которую, несмотря на все разногласия, они не могли скрыть. И правда, недоверие растворилось в воздухе так легко, что о его существовании можно было только догадываться, а проявление любви ощущалось на бессознательном уровне, так что в ее существовании можно было не сомневаться. Прошлое все еще жило в них, и я не сомневалась, что Ричард опять обнимет Фрэнсис, даже если из-за этого им будет труднее расстаться несколькими часами позже.

Их разговор неизбежно под водил их к тому времени, когда они были вместе. Вспоминая Новый год, проведенный в горах Турции, в бараке без воды и электричества, Ричард мечтательно произнес:

— Хочется снова все повторить.

— Правда?

— А тебе нет?

— Не то чтобы нет. Я была бы не против. Я бы никогда в жизни не ушла от тебя, ни за что на свете.

Он не обнял ее, а поцеловал — нерешительно, как в первый раз в жизни. Мило. Неоригинально, но довольно мило.

Они уже начали освобождаться от лишней одежды, когда она отстранилась:

— Стой.

— Почему? Ничего не изменилось, Фрэн. Ничего. Почему мы не можем продолжить на том месте, где…

— Потому что в марте я выхожу замуж.

У Ричарда из горла вырвался хриплый звук.

— Я знаю, — сказала она, — я должна была сказать раньше, но мы так много не успели сделать. У меня даже не было возможности поцеловать тебя на прощание!

— На прощание? А мне казалось, мы только что поздоровались.

— О господи, за что ты послал проклятие на мою голову! — сказала она, стукнув его. — Проклятие в лице такого обаятельного, милого, чертова сукина сына. Как это похоже на тебя — появиться ни с того ни с сего в крошечном купе посреди ночи!

— Кто он? Один из тех безумных австралийцев?

— Нет. Он ирландец.

Ричард молчал, поэтому она продолжила:

— Сама бы я ни за что не остановила свой выбор на нем. Я всегда думала, что если выйду замуж, то это будет человек вроде тебя, рядом с которым нельзя расслабляться. Кто-то, кто всегда бросает мне вызов, чтобы я постоянно была в лучшей форме. Вышло иначе. Я собираюсь связать свою жизнь с человеком, который… Ну, не знаю, с которым мне хорошо, легко. Он заботится обо мне. Он обожает хоккей на траве и кошек, а еще у него густая борода. Наверное, не совсем в моем стиле.

Ричард, вылупив глаза, смотрел куда-то в сторону коридора. Ему не хотелось слушать все это, а вот мне было интересно. Это мне она рассказывала (так, между нами, девочками) о своем мужчине. Голос у нее стал мягче. Как губка.

— С ним все ясно и понятно. Мы выращиваем овощи и гуляем по холмам в выходные дни. Вечером мы забираемся в постель с кружками какао и деремся из-за одеяла.

— Скучновато, — пробормотал Ричард, — но если тебе нравится…

— Я никогда не была так счастлива и довольна жизнью.

Ричард вышел в коридор. Мое сердце так сильно билось о грудную клетку, что я бы не удивилась, если бы кто-нибудь из них наклонился, заглянул мне в лицо и сказал:

— Ну как, тебе все слышно или погромче надо?

Фрэнсис встала и прислонилась к дверному косяку, на который они по очереди опирались всю ночь.

— Ричард, наши отношения ни к чему бы нас не привели. Мы слишком многого хотели друг от друга. Мы бы высосали друг из друга все соки и остались бы выжатыми до конца жизни. Разве мы к этому были готовы: спорить, кому сегодня лечить кошку от глистов, а кому идти за молоком? Нашим отношениям суждено было разбиться о быт. Ты клялся и божился, что именно об этом мечтаешь, ты лишился бы всего того, что дал тебе Египет. Наш роман — каприз природы. Я восхищалась тобой. Я тебя обожала. Но я не могу сказать наверняка, любила ли я тебя по-настоящему, и хорошо ли я тебя знала, потому что, когда судьба преподнесла нам испытание, оказалось, что мы не понимаем друг друга. И не доверяем друг другу. Мы до сих пор до конца друг другу не верим.

Через секунду она добавила:

— Я обрела кое-что еще. Спокойствие и простоту отношений. Ясность мысли и душевное равновесие. Тихие семейные радости. Это стоит тысячи ночей страстной любви. Я поняла это в Вади-Хальфе.

Она развернулась, но Ричард, войдя в купе, схватил ее за локоть. Затем он взял в руки обе ее ладони.