Айра Левин - Поцелуй перед смертью
— Тридцать секунд.
Как несется время!
— Послушайте, — отчаянно воззвал он. — Я хочу вам что-то сказать — о Дорри. Она… — Он отчаянно пытался придумать что-нибудь правдоподобное и вдруг заметил в полумраке на противоположном конце буквы «Т» какое-то движение. Кто-то идет! Он спасен!
— Помогите! — закричал он, размахивая одной рукой. — Эй, вы! Идите сюда! Помогите!
Движение ускорилось. Фигура приближалась.
Лео и Гант в растерянности обернулись.
Господи, благодарю Тебя!
И тут он разглядел, что это — женщина.
Марион.
— Что ты здесь?.. — закричал Лео. — Уходи! Ради бога, Марион, спускайся вниз!
Она его как будто не слышала. Подошла и встала у них за спиной. Через их плечи Берту было видно ее пылающее лицо и расширенные глаза.
Она вгляделась ему в лицо, потом ее взгляд опустился ниже. У него опять задрожали ноги… Если бы у него был револьвер…
— Марион, — взмолился он, — останови их! Они сошли с ума! Они хотят меня убить! Останови их! Они тебя послушают! Я все объясню про этот список. Все! Клянусь, что не обманывал тебя…
Она не отводила от него глаз. Потом сказала:
— Так же не лгал, объясняя, почему не сказал мне про Стоддард?
— Я тебя люблю! Клянусь, я тебя люблю. Верно, поначалу я думал о деньгах. По потом полюбил тебя! Ты же знаешь, что это правда!
— Откуда мне это знать?
— Я тебе клянусь!
— Ты так много раз клялся… — Ее пальцы появились на плечах мужчин — длинные белые пальцы с розовым маникюром. Казалось, она подталкивала мужчин вперед.
— Марион, неужели ты на это способна? Когда мы с тобой… после того, как мы с тобой….
Ее пальцы вдавились в плечи мужчин, толкая их вперед…
— Марион! — тщетно воззвал он.
И вдруг ощутил, что к грохоту цеха прибавилось еще какое-то рокотание. С правой стороны до него дошла волна жара. Кабина! Он резко повернулся, держась за стойку обеими рукам. Вот она — до нее осталось не больше пяти метров. Она, скрежеща, ехала по рельсам, а из брюха у нее тянулись канаты. Через окошко впереди кабинки ему была видна голова в серой шапке с козырьком. Крановщик смотрел вниз.
— Эй, ты! — заорал он, напрягая голосовые связки до предела. — Эй, ты, в кабине! Помоги! Эй! — Жар от приближающегося чана давил ему на грудь. — Помоги! Эй, ты, в кабине! — Голова в серой шапке даже не поднялась. Глухой он, что ли? Оглох, идиот? — Помоги! Помоги! — орал он до боли в горле, но крановщик не обращал на него внимания.
Берт отвернулся от волны жара, чуть не плача от отчаяния. Лео сказал:
— Самое шумное место в цехе — это в кабине под потолком.
И он сделал шаг вперед. Гант шагнул вместе с ним. За ними последовала Марион.
— Послушайте, — умоляюще сказал Берт, опять хватаясь левой рукой за перегородку. — Пожалуйста…
Их лица были похожи на маски возмездия. Они шагнули еще ближе.
Стальные мостки качнулись, как вытряхиваемое одеяло. Ему пекло уже не только правый бок, но и спину. Они и вправду убьют его! Это не пустая угроза! Смерть глядела на него из их глаз. Он обливался потом с головы до ног.
— Ладно! — крикнул он. — Ладно! Она думала, что переводит с испанского. Я дал ей перевести текст.
И вдруг он умолк.
Что это с ними? Лица уже не похожи на бесстрастные маски — на них появилось смущение и презрение, и они смотрят на…
Он посмотрел вниз. На брюках спереди расплывалось мокрое пятно, и вдоль правой брючины тянулся ряд пятен поменьше. Какой ужас! Он вспомнил японца… японца, которого убил, — эту дрожавшую, что-то лепетавшую, обмочившую штаны карикатуру на человека! Неужели это он? Неужели он такой?
Ответ был написан на их лицах.
— Нет! — закричал он и закрыл глаза руками, но и с закрытыми глазами он видел их лица. — Нет! Я не такой!
Он круто развернулся, его нога проехалась по образовавшейся под ним луже и подвернулась. Он замахал руками. В лицо ему пыхнуло жаром. Падая, он увидел огромный диск поблескивающей зелени, который подплывал под него, источая газы…
Его руки за что-то зацепились. Канаты! Его тело раскачивалось, выдергивая своей тяжестью руки из суставов. Ему было видно, как разлохматившиеся концы проволоки в канате, точно иглы, впиваются ему в ладони. Вокруг был хаос звуков: пронзительный свисток, женский крик, голоса сверху, голоса снизу… Он еще раз посмотрел на ладони — по кистям стекали капли крови. Снизу пек жар, поднималась удушающая вонь меди, у него кружилась голова. Он чувствовал, что его хватка ослабевает, — и не потому, что он задыхается от вони и жара, и не потому, что иглы впиваются ему в ладони, — он ослаблял хватку потому, что хотел упасть. Поэтому он и спрыгнул с мостков. Но инстинкт заставил его ухватиться за канаты. Теперь же он перебарывал инстинкт: левая рука разжалась, и он остался висеть на одной правой, медленно поворачиваясь в испепеляющей жаре. На кисти было нефтяное пятно — наверно, он зацепился за стойку или за цепь. Да они никогда бы его не столкнули — разве каждый способен убить? — он прыгнул сам и сейчас разожмет руку, потому что этого хочет. Вот и все. Все в порядке, его ноги больше не трясутся, — да не так уж они и тряслись! — потому что он опять владеет собой. Он не заметил, как разжалась правая рука, — видно, это произошло непроизвольно. Он падал в жар. Канаты дернулись кверху. Кто-то кричал, как кричала Дорри, когда он столкнул ее в шахту, и как кричала Эллен, которую он не сумел убить первой пулей; кто-то душераздирающе кричал, и он вдруг понял, что кричит сам и не может остановиться! Почему он кричит? Почему? Почему это должно случиться с ним?..
Крик, разорвавший вдруг наступившую в цехе тишину, закончился жирным всплеском. Из чана выплеснулась густая зелень, изогнулась в воздухе и упала на пол, где разбилась на миллион капель и лужиц. Они шипели на полу, постепенно превращаясь из зелени в медь.
Глава 15
Кингшип остался на заводе, а Гант проводил Марион обратно в Нью-Йорк. В самолете они сидели по разные стороны прохода, не шевелились и молчали.
Потом Марион вынула носовой платок и прижала его к глазам. Гант повернулся к ней. Его лицо было бледно.
— Мы только хотели принудить к признанию, — сказал он, чувствуя необходимость оправдаться. — Мы вовсе не собирались это делать. И он таки признался. С чего ему вздумалось так резко повернуться?
Его слова не сразу достигли сознания Марион. Потом она еле слышно сказала:
— Не надо…
Он посмотрел на ее опущенное лицо.
— Вы плачете, — мягко сказал он.
Она посмотрела на носовой платок и увидела на нем мокрые места. Тогда она сложила его, повернулась к окну и тихо сказала:
— Я плачу не о нем.
Они отправились на квартиру Кингшипов. Забирая у Марион пальто — Гант не стал снимать свое, — дворецкий сказал:
— В гостиной дожидается миссис Корлисс.
— О боже! — воскликнула Марион.
Они вошли в гостиную. Освещенная закатным солнцем, миссис Корлисс стояла перед шкафчиком с безделушками и разглядывала нижнюю часть фарфоровой статуэтки. Поставив ее на место, она обернулась к ним и улыбнулась:
— Уже вернулись? Ну как, понравилось вам?..
Прищурившись против солнечного света, она посмотрела на Ганта:
— А я думала, что это…
Она подошла к двери и посмотрела в пустую прихожую. Ее взгляд обратился к Марион. Она подняла брови и с улыбкой спросила:
— А где же Берт?
Знакомые все лица
Как известно, новое — это хорошо забытое старое. С истиной не поспоришь, и лучше всех это понимают акулы от шоу-бизнеса. Что объединяет такие картины, как «В джазе только девушки» американца Билли Уайлдера и «Фанфары любви» француза Ришара Потье? «Звездные войны» Джорджа Лукаса и «Троих негодяев в скрытой крепости» японца Акиры Куросавы? «Точку возврата» Джона Бедема и «Никиту» Люка Бессона? В каждой из приведенных пар первый фильм снят по сюжетной схеме второго. Человек, который первым додумался повторить оригинальный сюжет снятой ранее ленты, был мастером гениальных ходов… В 1944 году на экраны вышел триллер Джорджа Кьюкора «Газовый свет», который интересен не только блистательной игрой Ингрид Бергман и двумя «Оскарами», не считая семи (!) номинаций, но и тем, что поставлен по мотивам одноименной картины британца Торолда Дикинсона. Это сегодня ремейком никого не удивишь — шестьдесят лет назад такие вещи были в новинку и вызывали огромный интерес. Но время идет: новое поколение вынуждено делать все, чтобы этот интерес постоянно подогревать. И вот уже знаменитый голландец Гас Ван Сент интригует публику заявлением, будто его покадровый ремейк легендарного «Психо» — новое слово в киноиндустрии. Увы, зрители ему не очень поверили — во всяком случае, секрет Хичкока так и остался неразгаданным. Однако слава короля саспенса по-прежнему не дает спокойно спать молодым режиссерам: иначе как объяснить задумку Джеймса Диардена снять современную версию старого остросюжетного фильма, да еще по всем канонам, некогда заложенным великим Хичкоком? Невероятно, но попытка оказалась удачной.
