Эрик Сунд - Слабость Виктории Бергман (сборник)
София посмотрела на нее серьезно.
– Для меня это звучит так, словно ему никогда не требовалось брать ответственность на себя. У него, похоже, всегда имелся кто-то, готовый обо всем для него позаботиться.
Жанетт молча кивнула. Казалось, все встало на свои места.
– Ладно, давай оставим это, – произнесла она, положив руку Софии на плечо. – Мы ведь собирались встретиться для разговора о Самуэле, не так ли?
– Это от нас не уйдет, даже если сегодня и не получится. – Знаешь, – прошептала Жанетт. – Я страшно рада, что встретилась с тобой. Ты мне нравишься.
София пододвинулась поближе и положила руку на колено Жанетт. Когда та посмотрела Софии в глаза, у нее зашумело в голове.
Промелькнула мысль: в этих глазах она, пожалуй, сможет найти все, что когда-либо искала.
Жанетт наклонилась вперед и увидела, что София откликнулась на ее движение. Их губы встретились, нежно и сердечно.
В тот же миг она услышала, как кто-то из соседей вешает картину.
Кто-то вбивал гвоздь.
прошлое
Оглядываясь назад, можно иногда определить точку отсчета нового времени, хотя в тот момент и казалось, будто один день, как обычно, сменяет другой.
Для Софии Цеттерлунд оно началось после поездки в Нью-Йорк. Потом она взяла больничный и пролежала две недели в постели, размышляя о ситуации как с работой, так и с личной жизнью. С наступлением рождественских праздников мысли о личной жизни стали занимать в ее сознании все больше места.
В первый день после праздников она решает позвонить в налоговое управление, чтобы получить подробные сведения о мужчине, о котором полагала, что знает все.
Для того чтобы выслать ей домой все имеющееся у них о Ларсе Магнусе Петтерссоне, налоговому управлению достаточно персонального идентификационного номера.
Конечно, ей придется несколько дней подождать, но какая, собственно, разница? Ведь факты все время находились у нее перед носом.
Почему она ждала?
Не хотела посмотреть правде в глаза?
Неужели она ничего не понимала?
Когда она спрашивает о Ларсе Петтерссоне в фармакологической фирме, там поначалу не понимают, о ком она говорит, но после настоятельных просьб все-таки соединяют ее с отделом продаж.
Секретарша оказывается очень любезной и делает все, чтобы помочь Софии. После обстоятельных поисков она находит некого Магнуса Петтерссона, но тот уволился более восьми лет назад, проработав очень недолгое время в их немецком офисе в Гамбурге.
Согласно последнему указанному им адресу, он проживает в пригороде Сальтшёбаден.
Улица Польнесвэген.
София кладет трубку, даже не попрощавшись, и достает бумажку, где записала обнаруженный у Лассе в телефоне незнакомый номер. Согласно домашней страничке справочного бюро “Эниро”, абонентом является некая Мия Петтерссон, проживающая в Сальтшёбадене на Польнесвэген. Под ее адресом значится еще один номер – телефон магазина “Цветы Петтерссонов” в пригороде Фисксэтра, и хотя София начинает понимать, что делит своего мужчину с другой, ей хочется верить, что все это не что иное, как колоссальное недоразумение. Только не Лассе.
Ей кажется, будто она стоит в коридоре, где перед ней одна за другой открываются двери. За долю секунды все двери оказываются открытыми, и она видит, что коридор длиной в бесконечность, а в самом конце просматривается истина.
В тот же миг она все видит, понимает, и все становится предельно ясным. Понимает, почему стоит там, где стоит. Почему Лассе находится там, где находится. Все становится таким отчетливым, и вместе с тем ее охватывает настолько сильное ощущение невероятности, что ей делается трудно дышать.
Значит, Лассе все время имел две полноценных семьи. Одну в Сальтшёбадене, а вторую – с ней, в стокгольмской квартире.
Конечно, ей следовало догадаться намного раньше.
Его мозолистые руки, свидетельствовавшие о физическом труде, хотя он утверждал, что работает в офисе. Большая вилла, вероятно, требует тяжелого труда, и, очевидно, поэтому ему нравилось каждую вторую неделю просто сидеть на диване и смотреть телевизор. Неделя с женой, неделя с ней – должно быть, идеальный расклад.
Она мучается от неуверенности и ревности, замечая, что утратила способность мыслить логически. Неужели только она не понимала, как обстоит дело?
Ей вспоминается их разговор на кухне сразу после возвращения из Нью-Йорка, когда он вдруг, казалось, так перепугался. Может, подумал, что она о чем-то догадалась?
Сразу все становится ясным.
Ему требуется помощь, думает она. Но не от нее.
Она не в силах спасти такого, как он, если спасение вообще возможно.
София встает, идет в кабинет и начинает искать в ящиках письменного стола – в его ящиках. Не потому, что знает, что именно надеется найти, но ведь должно же там быть что-то, способное пролить дополнительный свет на то, кем на самом деле является мужчина, с которым она жила?
Если все так, как она подозревает, то с годами он, вероятно, стал менее осторожен. Ведь обычно так и бывает? Даже существуют личности, которые хотят, чтобы их разоблачили и поэтому сознательно настолько расширяют рамки допустимого, что в конце концов полностью выдают себя.
Под несколькими брошюрами с логотипом фармакологической фирмы она находит конверт из больницы, извлекает из него лист и читает.
Датированное десятью годами раньше направление, из которого следует, что Ларс Магнус Петтерссон получил номерок к урологу для вазэктомии.
Сперва она ничего не понимает, но затем осознает, что Лассе прошел стерилизацию. Десять лет назад.
Значит, все эти годы он не мог дать ей ребенка, о котором она так мечтала. Его слова в Нью-Йорке о том, что он хочет ребенка, были не просто ложью, он знал, что это невозможно.
Слой счищается за слоем, и вскоре не остается уже почти ничего, кроме того, в чем она может быть совершенно уверена. Что же это?
Что ее зовут София, да, это она знает.
А дальше?
Может ли она полагаться на свои воспоминания? Автоматически – нет. Воспоминания способны с годами меняться и идеализировать или драматизировать события. Она ведь, черт подери, психолог.
У нее такое чувство, будто кто-то стягивает ей грудную клетку веревкой, медленно сжимая все сильнее, и, похоже, она вот-вот потеряет сознание. Опыт общения с пациентами, страдающими паническим неврозом, подсказывает ей, что именно в таком состоянии она сейчас и находится.
Но как бы рационально она на себя ни смотрела, она не в силах отделаться от страха.
Последняя ее мысль, перед тем как в глазах темнеет: я сейчас умру?
В пятницу двадцать восьмого числа она едет в Фисксэтру. Идет дождь со снегом, и термометр на здании по дороге показывает чуть выше нуля.
Она оставляет машину возле лодочной станции и идет в центр пешком. Там она сразу видит маленький цветочный магазин, но сомневается, хватит ли у нее решимости войти. Не потому что думает, будто ей стоит там чего-то опасаться, просто не уверена, как поведет себя, оказавшись лицом к лицу с женщиной, с которой в течение десяти лет делила мужа.
Если та, другая женщина не знает о двойной жизни Лассе, то обвинять ее или призывать к ответу нельзя. Тогда что она, черт возьми, здесь делает?
Что хочет узнать такого, чего бы еще не знала?
Вероятно, ей просто-напросто хочется, чтобы незнакомая женщина обрела конкретное лицо.
Впрочем, стоя в одиночестве на площади, она уже больше ни в чем не уверена. Она колеблется, но понимает, что если вернется домой, не закончив дело, то будет только продолжать терзаться.
Она решительно входит в магазин, но с разочарованием обнаруживает, что за кассой стоит девушка лет двадцати – двадцати пяти.
– Здравствуйте, приятного вам продолжения праздников. – Девушка выходит из-за прилавка и подходит к Софии. – У вас есть какие-то особые пожелания?
София колеблется и уже разворачивается, чтобы уйти, но в этот момент открывается дверь складского помещения, и в магазин выходит красивая темноволосая женщина лет пятидесяти. На груди у нее с левой стороны приколот бейдж с именем “Мия”.
Женщина почти одного роста с Софией, и у нее большие темные глаза. София не может оторвать взгляда от этих двух поразительно похожих женщин.
Мать и дочь.
В молодой женщине ей отчетливо видны черты Лассе. Его чуть скошенный нос.
Овальное лицо.
– Извините, вас интересует что-нибудь особенное? – нарушает странную тишину молодая женщина, и София поворачивается к ней.
– Букет для моего… – София сглатывает. – Для моих родителей.
Да, они сегодня отмечают день свадьбы.
Женщина подходит к витрине со срезанными цветами. – Тогда думаю, вам подойдет букет вот таких.
Пятью минутами позже София заходит в магазинчик по соседству с “Цветами Петтерссонов” и покупает большой стакан кофе и булочку с корицей. Она садится на скамейку, с которой хорошо просматривается площадь, и медленно пьет кофе.
