Девочки с блестящим будущим - Венди Кацман
Мать Марен двинулась к двери.
– Я не могу!
– Почему это?
– Потому что у меня месячные, а тампон… застрял у меня внутри. Я даже шнур от него не могу нащупать. Ужасно, правда?
Мать Марен, редкостная ханжа, всячески уклонялась от обсуждения подобных тем и чуть не пропустила наступление у дочери половой зрелости. И когда двенадцатилетняя Марен заметила на своем нижнем белье коричневые пятна, она ужасно перепугалась, решив, что неизлечимо больна. Мать кое-как успокоила ее и, развеяв ее страхи, ушла в аптеку. Вернувшись через полчаса, она протянула дочери коричневый пакет и велела отправляться в ванную, даже не намекнув, что с этим пакетом делать. Марен самой пришлось разбираться с находившимися в нем прокладками и тампонами. На разговоры о сексе также налагалось табу. Марен просто предупредили, чтобы она не смела заниматься им до свадьбы. Поэтому все познания в данной области Марен черпала в книгах по анатомии и соответствующих энциклопедиях, взятых в порыве отчаяния в библиотеке. Однако сейчас ее мать развила на удивление бурную деятельность, словно любое промедление грозило смертью.
– Сядь на край ванны, – приказала она. – Ну же, пошевеливайся.
– Что ты задумала, мама?
– Делай, как тебе говорят, Марен.
Ноздри матери раздраженно затрепетали.
Через пятнадцать минут терзаний, показавшихся Марен бесконечными, шипения сквозь зубы и увещеваний расслабить мышцы, названия которых Марен слышала впервые в жизни, тампон, аккуратно зажатый пинцетом без зубчиков, выскочил наружу.
– Готово, – торжествующе провозгласила мать. – А теперь – марш в постель.
Больше Марен никогда не пользовалась тампонами. Забравшись под одеяло, она обольщала себя надеждой, что мать права и что стоит ей переступить порог университета, как все печали развеются без следа. Как же мало она тогда знала о жизни, а еще меньше о том, что к Дню благодарения ей суждено навсегда покинуть университет, вернуться домой и попасть в невероятно затруднительное положение.
– Мам? – Винни затарабанила в дверь ванной. – Что с тобой?
– Ничего страшного, солнышко, – откликнулась Марен, завинчивая кран и заматываясь в полотенце. – Но, возможно, я подхватила кишечную инфекцию, так что держись от меня подальше, хорошо?
– Хорошо. Но ты что-нибудь разузнала у Стоунов?
Сдерживая тошноту, Марен привалилась к ванне.
– Нет, пока нет. Вся семья была в сборе. Надеюсь, завтра мне повезет больше.
«Время. Дай мне немного времени!»
– Зашибись, блин! Так я весь выпускной год дома проторчу! – разочарованно пробухтела Винни и поплелась обратно в свою комнату.
– Как бы я этого хотела, – еле слышно сказала Марен.
Прошлепав в спальню, она сбросила полотенце, натянула пижаму и улеглась в постель в обнимку с ноутбуком и телефоном. Чему быть, того не миновать. Она несколько раз глубоко вздохнула и так же глубоко выдохнула. Настал момент истины: стараниями беспринципной начальницы она вот-вот узнает правду о Чейзе. О грязном ублюдке, растоптавшем ее жизнь… О нечаянном творце ее несказанной радости.
Не мудрствуя лукаво, Марен забила в поисковой строке «Фейсбука»◊ его имя и мгновенно нашла требуемое. Боже, что за чванливый мерзавец насилует женщину и затем как ни в чем не бывало создает открытый профиль в социальной сети? Просмотрев его страницу, она узнала, что он работает в Сан-Франциско в юридической компании «Уильямсон, Маккиннон и Голдберг», специализирующейся на защите гражданских прав, окончил Северо-Западную юридическую школу и – ага! – Йельский университет. Получается, это Алисия или кто-то из ее семьи донес Теду Кларку о так называемом образованном «папаше» Винни. Марен, как губка, продолжала впитывать в себя информацию: живет в Калифорнии, в Сан-Матео, супругу зовут Наоми Олдер… Увидев дату, точнее год его рождения, Марен оцепенела. Ему всего лишь тридцать три года? То есть он изнасиловал ее, когда ему было шестнадцать лет? Чудовище. Малолетний монстр!
Раскрыв альбом с фотографиями, Марен ткнулась носом в экран. Совершенно незнакомый человек, и все же какое-то смутное, едва уловимое чувство подсказало ей, что они явно где-то встречались. Она бегло просмотрела фотографии и задержала взгляд на одной из них, самой свежей, снятой более полутора лет назад. Вот они все – Чейз, его жена и двое ребятишек, мальчик и девочка. Красавцы. Вылитые модели каталога «Джей Крю».
Проглотив застрявший в горле комок, Марен увеличила фотографию Наоми и застыла, словно пораженная громом. Жена Чейза один в один походила на шатенку в бейсболке «Найк», с которой она пересеклась в приемном покое больницы, пока ждала весточку о состоянии Винни. Да чтоб ей провалиться! Неужели она и подстроила эту аварию?
Марен исследовала маловразумительную страницу Чейза вдоль и поперек, но так и не нашла ответа ни на один из глодавших ее вопросов. Безответным остался и главный, не дававший ей покоя с тех самых пор, как она узнала имя подонка: «Откуда в ту ночь в загородном клубе “Кикапу” взялся Чейз Олдер, насильно овладевший ею?» Впрочем, глупо было надеяться, что этот садист, прикидывающийся благообразной моделью «Брукс Бразерс», наполнит свой профиль чистосердечными признаниями в совершенных им сексуальных злодеяниях.
Она уже совсем пала духом, когда увидела старый снимок, запечатлевший огромную семью. Кто-то отметил на нем Чейза, приписав: «Помнишь “Кикапу”, братишка? Скучаю». Внутренне подобравшись, Марен прищурилась, разглядывая лица. Сердце ее оборвалось: среди улыбающихся людей она увидела Чарльза Брауна. И сразу же, как озарение, к ней пришло воспоминание о Чейзе, младшем двоюродном брате Чарльза. Разные фамилии, но одна кровь, объясняющая и черты лица миссис Браун, и ее томные движения, которые время от времени проглядывали в Винни и резали Марен глаз.
Марен задумалась. Живший в Калифорнии Чейз постоянно наведывался к двоюродному брату на лето, и Марен припомнила, что вроде бы сталкивалась с ним в тот роковой день у бассейна. Но на вечеринке его не было… Марен смахнула с лица бисеринки пота. Отчасти она оказалась права. Пусть отцом Винни являлся Чейз, двоюродный брат Чарльза, однако, если верить словам Джейн, сказанным в то злосчастное утро, Чарльз тоже был причастен к изнасилованию. Но как?
Марен совсем растерялась. Все эти годы она подозревала Чарльза, хотя в глубине ее души не унимался червячок сомнения – в конце концов, она ничего не помнила о произошедшем, и насильником мог оказаться любой из оставшихся четырех мальчишек, зажигавших на той вечеринке. Да, любой из мальчишек, вместе с которыми она росла, плескалась в бассейне, каталась с горок на санках и объедалась на фуршетах в загородном клубе «Кикапу». Неслыханное предательство! Однако каким-то непостижимым образом уверенность, что она знает своего обидчика, и стала той прочной канвой, по которой она начала вышивать узор новой жизни, медленно и мучительно приспосабливаясь к окружающей реальности. И вдруг выясняется, что над ней надругался чужак! У Марен было такое чувство, словно кропотливо созданный ею гобелен распустился на нитки, и ей предстоит соткать его вновь – и вновь пройти семь кругов ада.
Вот только сейчас у нее не было в запасе блаженных восемнадцати лет, чтобы терпеливо примириться с действительностью. Винни угрожала смертельная опасность, и, по всей видимости, эта опасность не имела никакой связи с ее поступлением в Стэнфорд. Пора откровенно поговорить с ней. Впервые прижав новорожденную Винни к груди, Марен уже знала, что недалек тот день, когда она откроет дочери правду. Знала и холодела от одной только мысли об этом. Теперь же день исповеди приближался к ней с неумолимостью несущегося к Земле астероида. Марен бросило в дрожь. Она скорчилась под одеялом и, заглушая рыдания, нахлобучила на голову подушку. Господи, будет ли конец этому кошмару?
Спальня погрузилась в привычную тьму, и на Марен навалилась неимоверная слабость. Не обычная, свойственная людям усталость, но сверхъестественное изнеможение, разъедающее плоть и высасывающее кровь. Вспыхни внезапно пожар, и она сгорела бы в огне, как спичка. Единственное, на что хватило бы ее сил, – это спасти Винни. Винни она защитила бы несмотря ни на что.
Живот недовольно заурчал. Стиснув зубы, Марен отложила ноутбук и поплелась на кухню перекусить. Сунула в рот крекер и поняла, что ее вот-вот стошнит. Вытянув руку, она
