Самый лучший день (ЛП) - Руда Кайра

— Ты действительно высоко качаешься, Майки, — говорю я. — Ты можешь дотронуться до звезд своими теннисными туфлями?

— Конечно, нет, мама, — отвечает он. Но усмешка на его лице заставляет меня думать, что он представляет, как делает это.

Я обнимаю себя руками, улыбаясь, когда чувствую, как необходимый жир возвращается в мое тело. Теперь, когда меня не травят, я медленно набираю вес. Принимаю это как знак здоровья и счастья. Я почти закончила с процедурами диализа, очищением кишечника и внутривенным введением хелатов. Я буду под присмотром врача, чтобы убедиться, что весь мышьяк выведен из моего организма. Но я воодушевлена. Я собираюсь поправиться. У меня снова появился румянец на лице. Я выгляжу здоровой. Противоположность тому, как выглядела в качестве жертвы покушения на убийство. Я все еще стараюсь есть здоровую пищу, но уже не так бдительна. Картофель фри полностью вернулся в меню. И мы с детьми даже разделили пиццу с сыром в «Слоупи» на обед. Оказывается, сыр не был виноват, виновником был мой муж.

Холодок пробегает у меня по спине, когда я думаю о Поле. Он внес залог в ночь своего ареста, и с тех пор о нем никто ничего не слышал. Ребята Бака проследили за ним до нашего дома, где он взял чемодан и уехал из города. Они перестали преследовать его в Цинциннати, передав дело другой команде, которая выследила его до самого Палм-Бич, штат Флорида. Это объясняло розовую рубашку поло, в которой его сфотографировали, когда он уезжал. Но не более того.

Почему он выбрал Палм-Бич? Мы все удивлялись. Из-за климата? Расстояние от его прошлого? Должна была быть причина поважнее. Это стало ясно, когда его сфотографировали с женщиной, которая была его ровесницей — старше, чем обычно, и вся в драгоценностях. Он искал свою следующую сладкую мамочку. Судя по всем отчетам, он, похоже, нашел ее. Команда Бака попытается предупредить ее, если все станет серьезно, и я знаю, что это правильно. Но больше всего хочу, чтобы он просто оставался там, держался подальше от нас, от всего сообщества.

Дорис и Грег сейчас живут в съемной квартире с двумя спальнями, в соседнем городе. В то время как большинство людей в городе никогда не связывали Пола со взрывом газа в их доме и полным разрушением, Бак и я, мы подумали на него. И до сих пор в этом уверены. Но доказательств просто нет. Мы анонимно позвонили, чтобы рассказать о своих догадках, но все безрезультатно. Если я не выступлю и не выдвину обвинения в покушении на убийство и нападении на Бака в Лейксайде, полиция не воспримет преступный характер Пола всерьез.

Контакты Бака в полицейском управлении сообщили, что копы думают, что Пол просто бедный измученный парень, чья жена бросила его, вывезла все их вещи, забрала его детей и оставила ни с чем. У него не было выбора, кроме как взять немного наличных в гостинице. Он вернул деньги. Все прощено. Конец истории.

Полиция видит Пола совершенно другим, чем знаю его я. Но я не хочу подвергать своих детей или себя испытанию. Поэтому вместо этого я часто беру Дорис на обед и приглашаю ее детей на ночевки, чтобы у них с Грегом было немного места. Это меньшее, что я могу сделать.

Бак машет рукой из-за качелей, и я улыбаюсь ему.

— Мы собираемся кидать мяч в корзину! — говорит он, держа по одному из моих сыновей под каждой рукой. Он выглядит таким же сильным, как и всегда, несмотря на то, что принял на себя основной удар ярости Пола физически, потребовавшего ночного пребывания в больнице и месяца реабилитации. Он говорит, что это того стоило, даже тот неожиданный удар, который он получил, чтобы защитить нас.

За Баком и мальчиками приятно наблюдать на баскетбольной площадке. Они воплощают простые радости жизни, смеясь и поддразнивая друг друга. Удивительно, как легко Бак вошел в нашу жизнь. Если бы он не был нашим соседом здесь, если бы мы не разделяли любовь к садоводству, я бы никогда не поняла, что происходит — выпадение волос, потеря веса, усталость, — пока не стало бы слишком поздно. Он преодолел мое отрицание, убедил сдать анализ мочи. Полдюжины врачей провели множество других анализов и не нашли во мне ничего плохого. Этот анализ мочи выявил отравление мышьяком и привел в действие мой план побега. Я позвонила Баку из кабинета своего врача и сообщил ему новости.

— Ну все. Ему конец, — сказал Бак. Его голос был глубоким и властным. Я знала, что с ним на моей стороне, у нас с мальчиками все будет хорошо. — Я соберу кое-какие вещи и приеду, сниму номер в отеле в Колумбусе. Тебе нужно поговорить с адвокатом. Составить план, как вывезти мальчиков из дома и из города. Теперь с тобой все будет в порядке, Миа.

Я держала телефон в дрожащей руке, подавленная оболочка женщины, которой стала. Пол сломал меня физически и морально. Бак помогал мне восстановиться, и помогал с того самого момента, как мы встретились.

— Спасибо, Бак. Не знаю, что бы я делала без тебя, — сказала я.

— Давай не будем выяснять, — ответил он. — Моя команда с тобой круглосуточно каждый день. Я зайду завтра. Побуду рядом во время твоего лечения.

Вот что такое любовь, поняла я в тот день. В тот момент мы с Баком даже не держались за руки, не делали ничего, кроме как делили лопатку, но я знала. Бак тоже так думал.

Каждый день, в течение двух недель до того, как мы с Полом поехали на озеро, в то время как он уезжал в квартиру Гретхен, я появлялась в больнице для лечения диализом и чистки кишечника. Пока Пол занимался сексом со своей любовницей, я сосредоточилась на восстановлении своего здоровья.

Команда Бака держала Пола под наблюдением, и моя работа состояла в том, чтобы убедиться, что я не съела ничего другого, что он мог отравить. Каждый вечер за ужином, когда он тайком отравлял мою еду или питье, я держалась за живот и признавалась, что чувствую себя слишком плохо, чтобы есть. Он пытался спрятать яд в моем йогурте, в моем чае, в стольких разных продуктах и напитках. Было утомительно пытаться опередить его. Он старался не трогать ничего, что могли съесть мальчики, поэтому я знала, что могу спокойно красть куриные наггетсы, когда его нет дома. Ужины были самыми сложными приемами пищи, когда он наблюдал за мной, готовый подсыпать порошок в мою еду, в мой напиток.

Я могу сказать, что Пол был разочарован сложившейся ситуацией. Он хотел, чтобы мне становилось хуже, быстрее, мы знали это. Он был готов к тому, что я умру, а Гретхен займет мое место. Он потерял работу, потерял свой шанс с Кэролайн, и он собирался покончить со мной, с нами. И у него заканчивались деньги, а мальчики, за вычетом меня, были его золотыми билетами. Он провел большую часть последних шести месяцев с Гретхен, так что в этом смысле он уже продвинулся дальше. Я стояла на пути, была препятствием на пути к его будущему. Несмотря на то, что мой отец ясно дал ему понять, что Пол никогда не тронет ни пенни из трастовых фондов сыновей, с моей смертью он становился опекуном и получал право на выплаты для ухода за ними. Жадный и бессердечный.

Холодок пробегает у меня по спине. Пол устал от меня, но вместо того, чтобы ударить по лицу и уехать из города, как он покончил с Лоис, он решил убить меня. Медленно. У меня до сих пор мурашки бегут по коже, когда я признаюсь в этом себе.

Так что я была готова к тому, что он решит ускорит мою смерть. Для меня стало облегчением, когда он попросил провести выходные вместе в Лейксайде, только мы вдвоем. Потому что я знала, что именно туда он отвезет меня умирать. Подальше от мальчиков, подальше от соседей. Только мы вдвоем, конверт с мышьяком и романтический ужин. Звучит совершенно логично, если вы псих: ему нужно было дать мне большую дозу яда. Чтобы прикончить меня. И наш новый коттедж был идеальным местом для сцены смерти.

Ну, а мне нужно было сбежать, и я собиралась это сделать. Требовалось вручить ему бумаги, но, чтобы мальчики в этот момент были уже в безопасности, вне досягаемости. В этом смысле мы оба согласились, что дом у озера был бы идеальным вариантом.

Мои родители были в восторге от того, что я пришла в себя, особенно мой отец, которому Пол не нравился с самого начала наших отношений и который неодобрительно относился к нашему короткому ухаживанию и быстрому браку. Он был прав все это время, но я оказалась слишком увлечена, слишком глупа, чтобы видеть дальше похоти, дальше иллюзии любви.