Джон Гришэм - Пора убивать
— В глушь?
— Так он сказал.
— Уж лучше бы ему посоветоваться с кем-нибудь, если он хочет прийти ко мне. Опыт заставляет меня относиться с сомнением к пришлым адвокатам, особенно мемфисским.
— Да, сэр.
Дыхание Нуза сделалось прерывистым, и Джейк решил, что ему пора идти.
— Я оставлю вас, судья. Если я не увижу вас в июле, то мы встретимся на августовской сессии. Берегите спину.
— Спасибо, Джейк. Постараюсь.
Джейк уже подошел было ко второй двери кабинета, которая вела в коридор, когда служившая главным входом дверь со стороны зала суда распахнулась и на пороге предстал почтенный Л. Уинстон Лоттерхаус в компании еще одного интригана из фирмы Салливана.
— О, привет, Джейк! — воскликнул Лоттерхаус. — Познакомься с мистером Питером Оттером, нашим новым сотрудником.
— Рад встрече, Питер, — отозвался Джейк.
— Мы не помешали?
— Нет, я как раз собрался уходить. Судья перетрудил спину, а я уже направлялся к двери.
— Садитесь, джентльмены, — пригласил вошедших Нуз. У Лоттерхауса были повадки гиены, почувствовавшей запах крови.
— Джейк, я уверен, что Уолтер Салливан уже поставил тебя в известность относительно того, что наша фирма выступит в качестве советника по делу Карла Ли Хейли.
— Что-то такое я слышал.
— Мне жаль, что все так случилось.
— Твоя скорбь поистине безгранична.
— Для нашей фирмы дело представляется весьма интересным. Ты же знаешь, мы редко участвуем в уголовных процессах.
— Я знаю. — Джейк испытывал сильнейшее желание забиться куда-нибудь в щель. — Мне пора бежать. Приятно было поболтать, Уинстон. Рад знакомству, Питер. Передайте мой привет Уолтеру, и Роберту, и вообще всем ребятам.
Выскользнув из здания суда через заднюю дверь, Джейк обругал себя за то, что сунулся туда, где запросто мог получить щелчок по носу. Он бегом бросился к своему офису.
— Тэнк Скэйлс не звонил? — спросил он у Этель, уже поднимаясь по лестнице в кабинет.
— Нет. Но вас ждет мистер Бакли.
На полпути Джейк замер.
— Где ждет? — процедил он.
— Наверху. В вашем кабинете.
Джейк спустился с лестницы, медленно приблизился к ее столу и склонился над ним так, что лишь какие-то дюймы разделяли два лица — его и ее. Этель совершила ошибку, и ей было это известно.
Джейк зло смотрел ей в глаза.
— А я и не знал, что ему назначено. — Он говорил, почти не разжимая зубов.
— Ему не назначено. — Этель не отрывала взгляда от поверхности стола.
— Тогда выходит, что он хозяин этого здания.
Она сидела молча, не шевелясь. Джейк склонился еще ниже.
— За одно это мне бы следовало вас выгнать.
Губы Этель дрогнули, выглядела она совершенно беспомощно.
— Я устал от вас, Этель. Мне надоело ваше отношение к работе, ваш голос, ваши выходки. Мне претит то, как вы обращаетесь к людям, мне претит в вас все.
На глазах ее заблестели слезы.
— Мне очень жаль…
— Вам ничуть не жаль. Вы же знаете, и вы знали это на протяжении многих лет, что никто — никто в мире! — даже моя жена не может войти в мой кабинет, если меня в нем нет.
— Но он настаивал.
— Он просто дерьмо. Ему платят за то, чтобы вокруг него все ходили на задних лапках. Но только не у меня в офисе.
— Тс-с! Он услышит.
— Пусть. Ему известно, что он — дерьмо.
Джейк еще ниже опустил голову, и носы его и Этель почти соприкоснулись.
— Вы бы хотели сохранить за собой это место, Этель?
Она смогла лишь кивнуть.
— Тогда вам придется сделать точно так, как я скажу. Вы подниметесь наверх, в мой кабинет, вместе с мистером Бакли спуститесь вниз и проведете его в комнату для заседаний, где я с ним поговорю. И не дай вам Бог повторить эту ошибку.
Этель вытерла слезы и бросилась вверх по лестнице. Через несколько мгновений окружной прокурор сидел за закрытой дверью комнаты для заседаний. Он ждал.
В это время Джейк находился за стеной — в маленькой кухоньке. Он пил апельсиновый сок и прикидывал, зачем здесь появился Бакли. Пил он медленно. Только через пятнадцать минут он распахнул дверь и вошел. Бакли сидел у торца длинного стола. Джейк уселся напротив — подальше.
— Привет, Руфус. Что тебе нужно?
— А у тебя здесь неплохо. Офис Люсьена, я полагаю.
— Ты прав. Так что привело тебя ко мне?
— Просто решил заглянуть.
— Я занят.
— А я хотел поговорить о деле Хейли.
— Позвони Маршафски.
— Я жил предвкушением схватки, и именно с тобой. Ты достойный противник, Джейк.
— Я польщен.
— Не пойми меня неправильно. Я терпеть тебя не могу, и уже долгое время.
— С того дня, когда ты проиграл мне дело Лестера Хейли.
— Да, по-видимому, ты прав. Ты победил, но смошенничал.
— Я выиграл, и этим все сказано. Без всякого мошенничества. Просто я застал тебя врасплох, со спущенными, так сказать, штанами.
— Ты перехитрил всех, и Нуз посмотрел на это сквозь пальцы.
— Как тебе будет угодно. Я от тебя тоже не в восторге.
— Тем лучше. Это прибавляет мне сил. Что тебе известно о Маршафски?
— Поэтому-то ты и пришел сюда?
— Возможно.
— Я никогда не был с ним знаком, но будь он даже моим отцом, тебе бы я не сказал ни слова. Что тебе еще нужно?
— Но ты же наверняка разговаривал с ним.
— Обменялись парой фраз по телефону. Уж не хочешь ли ты сказать, что он тебя беспокоит?
— Нисколько. Это всего лишь любопытство. У него хорошая репутация.
— О да. Ты пришел ко мне, чтобы обсудить ее?
— Нет, в общем-то нет. Я хотел обсудить дело.
— Что именно?
— Шансы на оправдательный приговор, возможную линию защиты, был ли Хейли и в самом деле в тот момент невменяемым. Ну и прочее.
— А я-то думал, что обвинительный вердикт присяжных у тебя в кармане. Помнишь, о чем ты распинался перед камерами? После того заседания. На одной из своих пресс-конференций.
— А ты уже соскучился по телевидению, Джейк?
— Остынь, Руфус. Я вышел из игры. Теперь все софиты твои. Ну, может, еще чуточку Маршафски и Уолтера Салливана. Иди же и грейся в их лучах ты, хищник. Приношу тебе свои глубочайшие извинения, если из-за меня ты очутился на время в тени. Могу себе представить, как ты был расстроен.
— Извинения приняты. Маршафски уже был здесь, в городе?
— Не знаю.
— На этой неделе он обещал пресс-конференцию.
— И ты пришел ко мне уточнить место и время ее проведения, так?
— Нет, мне хотелось поговорить о Хейли, но ты так занят…
— Совершенно верно. Плюс ко всему, мне нечего обсуждать с вами, мистер Губернатор.
— Меня это начинает возмущать.
— Но почему же? Ты же знаешь, что это правда. Ради пары хороших заголовков ты и матери родной не пожалеешь.
Поднявшись, Бакли принялся расхаживать за спинкой стула.
— Мне бы хотелось, чтобы этим делом по-прежнему занимался ты, Брайгенс, — сказал он чуть громче, чем требовалось.
— И мне бы хотелось того же.
— Я смог бы научить тебя кое-чему в процессе по делу об убийстве. Мне так хотелось камня на камне не оставить от твоих уловок.
— Но тебе это не слишком-то удавалось и раньше.
— Поэтому-то мне так важно, чтобы Хейли сейчас защищал ты, Брайгенс. Как же ты мне нужен! — Лицо прокурора приняло свой обычный багровый оттенок.
— Ну, будут и другие дела, Губернатор.
— Не называй меня так! — выкрикнул Бакли.
— Но это же правда, Губернатор, разве нет? Вот почему ты так бегаешь за камерами. Об этом известно каждому. Вот идет старина Руфус — он спешит за телевизионщиками, поскольку надеется стать губернатором! Еще бы это не было правдой.
— Я исполняю свой долг. Наказываю убийц.
— Карл Ли Хейли не убийца.
— Увидишь, как я с ним расправлюсь.
— Это будет не так-то легко.
— А вот увидишь.
— Для этого требуется единогласное решение присяжных.
— Запросто.
— Как и тогда, с большим жюри?
Бакли оцепенел. Прищурившись, он уставился на Джейка. Вдоль лба пробежали три глубокие морщины.
— Что ты можешь знать о большом жюри?
— Не меньше твоего. Еще бы на один голос меньше, и ты бы остался с голой задницей.
— Ложь!
— Бросьте, Губернатор. Вы же не перед репортерами. Мне доподлинно известно, как там было на самом деле. Я узнал об этом буквально через несколько часов.
— Я сообщу об этом Нузу.
— А я — газетчикам. Накануне суда это будет полезно.
— Ты не осмелишься.
— Не сейчас, конечно. Сейчас у меня и повода нет. Меня же отставили, помнишь? И именно поэтому ты здесь, ведь так, Руфус? Чтобы лишний раз напомнить мне, что мною пренебрегли, в то время как ты сам только набираешь вес. Чтобы присыпать солью раны. Ну что ж, ты свое дело сделал. А теперь я хочу, чтобы ты ушел. Поди пощупай большое жюри. А может, наткнешься у здания суда на какого-нибудь репортера. Иди.
