Джордж Грин - Присяжный заседатель
— Вот, любуйтесь, только, чур, не смеяться, — говорит он, вернувшись.
Энни смотрит на его паспорт, потом достает из сумочки свой, сравнивает.
— Ничего особенного, — говорит она. — У меня на фотографии такое же выражение лица — очень серьезное, без всяких там улыбочек.
Оливеру хочется только одного: чтобы эта дурацкая сцена поскорее закончилась, однако мама не торопится. Она разглядывает паспорт Джесса, задумчиво качает головой.
— У тебя тут такой вид, как будто накануне умерла твоя любимая собака.
— Да? — пожимает плечами Джесс.
Наконец Энни возвращает ему паспорт и они с Оливером уезжают. На Ивовой улице Оливер не выдерживает:
— Мама, зачем ты это сделала?
Энни прижимает палец к губам. Когда они возвращаются домой, во дворе она притягивает Оливера к себе и шепчет:
— Пойдем прогуляемся.
— О`кей. Куда?
— Помнишь, в лесу есть такая дорожка, которая тянется вдоль старой железной дороги?
— Ну, помню.
— Веди меня туда.
Они идут по направлению к лесу. Мама то и дело оглядывается, словно проверяет, не следит ли кто за ними. Они идут быстро, возле трансформаторной будки делают короткую передышку. Потом углубляются в лес, Оливер ведет маму по своей секретной тропе.
— Мам, зачем ты подменила паспорта?
— Ты заметил?
— Конечно.
— А он, по-твоему, заметил?
— Нет. Он пялился на тебя во все глаза. По-моему, Джесс решил, что ты свихнулась. Зачем тебе понадобился его паспорт?
— Не мне, а тебе.
Оливер останавливается.
— А мне зачем?
Энни не отвечает, тянет его за собой. Она явно спешит.
— Мы что, уезжаем из страны? — спрашивает Оливер. — Мам, что стряслось? Почему в мастерской разгром? Что вообще происходит?
— Потом.
— Послушай, суд закончился. Мафия оставила тебя в покое. Ты, часом, не свихнулась, а? Ведь все уже кончилось.
— Почти.
— Давай поговорим. Объясни мне, в чем дело.
— Сейчас я не хочу об этом говорить.
— Ну хорошо, может, ты поговоришь с Джулиет? Давай ей позвоним.
Энни не отвечает. Вот и заброшенная узкоколейка — прямая просека через лес.
— Если мы пойдем вдоль железной дороги, куда мы выйдем? — спрашивает Энни.
— На Моррис-роуд.
— Нет, я имею в виду, если мы будем идти долго.
— Ну, не знаю. Наверно, в Кротон-Фоллз.
— Отлично.
— Но это семь, а то и восемь миль.
— Значит, нам нужно поторапливаться.
Они идут через лес. Начинает моросить, день и вовсе делается серым. Оливер смущен, растерян, молчание матери его пугает. Но со временем на него находит странное успокоение. Они пустились в бега? Вот и превосходно. Прощайте, контрольные по математике, прощай, Лорел Палиньино. Единственное, чего ему будет не хватать — так это встреч с Джулиет. Он уже сейчас по ней скучает.
Они идут несколько часов. Таинственное путешествие через лесные дебри, мимо осенних пастбищ, под моросящим дождем… Оливер нарушил молчание всего один раз. Он спросил:
— А нельзя нам было взять из дома кое-какие вещи?
— Чего тебе не хватает, Оливер?
— Не знаю. Вообще-то, у меня ничего с собой нет.
Чуть подумав, Оливер сказал:
— Я бы хотел взять с собой череп, который мне подарила Джулиет. Отличная штука. Приносит счастье. Джулиет знает, куда мы идем?
— Нет.
До Кротон-Фоллз они добрались после полудня. Оливер устал, умирает от голода. Энни покупает ему сандвичи, а потом они идут на станцию. Электричка отвозит их в Нью-Йорк.
Возле Центрального вокзала мать и сын садятся в такси и едут в универмаг. Покупают два чемодана, целый ворох дешевой одежды, затем снова садятся в такси и едут в аэропорт Ла Гуардиа. У Энни паспорт Джулиет — она не объясняет сыну, почему. В паспорте кое-что подправлено, например, рост: вместо шести футов трех дюймов значится пять футов три дюйма; кроме того, вес мисс Эпплгейт уменьшен на тридцать фунтов.
За билеты Энни платит наличными. Кладет на стойку паспорт Джесса, говорит:
— Это мой племянник. Наконец-то я заставила его подстричься. Правда, ему так лучше? — Она треплет Оливера по волосам.
Оливер удивлен — он и не подозревал, что мама умеет так ловко и без смущения врать.
Самолет в Гватемалу вылетает через тридцать минут. Мать и сын сидят в зале ожидания на пластиковых стульях. Все дела сделаны — остается один телефонный звонок.
В квартире следователя Кэрью звонит телефон. Фред убавляет звук — по телевизору транслируют бейсбольный матч. Жена ставит на столик телефонный аппарат, Кэрью снимает трубку. Это Энни Лэйрд. Звонит из какого-то людного места — слышен гул голосов:
— Я решила, что согласна сотрудничать с вами.
— Хорошо.
— Он убил Джулиет. Вы об этом знаете? Инсценировал самоубийство, но на самом деле это убийство.
— Джулиет? Кто это?
В трубке молчание.
— Они кого-то убили? Кого?
— Джулиет Эпплгейт, — медленно говорит Энни. — Это моя подруга. Она врач. Разве вы не знаете, что она мертва?
— Впервые слышу.
— Как это?
— Почему вы ничего не знаете? Он всегда все знает. Он знает о моей жизни абсолютно все.
— Этот человек знает о вас абсолютно все, потому что хочет причинить вам вред. У меня же иные цели.
— Вы и так уже причинили мне вред, — говорит она.
— Раз вы решили с нами сотрудничать, мы сможем ему помешать.
— Еще бы. — В ее голосе нет иронии, но и энтузиазма нет. Кэрью не может понять эту женщину.
— Вы приедете к нам? — спрашивает он.
— Не сейчас.
— А когда? Утром?
— Скоро.
— Когда «скоро»?
В это время пищит служебный биппер. Кэрью говорит:
— Подождите секундочку, я сейчас вернусь.
Это Гарри Берд. Он на служебном радиотелефоне.
— Энни Лэйрд сбежала, — сообщает Берд.
— Что-что?
— В доме не было огней. Мы заглянули — ее нет. Мальчика тоже нет. Машина стоит на месте. Окна в мастерской выбиты…
— Гарри, я с ней сейчас разговариваю по городскому телефону.
— Правда? Где она?
— Не знаю, сейчас спрошу.
Он хватает трубку, но там звучат прерывистые гудки.
Энни и Оливер едут на автобусе. Гватемала-Сити остался позади, автобус движется в северном направлении, в Хуэхуэтенанго. Там придется сделать пересадку, чтобы добраться до городка, где живет и работает Черепаха. Автобус набит битком — на том же самом сиденье пристроились еще две пузатые индианки. Оливер, сидит у окна, рядом Энни, затем индианки в ярких национальных нарядах.
Энни пытается уснуть, но ей очень тесно. Она то уронит голову, то вскинет. На переднем сиденье квохчет курица, сидящая в корзине. Курица любопытная, то и дело поглядывает круглым глазом на Энни, а на каждом повороте машет крыльями и бьется. Энни вздрагивает, смотрит на курицу, курица на нее. Энни думает, что никогда в жизни не сворачивала шею цыпленку — интересно, как это делается. Курица, очевидно, улавливает ход ее мыслей и прячет голову в корзину.
Очень хочется спать. Провалиться в сон, забыться, избавиться от мучительной ярости.
Всю ночь они с Оливером провели на автовокзале, дожидаясь автобуса на Хуэхуэтенанго. Взять напрокат автомобиль Энни побоялась. Кредитной карточки Джулиет у нее не было, а свою собственную она использовать не хотела — слишком легко будет проследить ее маршрут.
Узнает полиция, узнает и он, подумала она.
Водитель автобуса слушает радио — зажигательные мелодии салсы. Окна открыты, пахнет ароматом тропических растений, выхлопным дымом, гарью, гниющими отбросами.
Учитель все равно узнает. Они все на него работают. Вся эта история со следователями была его трюком, ловушкой. Судебный процесс был фарсом. Все они в заговоре против меня, думает Энни. Хотят они только одного — убить моего ребенка. Для того чтобы подготовиться к этому, они затеяли судебный процесс, убили Джулиет, а теперь ждут не дождутся, пока я совершу какую-нибудь промашку. Оливер фыркает:
— Кто это воздух испортил?
Никто из пассажиров не знает английского, но гримаса Оливера понятна без перевода. Смеются крестьянки, смеется хозяйка курицы. Все переговариваются между собой, а потом поднимается какой-то пьянчужка с хлебными крошками и яичной скорлупой на подбородке, раскланивается перед Оливером и стучит себя кулаком в грудь — принимает ответственность на себя. Все смеются, Оливер тоже. Судя по всему, ему в Гватемале нравится. Давно уже Энни не видела своего сына таким веселым и беззаботным. За все время он ни разу не захныкал, ни разу ни на что не пожаловался. Оказывается, сделать его счастливым совсем просто: достаточно оторвать его от проклятого компьютера и отправиться в увлекательное путешествие. Нет, вы посмотрите на него — он просто счастлив, так хохочет, чуть не лопается.
Энни смотрит на своего сына и думает, что Учитель каким-нибудь неведомым образом наблюдает сейчас за ними.
