Джон Кейз - Мистерия убийства

— Не совсем, — ответил я. — А вот вы, как я вижу, — настоящий маг.

— Можно и так сказать, — рассмеялся Веранек. — Вообще-то я отставной инженер и фокусы были моим хобби. Однако со временем хобби переросло во вторую профессию. Я выступаю на детских утренниках, на праздновании Бармицва и Батмицва, в морских круизах и на торговых выставках. Весьма полезное занятие, если учесть, что случилось с портфелем моих акций. Выражаясь профессиональным языком, произошёл акт исчезновения. — Он рассмеялся своей шутке, и я последовал его примеру. — Итак, если вы не маг, то кто же? Человек, для которого магия стала чем-то вроде наркотика?

Я сказал ему, что подвизаюсь на ниве частного сыска и в данный момент разыскиваю убийцу. В последнее время я, пытаясь избежать приступов душевной боли, перестал, по мере возможности, упоминать о детях. Неизбежный процесс узнавания и следующее за ним вынужденное проявление сочувствия вызывали у собеседника излишнюю ажитацию, которая вскоре сменялась едва скрытой антипатией. Ажитация легко объяснялась. Она была сродни тому чуть ли не радостному возбуждению, которое мы испытываем, наблюдая за результатом дорожного происшествия. Что касается антипатии, то с подобным чувством окружающих хорошо знакомы калеки и раковые больные. Несмотря на то, что опасности заражения нет, здоровые люди тем не менее боятся подхватить болезнь. Со мной случилась ужасная беда, и все подсознательно опасаются, что моя злая судьба может распространиться и на них.

— Убийство? — переспросил Веранек с таким видом, словно сомневался, не шучу ли я. — И каким же образом, позвольте спросить, все эти магические шоу укладываются в ваше расследование?

— Я думаю, что убийца — иллюзионист.

— О Боже. Это уже наша область. И кто же этот тип — профессионал или любитель?

— Понятия не имею, — покачал я головой. — Но у меня есть кое-какие зарисовки. Не желаете взглянуть?

— С удовольствием. — Он некоторое время, склонив голову чуть набок, изучал рисунки, а затем спросил: — Убийство произошло здесь? В Вегасе?

— Поблизости от города. Примерно три года назад. Двух девушек из шоу-бизнеса убили в ущелье Красные скалы. Вы, возможно, об этом слышали.

Он, пытаясь припомнить, наморщил лоб, но более свежие проявления жестокости, видимо, успели вытравить из его памяти столь древнее событие.

— Великий Боже, я таскаюсь на эти шоу, чтобы выудить что-нибудь полезное для своих представлений, а вы… чтобы подцепить на крючок убийцу.

Я утвердительно кивнул.

— Если вы действительно хотите узнать что-то полезное об иллюзионизме и сценической магии, вам следует потолковать с Карлом Кавано, — посоветовал Веранек. — Он живёт в Вегасе и знает все.

— Чем занимается этот Кавано?

— Он иллюзионист, хотя и не выступает. Карл работает в музее магии, который открыл здесь Копперфилд.

— Неужели?

— Это частный музей, но Карл знает о магии все от альфы до омеги. Он маг среди магов и, вероятно, сумеет вам помочь. Не исключено, что Карл даже опознает вашего парня.

— У вас есть его телефон?

— С собой нет. Но его номер можно найти в телефонной книге. Карл Кавано. Если не найдёте, позвоните мне, и я, возможно, смогу вам дать телефон Карла. Я живу в «Луксоре», фамилия Веранек.

— Огромное спасибо.

До начала представления оставалось пять минут, и толпа потекла в зал. Когда я был готов влиться в этот поток, Веранек сунул свой стакан в мою руку и сказал:

— Идёт моя жена, не могли бы вы подержать пару секунд?

Он принялся крутить в пальцах программку, изготовляя из неё нечто магическое. Через несколько мгновений рядом с ним оказалась очень милая женщина.

— Чтобы попасть в комнату для маленьких девочек, мне пришлось выстоять длиннющую очередь.

— Надо сказать, что выбралась ты оттуда как раз вовремя, — улыбнулся Веранек. — Посмотри, что ты там подхватила. Она, наверное, сидела в водопроводной трубе.

С этими словами фокусник раскрыл ладонь и продемонстрировал нам бумажного лягушонка. Каким-то непостижимым образом он заставил его совершить прыжок.

— О Бойд! — воскликнула женщина и засмеялась, как девчонка.

Я смотрел на лягушку, поразительно напоминавшую бумажного кролика, обнаруженного мной в комнате мальчиков.

На меня снова накатил приступ паранойи. Ведь это он подошёл ко мне, а не я к нему. Парень совсем не похож на Дудочника, но высок и умеет делать бумажных животных. Он показывает фокусы.

— Поразительно, — услышал я свой голос. — У вас получилась замечательная лягушка.

— Ничего подобного. Боюсь, что мои суставы слегка проржавели. Сейчас я главным образом использую технику фонариков, что считается у любителей оригами искусством второго сорта. Плохо. Но изготовление магических бумажных фигурок иллюзионистами уходит корнями в далёкое прошлое. Эти фигуры, чтобы вы знали, имеют весьма важное значение.

— Почему?

— Во-первых, их изготовление требует ловкости рук, — ответил Веранек, — а в ловкости рук иллюзионистам никак не откажешь. Во-вторых, они являют собой некий продукт трансформации. Несколько быстрых движений, и вы превращаете плоский листок бумаги в птицу или животное. Но теперь мало кто умеет складывать листки. В наши дни больше применяется техника фонариков. Хотя идея та же самая, — с улыбкой закончил он.

Я ощутил шум в ушах, словно находился на глубине.

— А кроликов вы делать умеете?

— Бойд, — вступила в разговор его милая супруга, — я не хочу пропустить начало представления.

— Не беспокойся, дорогая, кролика я могу создать за полминуты, секунда в секунду.

И он создал кролика. Проявив изрядную ловкость рук, мгновенно придал последней странице программки квадратную форму, а затем столь же быстро превратил квадрат в крохотного забавного крольчишку. Зверёк вовсе не был похож на кролика, найденного в моём доме. Я сказал себе, что это ровным счётом ничего не доказывает, но моё подозрение существенно ослабело.

Лампы в фойе начали мигать.

— Изумительно, — одобрил я, разглядывая примостившуюся на ладони Веранека зверушку.

— Ну, пошли же, Бойд, — позвала его жена.

Веранек отвесил мне лёгкий поклон, и кролик исчез. Как он это сделал, я не увидел.

Глава 26

Карл Кавано в телефонной книге значился, и мы договорились о встрече следующим утром. Кавано предложил встретиться в ресторане «Перечница», расположенном, как пояснил он, в верхней части Стрипа, прямо напротив «Цирка». «Перечница» находилась в изрядно потрёпанном, покрытом гонтом здании, постройки семидесятых годов, приткнувшемся между двумя массивными соседями. Внутри заведения под сенью искусственных вишнёвых деревьев стояли голубые бархатные банкетки.

Кавано — высокий изящный мужчина в синем костюме — ждал меня около входа.

— Мне за шестьдесят, — сообщил он по телефону, — и я ношу большие солнцезащитные очки.

Мы обменялись рукопожатием. У Кавано была крупная, сильная рука с длинными, изящной формы пальцами.

— Бойд, как всегда, преувеличивает, — сказал он. — Не знаю, что он вам наговорил, но я вовсе не маг магов. О себе могу лишь заметить, что изучаю искусство иллюзионизма. Или искусство магии, если хотите.

Молодая женщина провела нас к столику. На ней были коротенький клетчатый сарафан и белая блузка — сексуальная версия униформы ученицы католической школы.

— Вы даёте представления в Вегасе? — поинтересовался я.

— Я, если можно так выразиться, в отставке, а сюда переехал вслед за ремеслом.

— Как это понять?

— Некоторые виды бизнеса имеют постоянные центры, — пояснил Кавано. — Киноиндустрия, металлургия или судостроение, например. В отличие от них, иллюзионизм и магия постоянно меняют столицу. В данный момент таковая находится в Вегасе.

— А до этого?

— В начале века это был Нью-Йорк, что имело смысл. — Глаза отставного иллюзиониста загорелись. — Ведь там находились главные сценические площадки, именно там подвизались театральные агенты и скандальные журналисты, и в городе шла бойкая торговля разного рода сценическими принадлежностями. А о масштабах аудитории не стоит даже говорить. Кино в ту пору ещё не существовало, и живое представление было единственным развлечением. Мастера вроде Гудини собирали огромные толпы. Так же, как их конкуренты и имитаторы. Авторского права в то время не было и в помине, поэтому вы и представить не можете, сколько Гудвини, Гудивини и Гудвани выходило на подмостки. И эти люди тоже собирали немалую аудиторию.

— Гудивини? Вы, наверное, шутите?

— Нисколько. И это объясняет тот факт, что во многих рекламных плакатах того времени указывалось: «Единственный и неповторимый», «Подлинный!», «Настоящий!», «Аутентичный!» Для всех этих людей хватало места на сцене, поскольку фокусы, иллюзии и магия в то время процветали. Но затем появилось кино, и искусство сцены начало умирать. Вместе с кораблём пошли на дно и многие иллюзионисты со своими трюками.