Итан Блэк - Мертвые незнакомцы
– Давай разберемся.
Отец подает ему газировку, выражая любовь, которую он испытывает к сыну, терпеливым голосом, улыбкой. В нем сейчас живут все отцы, которые когда-либо учили сыновей охотиться на медведя, чинить машину, насаживать наживку на крючок, водить грузовик.
– Так почему же ты ему не веришь? Не торопись.
– Он все время крутил руками под столом, – начинает Конрад. – Нервничал.
– Почти все люди нервничают, когда видят труп.
– Он как-то неправильно смотрел на тебя. Ни разу не отвел взгляда от твоего лица. Мне кажется, он очень боялся, что ты ему не поверишь.
– Очень многие люди боятся, когда приходят сюда. Даже невиновные.
– Значит, я ошибся?
Отец Воорта размешивает сахар в кофе.
– Я этого еще не сказал. Что бы ты сделал на моем месте, чтобы проверить свою теорию?
– Я бы выяснил, не был ли этот юрист знаком с той женщиной.
– Как?
– А как ты мне рассказывал. Я бы проверил у него на работе и у соседей, а еще в ее квартире, в ее телефонной книжке, у ее друзей.
– И все?
– Нет! Еще я бы расспросил о том вечере его жену и посмотрел бы, отвечают ли они одинаково. Но, папа, если он лжет, зачем ему вообще приходить сюда и говорить с тобой?
– Хороший вопрос. Означает ли это, что ты не прав?
Конрад молчит.
– Подумай, дружок. Все логично, если правильно подойти к проблеме. Если человек виновен, а я не говорю, что он виновен, но если он виновен, зачем добровольно приходить в полицию и давать показания?
– Может быть, он хочет направить тебя по ложному следу.
– Но зачем приходить? Почему не позвонить по телефону, анонимно? Ты знаешь, что означает «анонимно»?
– Когда человек не хочет, чтобы люди знали, кто он. Может быть, он считает, что ты больше поверишь ему, если он поговорит с тобой лично.
– Или, может быть, – предполагает Уильям Воорт, действуя по принципу «все подвергать сомнению», – он любит риск. Это его возбуждает. Может быть, это самоуверенный человек, считающий, что может убедить кого угодно в чем угодно. Может быть, он думает, что умнее меня, и потому рискнул. Он боится, что если не придет быстро, то мы можем найти доказательства, показывающие, что произошло нечто совсем другое. По-твоему, такое возможно?
Мальчик не соглашается:
– Он не думает, что умнее тебя. Он тебя очень боялся.
– Ага! Значит, возвращаемся к исходному вопросу: что неправильно?
Мальчик серьезно задумывается, стараясь собрать все, что слышал, в разумную конструкцию. Газировка сладкая и вкусная. Он размышляет вслух:
– Если этот человек лжет, то, может быть, это он был с женщиной… или…
– Да?
– Может быть, он видел, что ее ранил кто-то другой, а не чернокожий.
– Тогда зачем же ему лгать, дружок?
У Конрада болит голова. Все так сложно.
– Он выгораживает преступника?
Воорт-отец кивает, но не перестает давить на сына.
– Но если так, зачем рисковать самому? Этот юрист, если лжет, рискует отправиться в тюрьму. Поставь себя на его место. Бог с ним, с убийством, пусть это будет что-то менее важное. Будь ты на его месте, почему ты стал бы кого-то выгораживать?
А вот это уже легкий вопрос – теперь, когда убийство выведено из уравнения, и особенно потому, что Конрад сидите отцом, – ответ кажется очевидным.
– Потому что я люблю этого человека, – отвечает мальчик, и тут его словно ударяет. Он вскакивает, испытывая какую-то уверенность, слияние факта и чувства, трепет предвкушения, какого никогда раньше не ощущал, но каким будет наслаждаться много раз – когда-нибудь, когда поступит в полицию.
– А кого любит этот испуганный юрист? – спрашивает Конрад Воорт отца.
Уильям Воорт потягивается – а это, как знает Конрад, означает, что ему пора возвращаться на допрос. Урок окончен.
– Запомни. Всегда смотри на человека, не только на факты. Когда-нибудь, даже если ты не станешь детективом, если у тебя возникнет ощущение насчет кого-то, доверяй ощущению. Это не означает, что оно правильное. Но отнесись к нему серьезно.
А через некоторое время после того, как девятнадцатилетнего сына того юриста арестовали за убийство, отец приглашает Конрада в пиццерию – маленькая церемония, которая иногда сопровождает мелкие следственные достижения мальчика, его предложения или наблюдения.
– Дружок, всегда уравновешивай факты и ощущения, потому что ощущения – это тоже информация, но обработанная другим способом. Ну что, детектив, еще кусочек пиццы?
И теперь, много лет спустя, Воорт смотрит на звонок, который поднимет по тревоге всех в особняке, где работал Мичум – где предположительно располагалась Мичумова «фирма по подбору высококвалифицированных специалистов». Звучит двухтональный перезвон. Воорт выдал себя. В горле сухо. Он не дождался подкрепления. Воорт поднимает глаза на камеру над тяжелой дубовой дверью. В двери есть квадратное полупрозрачное окошко из толстого цветного, армированного проволокой стекла; слышится щелчок замка, и за ним возникает тень.
– Я могу вам помочь? – произносит мужчина, который открывает дверь, частично загораживая проход, и Воорт опознает в нем по пиджаку, галстуку и неопределенному, профессионально внимательному взгляду сотрудника службы безопасности.
«Передо мной высокий мужчина, темноволосый, спортивного сложения, одетый достаточно хорошо, чтобы быть сотрудником корпорации, но если бы здесь была корпорация, меня, наверное, остановили бы у стола администратора. Зачем фирме по подбору персонала охранник у двери?»
Воорт показывает значок и объясняет, что участвует в расследовании, которое касается расположенных по соседству фирм. И спрашивает о возможности поговорить с «каким-нибудь местным боссом».
– Какое расследование?
«Служба безопасности обычно побаивается полиции. А этот тип не хочет меня впускать».
– Я бы предпочел поговорить с боссом.
– Подождите здесь, – говорит охранник и закрывает дверь.
Через некоторое время дверь открывается.
– Доктор Шеска велел впустить.
Шеска!
Воорт скрывает всплеск эмоций, вспышку охотничьего азарта. «Нашел!»
Тяжелая дверь захлопывается за ним, отрезая от уличных шумов, а значит, здесь даже окна звуконепроницаемые. В холле за скромным деревянным столом, который, кажется, приткнули там, вспомнив о нем в последний момент, и никак не для того, чтобы принимать посетителей, сидит женщина-администратор, и в ее взгляде больше любопытства, чем радушия. Узкий коридор позади нее, типичный для таких особняков, ведет куда-то в помещения первого этажа, а более широкая, покрытая ковром лестница – наверх.
Стены обшиты панелями из темного дерева. Красно-коричневый ковер толстый, но несколько потертый. Нет кофейного столика с журналами, что было бы типично для приемной. Нет ни пальм в горшках, ни гравюр или картин на стенах. Нет и бесплатного телефона для посетителей. Просто функциональное помещение – буферная зона. Похоже на шлюзовую камеру, отделяющую внешний мир от всего, что находится наверху.
«Мичум действительно работал здесь!»
– Чем вы тут вообще занимаетесь? – спрашивает Воорт охранника, пока тот ведет его вверх по лестнице, и светловолосая голова администратора поворачивается, следя за их продвижением.
– Подбираем высококвалифицированных специалистов для корпораций, – отвечает охранник, но такой тон больше подходит для ритуала каннибалов с Новой Гвинеи, чем для найма новых сотрудников.
Сотовый телефон звонит, но Воорт не реагирует: не хочет отвлекаться, не хочет пропустить ни единой мелочи. Его пронизывает усиливающееся ощущение ясности, какое появляется в моменты высочайшего напряжения.
Все здание явно принадлежит какой-то одной конторе. Все отделано в едином стиле. Звонят телефоны, где-то работает ксерокс, слышны голоса – болтающие, спорящие или тихо разговаривающие.
На третьем этаже один узкий коридор с открытыми дверями, отбрасывающими на выцветший ковер прямоугольники света. Здесь слышен стук по клавиатуре компьютера, где-то кричит (наверное, в телефонную трубку) женщина: «Тебя плохо слышно! Как ты сказал, он вошел в канцелярию посла или в его дом? Куда?»
Сейчас!
Воорт останавливается и прижимает руку к животу.
– Простите, – выдыхает он. Охранник оборачивается. – Я прошу прощения, но… У вас тут есть уборная? Приспичило.
Мгновение охранник колеблется, словно ему приказано не выпускать Воорта из виду. Но сопровождать посетителя в туалет было бы уже слишком, поэтому он машет рукой на коридор и неохотно объясняет:
– Вторая дверь справа.
Это дает Воорту возможность заглянуть по крайней мере в одну из комнат. Проходя мимо, он задерживается, словно ему на мгновение полегчало, и мельком видит мужчину и женщину, работающих за серыми стальными столами: она говорит по телефону, он печатает на компьютере. Воорт слишком далеко, чтобы разобрать, снимки или графики прикреплены к доскам над столами, слишком далеко, чтобы разглядеть, что за аэрофотоснимки висят рядом. Но что бы там ни было, ясно, что все здесь слишком функционально, слишком уныло для высококлассных, хорошо оплачиваемых управленцев.
