Чарльз Паллисер - Изгнание
– Мистер Уилсон, меня на той дороге не было, – сказал я. – Зачем мне там быть? Я пошел самой короткой дорогой, через Уитминстер.
Он улыбнулся, словно побуждая меня говорить дальше, и я продолжил:
– Тогда я должен обратить ваше внимание вот на что. Оружие, которым был убит мистер Давенант Боргойн, по вашим словам, представляло собой большой предмет, который трудно спрятать. Где я мог его скрывать? На балу его у меня никто не видел. Мог ли я его скрытно держать при себе?
– Это было бы прекрасное возражение, мистер Шенстоун, если только не предположить, что убийца спрятал его на месте преступления заранее.
– Тогда мысль о том, что убийство произошло в результате случайной встречи, неверна, – заметил я.
Он печально улыбнулся.
Я воспользовался своим преимуществом:
– И поскольку убийца знал, что мистер Давенант Боргойн собирался ехать по той дороге один именно в этот час, то можно исключить мое участие в преступлении. Откуда мне было это знать?
– К сожалению, не было никакого секрета в том, что мистер Давенант Боргойн в то утро собирался отправиться в замок верхом, поскольку планировал ехать с хандлтонскими гончими. Об этом он говорил на балу и нескольким гостям объяснил, что именно поэтому покинет друзей рано. По сути, поначалу никто не заметил, что его нет на встрече.
– Ну что же, мне его намерения известны не были, – тихо произнес я. – Откуда мне знать?
Он продолжил, словно не услышал меня:
– Вполне понимаю, как сильно вам не хочется причинять огорчение маме и сестре. Я предполагаю, что мы теперь уйдем незаметно, и вы со мной в двуколке отправитесь в Торчестер, и в полицейском участке мы спокойно поговорим и, к общему удовлетворению, все выясним.
– Вы меня арестовываете?
Он сделал обиженный вид:
– Нет, мистер Шенстоун. Для этого мне нужен ордер. И если совершенно честно, я надеялся, что вы избавите нас от возни и писанины, рассказав без утайки всю правду. В противном случае мне придется раздобыть ордер на ваш арест.
– Сожалею, что моя невиновность вызывает столько неудобств.
Показалось, что мой сарказм его задел.
– О, вы наслаждаетесь своей радостью, мистер Шенстоун. И вы гораздо умнее и образованнее меня, чему я не удивляюсь. Тем не менее, несмотря на всю свою проницательность, вы сделали большую ошибку, когда фактически признались в нападении на покойного мистера Давенанта Боргойна на Хилл-стрит четвертого января.
– Как я уже говорил, нападение произошло на следующий день после моего визита в Торчестер.
Он одобрительно покачал головой.
– Мистер Шенстоун, давайте будем откровенны друг с другом. Почему бы не признаться, что в тот вечер вы подрались с мистером Давенантом Боргойном? По чистой ошибке. Вам показалось, что на вас напали. Это не доказывает, что спустя шесть дней вы его убили.
Мне захотелось оправдаться, но, поразмыслив, я решил, что сделаю ему слишком большую уступку, и промолчал.
Он пожал плечами, достал из внутреннего кармана листок и надел узкие очки.
– Вот письмо, о котором я говорил внизу. По крайней мере, небольшая часть, поскольку его превосходительство не позволил мне прочесть всю анонимку. Весьма важное доказательство. Не стану утруждать вас чтением всего, что его превосходительство позволил мне переписать, но вот самые интересные места:
«Думаешь, что можешь трахнуть любую девчонку и просто смыться, потому что очень важный. Своих потаскух сношай сколько угодно, но если тронешь порядочную девушку, то заплатишь. Я говорю не о деньгах. Ты заплатишь кровью. Думаешь, сможешь сбежать. Ошибаешься. Когда мы опять с тобой встретимся, твои дружки тебе не помогут. Я тебя убью, но сперва так замучаю, что ты завоешь о пощаде. Ты гордишься своим хреном. Посмотрим, сможет ли он настрогать тебе наследника, когда я засуну его в твою лживую глотку!». Уилсон замолчал, чтобы придать следующим словам особый пафос: «Может быть, ты и наследник герцога, но не джентльмен».
Он грустно взглянул на меня поверх очков.
В этот миг я понял, почему Евфимия подслушивала под дверью, когда я спорил с Давенантом Боргойном, и почему она убежала, когда мы возвращались в гостиницу. Я уже догадался, кто написал письмо и опустил в почтовый ящик, и понял, как Евфимия снабдила Лиддиарда нужной информацией.
– Все понятно. У вас полно свидетелей, слышавших именно эти мои слова в адрес мистера Давенанта Боргойна за несколько часов до его убийства.
С меланхоличной миной на лице он кивнул. Любящий дядюшка, чьи надежды не оправдал многообещающий племянник.
– Полный абсурд. Зачем кому-то бросать письмо в почтовый ящик, зная, что оно дойдет до адресата не ранее полудня, и тут же отправляться на убийство того, кому оно адресовано?
– Вы очень проницательны, сэр. Неплохо все обдумали. Верно, что здесь явное несоответствие. Поразмыслив, я тоже заметил, хотя на это у меня ушло больше времени. Но есть вероятность, что убийца решил сделать то, что он сделал, сразу после того, как отправил письмо.
– И уже позаботился о том, чтобы спрятать орудие убийства в нескольких милях! – воскликнул я. – Вам должно быть понятно, что письмо было написано и отослано с совершенно другой целью: чтобы еще больше скомпрометировать меня.
Он пожал плечами.
– В любом расследовании всегда есть несколько запутанных моментов, которые никогда не удается распутать.
– Тогда это для вас просто морской узел. Из того, что вы прочли, видно, что автор не пытался имитировать безграмотность.
Он с интересом взглянул на меня. Я объяснил, что письма, которые мне довелось видеть, были написаны так, словно их автор совершенно безграмотный.
Он дождался, пока я закончу, и сказал:
– Каков ваш вывод?
– Если взглянуть на письма, собранные вами, в хронологической последовательности, то можно заметить, что в начале их писал как бы совершенно неграмотный человек, но потом в письмах появляется все больше образованности. Целью было вызвать слухи среди жителей, а потом сузить круг возможных авторов. Письма написаны так, чтобы выглядело, будто писавший их притворяется неграмотным, но не может сохранить иллюзию, поскольку ненависть к жертве переполняет его. В последнем письме притворство отброшено, поскольку написано оно с целью выставить меня гораздо более виновным, чем в предыдущих анонимках, с помощью цитирования моих слов, слышанных многими.
Он молчал и, казалось, задумался над моими словами. Потом произнес:
– Возможно, тот, кто написал это письмо, присутствовал при ссоре между вами и мистером Давенантом Боргойном.
– Там были многие, – заметил я. – Но, по сути, автору нужно было всего лишь поговорить с кем-то, кто слышал или подслушал мои слова.
Я подумал о Евфимии, подслушивавшей у двери, а потом поспешившей передать сообщнику все, что я говорил.
Он помолчал и ответил:
– Мне надо переварить то, что я услышал. Не стану этого отрицать. В общем, вы не производите впечатления человека, способного на такой поступок. Надо еще раз прочитать все имеющиеся письма. У меня пара анонимок от миссис Куэнс, одно от бедняжки мисс Витакер-Смит и еще несколько других. Вот что я вам скажу, мистер Шенстоун. Завтра поговорю с еще несколькими людьми. Один из них, престарелый джентльмен, уверен, что мистера Давенанта Боргойна убили именно украденным у него инструментом. Это, как вы знаете, мистер Фордрайнер. Он пока орудие убийства не видел, но узнал по описанию. И уверен, что украли его именно вы, поскольку там больше никого не было, кроме молодой леди, которую по понедельникам он называет своей племянницей, а по вторникам говорит, что он ее опекун. Стало быть, если мистер Фордрайнер ошибается относительно своей драгоценной мотыги или тяпки, или еще чего-то, тогда придется больше внимания уделить версии, что преступление совершено каким-то прохожим или бродягой, и никак не связано с письмами, невзирая на все явные совпадения. Но если он узнает этот предмет, тогда остается лишь заполучить ордер на арест. Не разумно ли это?
Что можно было сказать? Я промолчал.
Он встал, я последовал за ним. Когда мы шли по коридору, а потом вниз по лестнице, он непринужденно спросил:
– Вы собираетесь покинуть район сегодня или завтра?
– Вовсе нет.
– Прекрасно. Сделайте одолжение, не удаляйтесь более чем на милю от дома. Я очень расстроюсь, если вы выйдете за эти пределы.
Я выразил свое согласие. Так же, как я, он знает, что дом стоит на полуострове и на берег есть только одна дорога. Понятно, что он будет за ней следить.
Мы вернулись в гостиную, где мама и Евфимия сидели так же, как мы их оставили.
Уилсон улыбнулся и сказал:
– Миссис Шенстоун, мы с вашим сыном мило побеседовали с глазу на глаз. Но вы могли бы нам кое в чем помочь. Помните недавнее путешествие сына в Торчестер для заказа гостиницы и экипажа, и визита к мистеру Боддингтону? Здесь есть маленькое несоответствие в деталях. Ваш сын уверен, что это было во вторник, пятого. Никто, ни хозяин гостиницы «Георгий и Дракон», ни извозчик на конюшне понятия не имеют, в какой день это было. Весьма удивительно, что мистер Боддингтон не может вспомнить, и в дневнике у него не помечено.
