Лорел Гамильтон - Смертельный танец
Скажи им, – ответил Ричард. – Всем скажи.
Ты действительно собираешься убить Маркуса? – спросила я.
Если он не даст мне другого выбора – да. Теперь иди, Джейсон, тебя ждет твой другой хозяин.
Джейсон встал, чуть не упал. Но сумел сохранить равновесие, стал потирать руки и ноги, будто купался в чем-то, мне невидимом. Может быть, это была теплая пушистая сила, в которую он пытался завернуться. И он снова рассмеялся.
Если будешь так меня кормить, швыряй меня в стену, когда захочешь.
Пошел вон, – сказал Ричард.
Джейсон вышел вон.
Ричард все еще сидел на полу. Он посмотрел на меня.
Теперь ты понимаешь, почему я не хотел этого делать?
Да, – сказала я.
Может быть, если Маркус узнает, что я умею делиться кровью, силой, он отступит.
Ты все еще надеешься его не убивать, – сказала я.
Дело не только в убийстве, Анита. К нему еще многое прилагается. То, что я сейчас сделал с Джейсоном. Сотня еще всяких вещей, и все они не слишком человеческие.
Он поглядел на меня, и в карих глазах была скорбь, которой раньше я там не видела.
И вдруг я поняла.
Это же не только убийство? Раз ты взял стаю кровью и силой, тебе придется дальше держать ее кровью и силой?
Вот именно. Если бы я мог как-то изгнать Маркуса, если бы мог заставить его отступить, тогда была бы свобода маневра, чтобы действовать по-другому. – Он подошел ко мне, его лицо светилось энтузиазмом. – Я от половины стаи добился поддержки или хотя бы нейтралитета. Они уже не поддерживают Маркуса. Никто никогда не раскалывал стаю без нескольких смертей.
А почему вам не разделиться на две стаи?
Ричард покачал головой:
Маркус никогда этого не допустит. Вожак стаи получает дань от каждого ее члена. Раскол уменьшит не только его власть, но и богатство.
А ты получаешь от них деньги? – спросила я. – Все пока что платят Маркусу. Мне эти деньги не нужны, и это еще один пункт для споров. Я считаю, что дань следует отменить.
Я видела свет в его лице, его мечты, его планы. Он строил власть на честности и бойскаутских добродетелях – и это с тварями, которые могут перервать тебе горло исожрать. Он верил, что у него получится. Глядя в его воодушевленное мужественное лицо, я тоже верила – почти.
Я думала, что ты мог бы убить Маркуса, и на этом бы все кончилось. Но ведь не кончится?
Райна постарается, чтобы меня вызывали и вызывали. Разве что я смогу внушить им страх перед собой.
Пока жива Райна, она будет тебе вредить.
Я не знаю, что делать с Райной.
Я могла бы ее убить, – сказала я.
Снова то же выражение боли у него на лице.
Шучу, – сказала я.
Не совсем шутка. Ричард бы не согласился с этой практичностью, но если он хочет избавиться от постоянной опасности, Райна должна умереть. Бессердечно, но правда.
О чем ты думаешь, Анита?
О том, что ты мог быть прав, а мы все – нет.
В чем?
Может быть, ты не должен убивать Маркуса.
Ричард вытаращил глаза:
Я думал, вы все на меня злитесь за то, что я его не убиваю.
Не за то. За то, что ты, не убивая Маркуса, подвергаешь опасности всех остальных.
Ричард покачал головой:
Не вижу разницы.
Разница в том, что убийство – это лишь средство положить конец чему-то, но не конец само по себе. Я хочу, чтобы ты был жив, чтобы Маркуса не было, чтобы члены стаи пошли за тобой мирно. Я не хочу, чтобы ты пытал стаю ради сохранения места вожака. Если всего этого можно добиться, никого не убивая, я за. Я просто не вижу варианта, который позволит избежать убийства. Но если ты его найдешь, я тебя поддержу.
Он всмотрелся в мое лицо:
Теперь ты говоришь, что думаешь, будто я не должен убивать?
Ага.
Он рассмеялся, но скорее саркастически, чем весело.
Просто не знаю, то ли обнять тебя, то ли заорать на тебя благим матом.
Я на многих так действую. Послушай, когда мы приехали выручать Стивена, ты должен был прихватить с собой сколько-нибудь народу. Появиться, так сказать, с позиции силы, имея за спиной трех-четырех своих лейтенантов. Компромиссное решение между позой Ланселота Озерного и сутью Влада На-Кол-Сажателя.
Ричард сел на край кровати.
Умение делиться силой через кровь – редкая способность. Она производит впечатление, но этого мало. Нужно что-то по-настоящему пугающее, чтобы Райна с Маркусом отступились. Я силен, Анита, по-настоящему силен. – Он это сказал, констатируя факт – без всякой гордости или рисовки. – Но это не тот род силы.
Я села рядом.
Я сделаю все, что будет в моих силах, Ричард. Только обещай мне не быть беспечным.
Он улыбнулся, но глаза остались грустными.
Не буду, если ты меня поцелуешь.
Мы поцеловались. Теплый и верный вкус Ричарда, но под ним угадывалась солоноватая сладость крови и лосьон Джейсона. Я отодвинулась.
В чем дело?
Я покачала головой. Сказать ему, что я ощутила у него во рту вкус чужой крови, было бы не совсем кстати. Мы собирались вместе работать над тем, чтобы ему не пришлось больше совершать подобные поступки. Не зверь в нем лишал его человечности – нет, это делали тысячи разных мелочей.
Перекинься для меня, – сказала я.
Что?
Перекинься для меня, здесь и сейчас.
Он вгляделся мне в лицо, пытаясь прочесть мои мысли.
Почему сейчас?
Дай мне увидеть тебя всего, Ричард, полный набор.
Если ты не хочешь делить ложе с Жан-Клодом, то с волком ты тоже вряд ли захочешь спать.
Ты не обязан будешь оставаться в волчьем образе до утра. Ты так говорил.
Нет, не буду, – тихо сказал он.
Если ты сегодня перекинешься и я это выдержу, можем заняться любовью. Можем подумать о свадьбе.
Ричард засмеялся:
Может, я убью Маркуса до того, как мне придется убивать Жан-Клода?
Жан-Клод обещал тебя не трогать, – сказала я.
Ричард застыл.
Ты с ним уже об этом говорила?
Я кивнула.
Так почему он на меня не злится?
Он сказал, что уйдет в сторону, если не сможет меня завоевать, значит, он уходит в сторону. Насчет того, что Жан-Клод меня любит, я не сказала. Оставила на потом.
Зови своего зверя, Ричард.
Он покачал головой:
Это не только мой зверь, Анита. Это еще и ликои – стая. Ты должна их тоже видеть.
Я их видела.
Он покачал головой:
Ты не видела нас в лупанарии. Там мы настоящие, там мы не притворяемся даже перед собой.
Я только что сказала, что хочу за тебя замуж. Ты это не расслышал?
Ричард встал.
Я хочу на тебе жениться, Анита, больше всего на свете. Я так тебя хочу, что все мое тело к тебе тянется. Я боюсь не справиться с собой, если здесь останусь.
Пока что нам удавалось хранить целомудрие.
Он подобрал свой чемоданчик:
Ликои зовут секс смертельным танцем.
И что?
Точно так же называются битвы за лидерство.
Все равно не понимаю, в чем проблема.
Поймешь. – Ричард не сводил с меня глаз. – Поймешь. И тогда помоги Бог нам обоим.
Что-то прозвучало в его голосе такое печальное, такая мука появилась в его облике, что мне захотелось не отпускать его. Завтра он выступит против Маркуса, и то, что он согласился убить, еще не значит, что он сможет. Я боялась, что он дрогнет в последний момент. И я не хотела его терять.
Ричард, останься. Пожалуйста.
Это будет нечестно по отношению к тебе.
Да не будь ты таким дурацким бойскаутом!
Он улыбнулся и очень неудачно изобразил Попая.
– Я тот, кто я есть.
Ричард закрыл за собой дверь, и я даже не поцеловала его на прощание.
24
Я проснулась в темноте от того, что кто-то склонился надо мной. Я не видела, но чувствовала что-то в воздухе, как тяжесть. Моя рука метнулась под подушку и вылезла с «файрстаром». Я ткнула пистолетом в того, кто там был, и он растаял как сон. Соскользнув с кровати, я прижалась спиной к стене, стараясь уменьшить площадь мишени для нападавшего.
Из темноты раздался голос, и я навела пистолет в ту сторону, прислушиваясь, нет ли еще кого в комнате.
Это Кассандра. Выключатель прямо над тобой. Я останусь на месте, пока ты будешь включать свет.
Она говорила тихим и ровным голосом – как говорят с сумасшедшим или с человеком, который наставил на тебя пистолет.
Я глубоко вздохнула и прислонилась к стене. Левой рукой я провела у себя над головой и наткнулась на пластину выключателя, потом наклонилась назад, нашаривая кнопку пальцами. Спустившись как можно ниже, но все еще дотягиваясь до выключателя, я нажала кнопку. Вспыхнул ослепительный свет, и я скорчилась на полу, наводя пистолет наугад. Когда зрение вернулось, Кассандра стояла в ногах кровати, разведя руки ладонями вперед и глядя на меня. Глаза у нее были чуть шире обычного, и кружева викторианской ночной рубашки трепетали от дыхания.
Да-да, викторианской ночной рубашки. Она была тоненькой, кукольной. Я ее вчера спрашивала, не Жан-Клод ли выбрал ей платье. Нет, она его выбрала.
Она стояла на ковре неподвижно и смотрела на меня.
Анита, с тобой ничего не случилось?
Я перевела дыхание и направила ствол в потолок.
Нет, ничего.
