Ольга Володарская - Нет дьявола во мне
– Надо было свои причиндалы держать в строгости! А уж потом монахов. Знаю я, что ты натворил, паскудник.
– Откуда? – поинтересовался Марко.
– Я могу слышать все, что говорится в кабинете аббата и во внутреннем дворике.
– Значит, ты стал тайным свидетелем нашего разговора.
– Да! И не передать словами, как был шокирован… – Старик ткнул связанными руками в Ивана. – Вот кто оскверняет своим присутствием «Черный крест». Я многих аббатов на своем веку перевидал. Были и паршивые. Но таких, как Иван, не припомню. При них не творилось тех вещей, что сейчас…
– А что сейчас?
– Похоть и разврат! Учителя спят друг с другом почти не таясь. Хоровые дерутся, пакостят, придаются чревоугодию, втайне пожирая сладости и даже попивая вино. Послушники, стыдно сказать, друг друга лапают. А монахи некоторые смотрят порнуху. Не было такого раньше!
– Времена другие были, – пожал плечами Марко.
– Это у вас, у мирских, они другие. А мы по законам Божьим живем, которые не меняются.
– Что ж ты законы его нарушаешь? Убийство – смертный грех.
– Готов взять грех на себя. Свою гублю душу, другие спасаю. Две уже мне в плюс, а сколько еще будет…
– Как же я раньше не догадалась, – услышал за своей спиной Марко. Это Марианна подошла и заговорила: – Вы звоните по каждому покойнику. В день, когда пропал Николас, я слышала колокола. Но никто не умер из монахов. Вы по нему звонили… да?
– Сатана, – усмехнулся старик. – Тебя так называют в деревне. Да только чистая ты, я вижу. Дьявол не в тебе сидел, а в дружке твоем.
– Николас был самым светлым человеком из тех, кого я знала!
– Вероотступник! – громыхнул звонарь. – С тебя что взять? Ты мирская. Влюбленная. Глупая. Ты хотела быть с ним, понятно. Но то, что он захотел быть с тобой, а не с Богом… Это происки сатаны! И пока дьявол не завладел душой мальчика целиком, я отправил его на небеса.
– И обставили все так, что он сбежал!
– А что оставалось? Я вывел Ника через тоннель, он был так же любопытен, как и все, и хотел пройтись по нему, и на рассвете прервал его земной путь…
– Вы намеренно избегаете слова «убил»? Но вы именно это сделали.
– Я спас Ника.
– А Дино подставил, – вклинился Марко. – Подкинул в могилу его медальон.
– Никому бы не стало хуже от того, что этот человек за решеткой. Но я надеялся, что труп никто не найдет.
– Куда ты дел вещи Ника?
– Сжег.
– Даниеля ты убил по той же причине, что и Николаса? – спросил Марко.
– Да, я его спас.
– Но он не собирался посвящать себя богослужению. Просто пел в церковном хоре.
– Такой талант не дается просто так. Даниеля Бог в макушку поцеловал. А он так наплевательски к этому отнесся…
– Его право!
– Знаешь, каким он прибыл в монастырь? Не просто чистым – светящимся. Когда он пел, а я смотрел на него, мне казалось, вижу крылья за его спиной. Но в последнее время… Нет! Рога начали вырисовываться. Грешные мысли, дурные поступки… Все это неспроста. Дьявол стал порабощать его душу. И я не мог не помочь мальчику спастись…
– Ивану ты сейчас тоже помочь пытался?
– Нет. Я хотел избавить от него «Черный крест», я же сказал.
– Да вы просто маньяк! – выпалила Марианна. – Серийный причем! Вам нравится убивать, вот и все. Много было таких, как вы, кто оправдывал себя тем, что убивает во благо. Да еще с божьей помощью! Как же не стыдно вам… именно вам, монаху… прикрываться именем того, кто?.. – И, не договорив, разрыдалась.
– Я не маньяк, – скрипуче рассмеялся Душан. Разговаривал, как молодой, а смеялся по-стариковски. – Иначе местные шерифы трупы находили бы на протяжении семидесяти лет… Или восьмидесяти? Я уже не помню, как давно я в «Черном кресте». Память изменяет мне. Старый я.
– Но случаев, когда хоровые или послушники начинали вести себя не по-божески, не один и не два, так? – приобняв Мари, чтобы успокоить, проговорил Марко. – Да и монахи, как ты сам говоришь, ведут себя порою непотребно. Почему ты убил именно тех двоих мальчишек?
– Они были мне больше, чем сыновья…Именно эти двое. Они не только божественно пели, но и звонили в колокола. Я видел каждого из них звонарем. По мне, так нет более важного человека в монастыре. Он напрямую общается с Господом. И доносит глас его до людей, что живут поблизости.
– Чуть больше десяти лет назад Душан получил удар в голову, – заговорил аббат. – Ему стало плохо, когда он находился у себя наверху, и один из колоколов врезался ему в висок. Обошлось сотрясением. Но, видимо, оно имело последствия…
– Тогда я понял, что мне нужен преемник, и стал уговаривать Николаса стать моим учеником.
– Парень пропал спустя три недели. Вся эта информация есть в летописи. То есть, когда Ник отказался, ты убил его. Чтобы якобы спасти. Но на самом деле у тебя в голове помутилось после травмы, и ты не понимал, что творишь. Кстати, десять дней назад ты снова ударился, пусть не так сильно. Надеюсь, мой намек ясен?
– Я отправил мальчиков к небесному отцу осознанно, – отчеканил Душан. – И готов ответить перед высшим судом за свои деяния…
– Сначала придется перед другим судом предстать – уголовным, – заметил Марко. – И наказание понести.
– Это меня меньше всего беспокоит. Хуже, что заменить меня некому на колокольне.
– У тебя не было ученика?
– Были, да все не те… Только Николас и Даниель могли стать хорошими звонарями. А теперь никто не проводит меня в последний путь перезвоном…
– Пока будешь в тюрьме сидеть, кого-нибудь да найдут.
– Не буду я сидеть…
– Куда ж ты денешься?
– Умираю я, шериф.
– Врет, – выпалил Иван. – Я всех монахов в этом году обследовал. У Душана такая медкарта, которой любой молодой позавидует. В голове у него что творится, не знаю, томографии не делали, а сердце, почки, печень работают исправно.
– А я и не сказал, что от болезни.
– От чего же?
– Яду выпил, что аббату предназначался. По неосторожности. И чувствую уже приближение смерти.
– Аббату кто-то подсыпал яду?
– В его любимый гранатовый сок.
– Но кто?
– Я! – И снова рассмеялся скрипуче старик. – Отравить хотел. Чтоб физических усилий не прилагать. Иван выглядит мощно. Думал, не справлюсь. Хотя если б не ты, шериф, справился бы…
– Но как ты мог его выпить?
– С памятью плохо, говорю тебе. Какие-то вещи, что давным-давно случились, в деталях вижу. А что десять минут назад сделал, забываю… Задумался да глотнул. Когда сообразил, что натворил, понял, что придется все-таки вести Ивана в горы. Не мог я оставить его в «Черном кресте». Потом думал вернуться на колокольню, в последний раз ударить в колокола, а когда время придет, упасть камнем вниз.
– Но где ты взял яд?
– О, вы не представляете, сколько всего можно найти в подземных хранилищах монастыря… Яду этому много лет – не десятки, сотни… – Он тяжело сглотнул. Видно, ему начало не хватать воздуха. – Но действует, как и раньше, через два часа… Я думал, подольше продержусь…
Это была последняя фраза, произнесенная Душаном. Он замолчал, медленно прикрыв глаза морщинистыми веками…
Будто опустил занавес… своей жизни.
Они не сразу поняли, что старик умер. Только когда его голова свесилась на грудь.
А потом… вдруг зазвучали колокола.
Или им всем это только показалось?
Эпилог
Они сидели у костра. Готовили «сумку балканского пастуха». Марианна резала овощи, Марко начинял ими фарш. Остальные ничего полезного не делали, хорошо хоть не мешали. Чак с Кикой носились друг за другом, а Елизавета с Алексом о чем-то ворковали, сидя на валуне над обрывом.
– Что я тебе говорил? – Марко скосил взгляд на них и усмехнулся. – Идеальная пара.
– Да, вот только вместе никак жить не соберутся. Я от них уже устала. Они вечно торчат у меня, потому что маме Алекса Лиз не нравится.
– Потому что она его старше? Или дело в ее занятии экстрасенсорикой? Слышал, она уже у нас в деревне начала клиентов находить…
– Просто нет достойных Алекса женщин, – торжественно изрекла Марианна и, поскольку с овощами закончила, взялась за хлеб, его тоже нужно было нарезать. – Давай в следующий раз Яна возьмем с собой?
– Хорошо. Тем более он просился.
– Как он? Скучает по Ивану?
– Да, часто о нем спрашивает…
Ивана сняли с поста аббата, чему поспособствовал Марко. Тот подался в отшельники, и куда конкретно делся, никто не знал. Хотя слухи ходили разные. После всех событий начался новый бум – все кинулись искать подземные ходы и монастырские хранилища, но «Черный крест» по-прежнему скрывал их от людей. И не только от посторонних, но и от тех, кто обитал на территории, в том числе и от членов братства. Новый аббат не смог найти никаких потайных ходов и комнат.
