Бентли Литтл - Сгинувшие
Павильон смеха.
Да, если они куда и пойдут, то именно сюда. И, как по сигналу, Робин услышала музыку, которая плыла над толпой – разговаривающей, кричащей, смеющейся, шумящей толпой. Это были звуки каллиопы [90], которые раздавались из жестяных рупоров. И мелодия была той самой песни, которая привела их сюда.
Что там могло произойти?Давно на ярмарке наш Джонни…
Доносились эти звуки из павильона смеха, и Робин дернула Эндрю за руку и сквозь толпу потащила его к дальнему концу главной аллеи.
Над их головами возник фасад павильона смеха, раскрашенный в кричащие цвета и увенчанный огромной головой клоуна с глазами из зеркал. Людей, посмотревших десятки фильмов-ужасов, такой фасад автоматически бросал в дрожь, но в этом было и еще что-то действительно угрожающее.
– Мне кажется, они там, – выдохнула Робин.
Эндрю кивнул, не нуждаясь в дальнейших объяснениях.
– Жди меня здесь, – сказал он, – на тот случай, если они выйдут оттуда или вообще появятся здесь. А я посмотрю внутри.
На стуле у эскалатора, который поднимал всех желающих ко входу, сидел карлик и проверял билеты.
– Вы не видели, мимо вас не проходили мальчик и девочка? – заговорил с ним Эндрю.
– Два билета.
– Думаю, что мои дети вошли сюда, – попытался объяснить Эндрю. – Я просто хочу…
– Два билета, – карлик протянул маленькую морщинистую руку.
Робин увидела, что на лице мужа появилось раздражение.
– Сколько они стоят? – спросил Эндрю.
– Билеты продаются в кассе, – карлик махнул рукой в сторону входа на ярмарку.
– Я просто хочу заглянуть и убедиться, что мои дети там, – сказал Эндрю. – Я дам вам два доллара.
– Пять долларов, – мгновенно среагировал карлик.
Эндрю вытащил бумажник, достал из него пятидолларовую купюру и бросился внутрь.
Робин наблюдала, как он исчезает и появляется в окнах и на балконах двухэтажного фасада, а сводящая с ума музыка становилась все громче.
Карлик улыбнулся ей и похотливо провел языком по губам.
Через несколько мгновений появился Эндрю, на ходу качая головой.
– Их там нет, – подтвердил он, подходя.
Робин почувствовала, что ей трудно дышать. Она представила себе, как ее детей похищает какой-то псих и запирает их в подвале или в багажнике машины или оставляет умирать в лесу.
Где же они, черт побери?!
Робин посмотрела поверх голов смеющихся, разговаривающих и веселящихся людей и поняла, что больше сдерживаться не в силах.
И разрыдалась.
* * *Сначала Джонни и Алиса двигались по тропинке, которая вела к клубу…
…а потом обошли здание сбоку и двинулись по тропинке, ведущей в город.
Это был тот же путь, по которому Тони, Декстер и Пэм добирались вчера, и он вел на парковку у «Тэйсти Фриз» [91]. Оттуда они перешли на боковую аллею, а дальше – вниз по улице прямо на ярмарку.
Оба знали, что врать родителям нехорошо, и Джонни сам не понимал, как это вообще пришло им в голову. Терри и Клер спокойно сидели в своем коттедже и смотрели телевизор, а он даже не знал, было ли сегодня в клубе слайд-шоу, и если да, то о чем. Но ему очень хотелось попасть на ярмарку.
Ему хотелось снова увидеться с Тони, Декстером и Пэм.
Ведь это они пригласили их на ярмарку, и когда они это предложили, то Джонни повел себя так, как будто встреча на ярмарке – обычное дело и никаких проблем не будет. Он хотел, чтобы в глазах других детей они с Алисой выглядели очень крутыми, и Алиса ему подыграла. Терри и Клер вообще никто не приглашал, и от этого Джонни почувствовал себя членом привилегированного клуба. Он был готов на все, лишь бы не пропустить эту встречу.
Тони нигде не было видно, но Декстер и Пэм ждали их, как и договаривались, перед зеркальным лабиринтом. Они стояли, облокотившись на вогнутое зеркало, и закрывали его от прохожих. Пэм исполнилось столько же лет, что и Джонни, а Декстер был на пару лет старше и с высоты своего возраста презрительно оглядывал ярмарку.
– Меня от всего этого тошнит, – заявил он.
– Ага, – согласился Джонни, стараясь показать свою крутизну. Он тоже небрежно облокотился о зеркало и несколько минут стоял молча, притворяясь невозмутимым.
– Но мы можем пойти на «точку», – произнес он, как будто эта идея только что пришла ему в голову.
– А у меня есть идея получше, – предложил Декстер. – Давайте поиздеваемся над стариками.
Джонни почувствовал разочарование, но постарался скрыть его. Все дело заключалось в том, что после того, как городские ребята рассказали им вчера про «точку», он не мог думать ни о чем другом. Тогда они играли в салочки на открытой площадке между коттеджами и клубом и остановились, чтобы передохнуть.
– А я знаю кое-что поинтересней этой игры, – сказал тогда Декстер. – Можно прогуляться до «точки».
– А что такое эта «точка»? – поинтересовался Джонни.
Пэм лукаво усмехнулась, как это умеют делать взрослые, и Джонни почувствовал возбуждение во всем теле. Декстер и Тони заулыбались.
– Да это такое место, куда мы ходим, чтобы развлечься, – Декстер махнул рукой в сторону деревьев, холмов и городка. – Может быть, вы и не заметили, но этот городишко – явно не центр Вселенной. Не знаю, откуда вы сами приехали, но уверен, что ваш город гораздо больше этого. Там у вас, наверное, есть кинотеатры, торговые центры, места, где можно гулять и заняться чем-нибудь интересным. А здесь… а здесь нам остается только развлекаться с туристами вроде вас или ходить на «точку».
– И что же такое эта «точка»? – повторил Джонни свой вопрос.
– Просто «точка». Туда ходят взрослые. Может быть, наши предки тоже туда ходили, хотя верится в это с трудом.
– И что там происходит?
Пэм вновь многозначительно кашлянула.
– Короче, у нас там есть свое секретное местечко, откуда мы можем наблюдать. – Декстер поднял глаза к небу. – Но только не днем. Обязательно должно быть темно. Ночью. А потом надо сидеть и ждать. И там кто-нибудь обязательно появляется. Обычно это бывают мужчина и женщина, хотя случается и одна женщина или одинокий мужчина. И они обязательно должны быть голыми.
– А что потом?
– А потом они должны пригласить одного из них. Ну, то есть не конкретно пригласить, а выманить из леса, из глуши, или где они там живут и прячутся. И если один из них выходит, они могут делать все, что им заблагорассудится.
– А кто они такие – эти они?
– В этом-то все и дело. Но никогда не угадаешь, пока они не появятся.
– Это что, другие взрослые? – обеспокоенно спросил Терри.
– Они вообще не люди, – прошептал Декстер, наклонившись вперед.
После этого их компания распалась – Терри и Клер бросились к своим родителям, как настоящие слюнтяи, которыми, в сущности, они и были, а Тони, Декстер и Пэм направились в сторону города. Но, прежде чем уйти, Декстер пригласил Джонни и Алису потусоваться на ярмарке следующим вечером. И Джонни пообещал прийти.
Всю ночь ему снилась «точка», и во сне они с Пэм прятались за каким-то кустом и следили за тем, как женщина раздевается и оказывается совсем голой, и Джонни видит… все.
И вот теперь они вчетвером разглядывали толпу, которая дефилировала перед зеркальным лабиринтом. Группы детей, похожие на них самих, парочки, семьи.
– Я не люблю подшучивать над пожилыми людьми, – сообщила Пэм Декстеру. – Я хочу на «точку». – Тут она со значением взглянула на Джонни.
– Очень хорошо, – согласился Декстер и указал на Алису: – Но ей тоже придется пойти.
– Нет, – твердо сказал Джонни. Он совсем не хотел, чтобы Алиса принимала во всем этом участие.
– Я достаточно взрослая, чтобы решать самой, – ответила ему сестра. – Да и что я буду делать, пока вас не будет? Ждать, пока меня украдут?
В ее словах был определенный смысл.
– И вообще, если вам можно, то и мне тоже можно, – дерзко закончила она.
Джонни почувствовал себя не в своей тарелке. Ей там нечего делать, подумал он. Ее вообще не надо было брать с собой. Мальчику стали приходить в голову мысли о том, что и ему самому неплохо было бы остаться дома. Неожиданно вечер, проведенный перед телевизором, показался ему желанным.
– Ладно, пошли, – сказал Декстер. – Я вас проведу.
Пэм чуть не подпрыгивала от нетерпения, и Декстер повел их по заднему двору павильона смеха, стоящему в самом конце центральной аллеи, а потом через поле, заросшее высохшей травой, к видневшимся вдалеке деревьям. Город здесь был совсем плоским, как в старых вестернах. В нем не было глубины. За площадкой, на которой расположилась ярмарка, не было ни улиц, ни домов, ни зданий, так что, пройдя за павильон смеха, они оказались в открытом поле – шум толпы, огни и жизнь остались позади.
