Один лишний - Дмитрий Олегович Борисенко
Телевизор я выключил спустя пять минут. Складывалось ощущение, что ведущей и участникам самим требуется срочная медицинская помощь. У них явно проблемы с головой. Такого фрик-шоу я давно не видел. Удивительно, что подобные передачи показывают по федеральным каналам.
Я посмотрел на свою дорожную сумку и понял, чем буду занят в ближайший час.
Вещи были разобраны и разложены по полкам. Свой старенький ноутбук я поставил на письменный стол, подключился к вайфаю и сразу полез проверять почту. Висело два непрочитанных. Первое оказалось спамом – многодетная мамаша собирала средства на лечение тяжелобольного сына. К сообщению было приложено фото изуродованного ребенка, поверх которого написан счет, на который можно перевести деньги. Я сразу кинул письмо в корзину и открыл второе, с расписанием занятий в универе. С понедельника начиналось обучение, нужно было прийти в 9:30 к первой паре. Отлично, первый учебный день – первая пара! Я закрыл письмо и без всякой цели начал листать ленту «ВКонтакте». Настроение было на нуле. Столица, новая жизнь! Ага, конечно…
За компом я просидел до позднего вечера. Поставив будильник на семь утра, я лег в постель. Усталость после переезда дала о себе знать, я почти моментально уснул, несмотря на пружины, которые уперлись мне в спину.
10
Телефон надрывался уже несколько минут, звон будильника разносился по всей комнате. Телефон лежал на письменном столе, поэтому выключить его не было никакой возможности. На самом деле отличный способ заставить себя встать, но на меня он подействовал не сразу. Накрыв голову подушкой, я прослушал еще трель-другую и, наконец, позволил этим трелям взять надо мной верх.
Душ помог мне взбодриться и проснуться. На завтрак я нарезал колбасы, сделал два больших бутерброда, сверху каждого положил по ломтю сыра. В одном из кухонных шкафчиков обнаружился электрический чайник, это был приятный сюрприз.
Ровно в восемь я был полностью собран и готов познавать сложную и, несомненно, очень важную науку под названием «менеджмент». В первый день опаздывать не хотелось. Несмотря на то что учеба меня не сильно интересовала, я немного нервничал. Все же новый город, новые люди, универ и настоящая взрослая жизнь.
Я быстрым шагом добрался до метро и, когда зашел внутрь, ничуть не удивился открывшемуся зрелищу. За проездными очередь выстроилась до самого входа. Надо бы уже брать в расчет, что в Москве ты или первый, или придется долго ждать.
И вот билет на руках! Пройдя через турникет и спустившись на платформу, я оказался в океане пассажиров. Зайти мне удалось лишь в третий поезд. Зайти – это слишком хорошо сказано, меня скорее внесло потоком людей, которые ломились в вагон. Давка была жуткая, двери закрылись раза с четвертого, потому что у мужчины, влезшего самым последним, не умещался рюкзак. Наконец мы тронулись.
Держаться было не за что, да и незачем. Пошевелиться в этой мясорубке не представлялось возможным. Чья-то мокрая подмышка уперлась мне в нос. В вагоне было нечем дышать. Духота, запах пота с одеколоном, грязные носки, чье-то несвежее дыхание – все это смешивалось и превращалось в какой-то адский смрад. Я представил, что такой треш будет происходить каждый день, и мне стало дурно.
Пересев на другую ветку, я выдохнул с облегчением, увидев в вагоне свободные места. Но садиться не стал, занял уголок возле дверей. Удобно – никто не толкается, и я никому не мешаю.
Когда поезд подъехал к следующей станции, я стал свидетелем одной забавной картины, хотя тут впору плакать, а не смеяться. Все женщины и даже некоторые мужчины, завидев свободные места, с выпученными глазами понеслись к ним. Они расталкивали пассажиров, будто от результата этой гонки зависела их жизнь. Особенно прыткой оказалась одна бабулька с двухколесной тележкой – она пронеслась по вагону, отдавив ноги половине сидящих, и, довольная, плюхнулась на завоеванное место. Те, кто не успел сесть, разочарованно вздохнули или кинули усталый, раздраженный взгляд на людей вокруг. А ведь это утро. Что же происходит по вечерам?..
Поезд остановился на станции «Октябрьское поле», и я выбрался наружу. От метро до института пешком было около пятнадцати минут по прямой. Я посмотрел на часы: занятие начиналось через две минуты. Проклиная чертовы очереди, я понесся к универу.
Учебный корпус я узнал сразу, даже на карту не пришлось смотреть. Группы студентов оккупировали вход, неторопливо покуривали, громко смеялись и обнимались, встречая старых друзей. Похоже, никто не спешил на первую пару. Ребята здесь собрались постарше, явно не первокурсники.
Перепрыгивая через парней и девчонок, сидящих на ступенях, я пробрался ко входу. Турникеты оказались опущены, проход был свободен. Охранник даже не спросил, куда я направляюсь.
Корпус был пятиэтажный. Я открыл расписание в телефоне, по первой цифре в номере кабинета понял, что мне нужно на четвертый этаж, и поспешил на лестницу. Первой парой была социология.
11
Когда я подошел к нужной двери, часы показывали 9:48. Опоздал почти на двадцать минут. Тихо выругавшись, я постучал и открыл дверь.
– Извините, можно?
– Проходите, молодой человек, но учтите: сейчас я пускаю вас лишь потому, что это первое занятие. В следующий раз можете даже не пытаться, – деловым тоном проговорил преподаватель, стоявший у доски.
Я кивнул и вошел в аудиторию. Все столы были заняты – конечно же, кроме первых двух. Я уселся прямо перед преподом, который, как мне показалось, невзлюбил меня с первого взгляда.
Это был мужчина лет пятидесяти, не очень приятной наружности. Такие любят всех поучать и считают, что знают эту жизнь лучше остальных. В старых черных брюках от костюма, которые он уже успел вымазать мелом, серой фланелевой рубашке в клеточку, он что-то занудно вещал, прохаживаясь вдоль доски. На носу смешно висели очки в роговой оправе с большими стеклами, а на макушке блестела лысина.
Я достал из рюкзака тетрадку и ручку, которые предусмотрительно взял с собой. Преподаватель рассказывал о системе функционирования социальных институтов, а мой взгляд приковали надписи, выцарапанные на столе. Первая состояла всего из трех букв – наверное, самое часто встречающееся слово на партах и заборах. Вторая надпись гласила, что какой-то Сидоров – пидор, и три восклицательных знака. Я усмехнулся – вот оно, высшее учебное заведение. Первая парта. Я думал, таким занимаются только в школе.
– Я разве сказал что-то смешное? – прозвучал строгий голос.
Сначала я даже не понял, что этот вопрос адресован мне.
– Я к вам обращаюсь. Как ваша фамилия?
– Извините, – промямлил я. – Прохоров.
– Прохоров, значит. Если вам неинтересно, господин Прохоров, вы можете покинуть аудиторию, вас тут никто не держит. На пару опоздали, сидите в телефоне, улыбаетесь…
– Но я…
– Не нужно оправдываться, Прохоров. Что за студенты пошли?! – вознегодовал преподаватель.
Я еще раз извинился, сказал, что мне очень интересно и такого больше не повторится. На протяжении всего оставшегося времени я не смел даже в сторону глянуть, не то что достать телефон.
В коридоре заиграла противная мелодия, напоминающая звонок домофона. Студенты начали собирать вещи и вставать. Оказалось, что это звонок, оповещающий о конце пары.
Следующим предметом поставили практическое
