Самый вкусный друг - Лана Новак
Того самого, с которым был так дружен их сын, пока не сошёл с ума от тоски и страха. Ведь пока дети играли в лесу, на глазах Джошуа его лучшему другу отсекло голову секирой. Некто в чёрном плаще — так описал маньяка сам Джошуа, когда рыдая прибежал домой, к родителям, несколько месяцев назад.
И с тех самых пор Алвин стал его вымышленным другом, который продолжал играть с Джошуа и говорить с ним. Это помогало Джошуа справиться с травмой — его подсознание вытеснило момент со смертью лучшего друга.
Вот только родители не знали, что сын оказался одержим идеей вернуть своего друга. И раз за разом ходил в пасть самого страшного зверя, не подозревая, что мог стать следующей партией для ужина безумной людоедки.
Отец тупо смотрел на слепленное из кусков тело Алвина. Забыл даже о том, что держал на руках потерявшую сознание жену.
— Джошуа… Где ты его взял?
— У… у… — Губы сына задрожали, так что он быстро закрыл рот двумя руками.
— Где. Ты. Его. Взял, — вопрос повторился более резко и жёстко. Отец начинал дрожать от ярости и отчаяния. Его ребёнок возился с трупом своего лучшего друга и совсем этого не осознавал.
— В лесу… в мага… магазине… — Джошуа стал заикаться, а с его лица сошёл морок безумия. Он несколько раз моргнул и ахнул. — Мамочка!
Рука мамы плетью свисала вниз. Отец лишь тогда опомнился и потащил жену на кухню, прочь от разлагающейся на диване кожи.
— Что за магазин?! Что за магазин, Джошуа?! — Отец взревел, включив холодную воду, и начал умывать жену. Та закашлялась и стала приходить в себя.
— Б…
— Беккай?!
— Да…
Ярость наполнила отца до самых кончиков пальцев. Убедившись, что жена открыла глаза, он посадил её на стул.
— Никуда не уходите. Оба. С кухни ни шагу. Я пришлю врачей.
Отец вырвался из дома и с отчаянной яростью стал колотить в двери домов родителей, чьи дети пропали совсем недавно. Три дома. Три убитые горем семьи. И четвертая женщина, что бродит по улицам и горестно зовёт собственного сына, которому уже не суждено вернуться домой…
Пять семей ворвались в жуткий магазинчик сладостей с вилами и факелами. Услышав шум, Беккай застыла на месте. Дети так не врывались. В руке она держала кость, которую обливала шоколадом, чтобы затем придать ей форму съеденной плоти.
То, что она сделала с Алвином и с другими детьми. Это их кости стали основой для шоколадных фигур. Все они были похоронены в том самом шоколаде, что они так любили.
Вот почему Джошуа было так тяжело тащить искусственное тельце своего друга. Внутри него был настоящий скелет.
— Сжечь ведьму!
— Она убила моего сына!
— Гореть тебе в аду!
Убитые горем родители ворвались в подсобку, и там же застыли на месте. Три формы из кожи их детей висели на стене. Четвертая, снятая совсем недавно, сохла на столе рядом с пилой. Натужно взревев, мать одного из детей бросилась на старуху, и воткнула вилы ей в грудь. В ответ раздался протяжный хрип.
Отец Джошуа с трудом мог смотреть на то, как убитые горем родители с отчаянием рвали убийцу своих детей на части. Вырывали ей волосы, ломали пальцы, давили мышцы и кожу.
Куски плоти стали ошмётками падать на пол. Кто-то поскальзывался на горячей плоти, но вновь рвался терзать старуху. Будто они хотели вытащить своих детей из её кишок. Разнёсшийся по подсобке зловонный запах дал понять, что кто-то вскрыл старухе брюхо.
Кровь хлынула на пол, а вываливающиеся кишки ей было нечем удержать — пальцев на руках не хватало, а те, что были, торчали в разные стороны под неестественным углом.
Переломанное и истерзанное тело подняли на руки и потащили к печи. Отец Джошуа не услышал, как яростная группа приняла решение сжечь старуху. Её неуклюжее корявое тело не составило труда запихнуть в горящую печь. И в тот же миг в подсобке раздался настолько отчаянный, полный боли и ненависти крик, что заложило уши.
Сломанные пальцы пытались расковырять заслонку печи изнутри, искорёженное тело билось в конвульсиях, и старуха все визжала, визжала… Пока не наступила тишина. Полная тишина, прерываемая лишь тяжёлым дыханием отчаянных родителей.
Отец Джошуа не стал смотреть, как те в слепом дурмане пошли к стенам снимать останки своих детей. Вместо этого мужчина покинул проклятый магазин и побрёл в сторону своего дома.
Похороны Алвина прошли на следующий день. Джошуа не подходил близко к гробу, всё время держась за мамину руку. Лишь искоса наблюдал за тем, как собранное им тело усыпают цветами. Повреждён был лишь один палец — отец, прибежав домой, надломил его и увидел внутри облитую шоколадом кость. И теперь этот палец не был ровным, как раньше. На нём виднелась трещина.
— Эй, ну не плачь.
На плечо Джошуа легла лёгкая ручонка.
— Мы ведь всё равно будем играть в прятки, да?
— Да, — Джошуа совсем тихо зашептал, посмотрев на своего самого лучшего друга.
Алвин широко улыбнулся и взял Джошуа за руку. Один его пальчик был немного повреждён — на нём образовалась небольшая царапина. Мама погладила Джошуа по волосам. Она не слышала, что её сын снова разговаривает со своим мёртвым другом. Надеялась, что его разум вернётся, когда он осознает, что Алвин действительно мёртв.
— Тогда я буду прятаться. — Алвин живо засмеялся и побежал прочь.
Джошуа закрыл глаза. Начал считать.
Раз… два… три…
Я иду тебя искать!
