Лживая правда - Виктор Метос
Последовала короткая пауза, и Дилан догадался, о чем думает его собеседница. Мэдлин хотела, чтобы он ознакомился с делом.
– Вы не могли бы… ну хотя бы просто прочитать полицейские протоколы и сказать, что думаете? Я о вас много слышала. Как и любой адвокат в нашем штате. Вы очень поможете Арло, если просто взглянете на дело, учитывая то, какая у вас репутация.
– У меня есть знакомый в округе Джексон. Он хороший специалист. Давайте я ему позвоню.
– Да, хорошо. Просто я надеялась, что вы сами займетесь этим…
– Мэдлин, в настоящий момент у меня дел по горло. Вот-вот начнется процесс против участников федерального заговора, в нем больше двухсот часов записей камер наблюдения и шестьдесят свидетелей. Сейчас я никак не могу связываться с тройным убийством.
Как раз в этот момент в кабинет вошла Лили. Она подняла брови, услышав про «тройное убийство». Усевшись напротив Дилана, положила руку на спинку соседнего кресла.
– Да, конечно, – смущенно пробормотала Мэдлин. – Я вас прекрасно понимаю. Да, если вы попросите вашего знакомого позвонить мне, я буду вам очень признательна.
– Рад буду вам помочь.
Окончив разговор, Дилан положил телефон на стол.
– Тройное убийство? – спросила Лили.
– Какой-то тип предположительно убил несколько человек в Каньоне Койота. Джессика Ярдли знакома с общественным защитником. Она попросила меня позвонить ей. Защитница не имеет опыта ведения дел, за которые грозит высшая мера, поэтому она хотела, чтобы я с ним ознакомился. Ну а я просто хочу попросить Роджера связаться с ней.
– Так. – Лили кивнула.
– Что? – встрепенулся Дилан.
– Я молчу.
– Лил, ну-ка, выкладывай, что у тебя на уме.
Лили смахнула пылинку со своего иссиня-черного костюма.
– Ну-ну, – сказала она, не глядя на своего партнера, – Джессика могла позвонить любому адвокату в штате.
– Да, и что с того?
– А позвонила она тебе… Никогда не мешает оказывать любезности прокурорам. А это дело привлечет внимание средств массовой информации. Бесплатная реклама – лучшая реклама. Если мы хотим расти и перестать подбирать крохи, нам нужно браться за подобные дела.
Дилан неуютно заерзал в кресле.
– Похоже, дело обещает быть жестоким. У этого типа шизофрения. Нет, с тем ворохом дел, что на мне сейчас, я не могу этим заняться.
– Дилан, если хочешь, ты можешь продолжать заниматься остальными делами. У тебя правда полная запарка или же ты боишься, что бедолагу приговорят к игле[5]?
Дилан вынужден был признать, что его напарница попала в самую точку.
В Неваде дело об убийстве первоначально рассматривается в суде в широком смысле, то есть сюда входят убийства первой и второй степеней[6] и даже непредумышленное убийство. И уже присяжные решают, какому именно типу убийства соответствуют обстоятельства, при которых оно было совершено. В тех случаях, когда обвинение добивается смертного приговора, присяжные практически всегда с ним соглашаются вследствие особого отбора присяжных – только среди тех, кто не является принципиальным противником смертной казни.
– Это… это тут совершенно ни при чем.
– Ты никогда не любил дела, в которых светит высшая мера. Проигрыш означает смерть клиента, однако в нашем ремесле от этого никуда не деться, Дилан.
Он постучал пальцами по столу.
– Я не могу за него взяться.
– Почему?
Дилан не собирался признаваться своей партнерше в том, что ему неуютно общаться с клиентами, страдающими шизофренией. Он воочию видел, как прогрессирует это заболевание, разрушая человеческую жизнь, и не мог не думать о своей матери.
– Просто не могу.
Снова кивнув, Лили встала.
– Хорошо. Но ты вспомни время сразу после окончания юрфака и то, что мы чувствовали, когда нам на помощь приходил опытный юрист. Это было все равно что спасательный круг в шторм, разве не так?
С этими словами она ушла, а Дилан остался сидеть, уставившись на открытую дверь.
Проклятье!
Глава 6
Заседание закончилось. Это было дело о торговле наркотиками; при обыске в машине у клиента Дилана нашли живую змею, набитую кокаином. Как оказалось, змея остается живой еще какое-то время после того, как ее хирургическим путем вскрыли, набили ей живот, после чего снова зашили.
Дилан вышел из здания суда. Ярко светило солнце, на небе не было ни облачка. Май был у Дилана любимым месяцем, и он подумал, не потому ли это, что в детстве май означал окончание учебы в школе и начало летних каникул.
Дилан вспомнил те летние месяцы, когда его мать бывала так накачана лекарствами, что с трудом могла здороваться с ним по утрам. Затем наступал день, когда рассудок ее светлел, и она нормально общалась с сыном, но уже на следующий день казалось, будто этого никогда не было. Шизофрения опустошает близких больного, потому что любимый человек навсегда остается там, под обломками своей личности. Надежда на то, что он поправится и снова станет прежним собой, не угасает, однако этого не происходит никогда.
По-видимому, Арло Уорд совершил убийства во время психопатического срыва и, вполне вероятно, сейчас ничего не помнит. Если это действительно так, невозможно представить, какой шок он испытал, когда ему впервые рассказали о том, что он сделал.
Шумно выдохнув, Дилан позвонил Мэдлин Исмера.
– Алло!
– Я быстро – очень быстро взгляну, что к чему, и выскажу вам свои соображения. Скиньте мне на почту то, что у вас есть.
– О, я вам бесконечно благодарна! Огромное вам спасибо!
– Рано меня благодарить; может статься, я не открою вам ничего такого, чего вы сами не знаете.
– Неважно. Для меня большим подспорьем станет уже одно то, что кто-то еще взглянет на дело. Я сейчас же высылаю вам все материалы.
До Дилана вдруг дошло, что он еще не обедал, поскольку заседание продлилось дольше, чем предполагалось, поэтому он направился на Стрип, расположенную неподалеку. Хотя Дилан и любил май, один из его недостатков заключался в том, что иногда в этом месяце на Лас-Вегас обрушивалась невыносимая жара. Дилан снял пиджак, развязал галстук и закатал рукава сорочки, мокрой от пота.
В ресторане, куда он зашел, было полно народа, и ему пришлось ждать, когда освободится столик. Когда Дилан наконец сел, он заказал сэндвич и стакан содовой и открыл электронную почту. В присланном Мэдлин сообщении содержались отсканированные полицейские отчеты по делу Арло Уорда. Немногочисленные, поскольку дело было совсем свежим, но замечания следователей могли оказаться полезными.
В первую очередь Дилан ознакомился с полицейским отчетом. Составленный следователем Хэнком Филипсом – и если учесть, что у него в распоряжении имелись лишь предварительные протокол о вскрытии и результаты криминалистической и токсикологической экспертиз, – отчет был поразительно подробным и абсолютно опустошительным. Жертв было четыре: Эйприл Фоллоуз, Майкл Тернер, Уильям Пейдж и Холли Фоллоуз.
Эйприл Фоллоуз умерла, задохнувшись дымом; на лице и на теле у нее остались многочисленные ожоги третьей степени. Одному из юношей проломили череп и перерезали горло, другой скончался от сильного удара тупым предметом по голове. Согласно коронеру раны соответствовали толстой деревянной или алюминиевой бейсбольной бите.
Все три трупа после смерти подверглись издевательствам; тела, точнее, части тел, были разложены в непристойных позах, так, будто все трое занимались друг с другом сексом. Тот, кто их убил, получил от этого наслаждение, и еще большее наслаждение он получил от того, что сделал со своими жертвами уже после их смерти.
Холли Фоллоуз осталась жива, хотя и получила множественные травмы. По-видимому, она убежала от нападавшего и оказалась на скале в каньоне, откуда спрыгнула вниз и, пролетев около сорока футов, упала на каменистый склон и скатилась вниз. Дилан представил себе, как девушке пришлось выбирать между маньяком и прыжком с обрыва, и ему стало жутко.
Холли не смогла опознать нападавшего и не выбрала Арло из предъявленных ей фото, заявив, что было темно и она ничего не видела.
