Если она полюбит - Эдвардс Марк

— Ты наверняка победишь.

— Ну, выиграла бы «Приз недели», и что с того?

Мимо прошла пара в одинаковых фиолетовых куртках, они хихикали, как будто спешили прямиком в постель, чтобы немедленно заняться любовью.

— Итак, эта девушка… Хочешь, поговорим о ней? — спросила Тилли.

Я вздохнул.

— Нет. Нет никакого смысла.

— Я всегда думала, что вы снова сойдетесь с Сашей. Она замечательная.

— Саша? Она мой лучший друг. Мы не хотели бы это испортить. К тому же между нами нет любви.

— Что? — она произнесла это с наигранным возмущением. — Разве кто-то может не влюбиться в тебя? Это безумное предположение.

— О, да. А как насчет тебя? У тебя все в порядке?

— Я уж было подумала, что ты собираешься расспрашивать о моей личной жизни.

— Хм…

Она улыбнулась.

— К сожалению, нечего рассказать. Хотя в квартире по соседству живет очень симпатичный парень. Бицепсы у него, как грейпфруты. Играет в баскетбол… Может, стоит познакомиться с ним? Кроме того, есть еще один тип на работе, который явно ко мне неравнодушен.

— Нетрудно поверить.

Тилли была великолепна. Светло-каштановые волосы, миндалевидные глаза, приветливая, как ведущая детской телепередачи. Она пользовалась намного бо́льшим успехом у противоположного пола, чем я. Она работала редактором детского издательства, офис которого находился здесь же неподалеку.

— Хотелось бы, чтобы этот парень начал проявлять активность. Уже несколько месяцев он на меня поглядывает, и я буквально на взводе.

— Тилли!

— Извини, — она подняла руки. — Большой брат покидает зону комфорта. Просто, если ты знаком с кем-то, кто хочет горячего секса с девушкой, которая не способна убежать, подбрось мой адрес. Если у него, конечно, стоит, как…

— Боже, пожалуйста! — я демонстративно заткнул уши.

— Я скучаю по родителям, — сказала она, внезапно возвращаясь к исходной теме.

— У меня есть ты, а у тебя есть я, малыш, — произнес я, крепче сжал спинку ее кресла и двинулся дальше, чтобы не пришлось притворяться, что в глаз попала соринка.

* * *

Авария произошла, когда мне было шестнадцать. Мы вчетвером направлялись домой после выходных в курортном комплексе «Сентер Паркс». Я не хотел ехать туда, считая, что все это для детей, но мы отлично провели время, играя в бадминтон и катаясь на велосипедах. Папа даже разрешил мне выпить немного вина, хотя Тилли — к ее возмущению — этого не позволили.

— Можно подумать, я никогда не пробовала выпивку, — проворчала она, когда родители были вне пределов слышимости. — На самом деле…

— Тилли, заткнись.

Она всегда меня смущала и заставляла улыбаться одновременно.

Мама и папа часто ругались перед теми выходными; они были все время какими-то раздраженными, и я беспокоился, что дело идет к разводу. Но теперь родители казались счастливыми и расслабленными, и даже, к моему подростковому ужасу, поцеловались и взялись за руки. Ох…

— Надеюсь, тебе повезет, как и мне, Эндрю, — неожиданно сказал папа, поджаривая колбаски позади нашего бунгало.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я, больше сосредоточенный на шипении мяса и бурчании в собственном желудке.

— Надеюсь, ты найдешь такую же женщину, как твоя мама. Такую, что действительно будет любить тебя и с кем тебе будет хорошо.

Я хмыкнул.

— Но сначала убедись, что успел рассеять дикие семена, понял? — он подмигнул мне, и я отправился на поиски кетчупа.

На обратном пути страшная гроза расколола небо, она грянула, когда мы выезжали на шоссе М25. Дождь барабанил по ветровому стеклу, и все машины включили фары, потому что мир вокруг внезапно потемнел. Папа ехал, наклоняясь вперед, чуть ближе к лобовому стеклу, чтобы разглядеть дорогу сквозь потоки воды, стекающие по стеклу.

И все же он не увидел грузовик, который выскочил перед нами, неудачно пойдя на обгон с соседней полосы. Все, что я помню, это как кричит папа, как мама пытается схватиться за руль, как захлебывается криком Тилли. Еще помню визг тормозов, скрежет металла, звук бьющегося стекла и то, как машина переворачивается, словно игрушка.

Папа погиб мгновенно.

Мама умерла в машине скорой помощи по дороге в больницу.

Ноги Тилли буквально расплющило смятым кузовом нашего автомобиля.

Водитель же грузовика отделался одной царапиной — лишь бусина крови прочертила по его лицу алую линию от лба до верхней губы.

А что же я? Каким-то образом моя часть машины уцелела при столкновении с грузовиком. У меня были синяки, и я описался от ужаса. Но, в целом, физически я был в порядке.

Везунчик.

* * *

В День подарков, 26 декабря, мы доели остатки праздничных блюд и уселись перед телевизором. Я вкратце рассказал о своих финансовых проблемах, о необходимости поиска заказов, но Тилли казалась погруженной в свои мысли. Она улыбалась, но была отрешенной, пару раз я даже заметил, как она хмурилась, а брови были сведены тревогой. Но когда я спросил о причинах беспокойства, она все отрицала, и я отстал.

Незадолго до того, как я собрался уходить, пришла Рэйчел, помощница Тилли. Она помогала моей сестре делать то, с чем та не могла справиться сама, обеспечивая ей фундамент для независимой жизни. Иногда я задавался вопросом, не должен ли был я взять на себя эту роль, причем добровольно. Но Тилли категорически отказалась от моих услуг, заявив, что это испортит наши отношения, что она хочет видеть во мне брата, а не сиделку. И я испытал постыдное облегчение.

Рэйчел разъезжала на огромном черном с серебром «Харли Дэвидсоне» и, по словам Тилли, относилась к нему, как к своему ребенку, уделяя ему каждую свободную минуту, полируя поверхности и что-то постоянно улучшая. Рэйчел была высокой, с острыми скулами и короткими черными волосами. Она выглядела как гитаристка из женской рок-группы начала восьмидесятых, а мышцы на руках ее были так хорошо развиты, что я даже немного завидовал.

Она вошла в квартиру, бросила шлем на стол, протянула Тилли бутылку в подарочной упаковке и только потом заметила меня.

— Привет, Рэйчел, — приветствовал я ее. — Хорошо отметила Рождество?

Она слегка улыбнулась, при этом ее рука потянулась к губам. У Рэйчел была привычка прикрывать рот, когда она говорила, как будто ей было стыдно за свои зубы, хотя я не замечал, что с ними что-то не так.

— На самом деле, довольно скучно. В основном сидела и слушала, как родители пререкаются между собой. Родители, они такие… — Она покраснела, поняв, что и кому сказала. — Боже, мне очень жаль.

— Не волнуйся об этом, — сказала Тилли, и я поддержал ее.

Рэйчел посмотрела на мою сумку. Я ехал домой на поезде. Я не любил автомагистрали. Мне вообще не нравилось водить машину, и я избегал этого по мере возможности.

— Подбросить до станции? — спросила она.

— Что? На твоем драндулете?

Тилли за моей спиной захихикала:

— Ты такой цыпленок!

— Мне нужен шлем, — сказал я, и Рэйчел улыбнулась, снова прикрывая рот рукой.

— Вон там лежит запасной. Я иногда беру Тилли на прогулку.

— Это просто потрясающе! — воскликнула Тилли, наслаждаясь моим удивленным выражением лица.

— Тогда у меня нет резона отказываться. Вообще-то, я всегда хотел прокатиться на «Харлее».

Я наклонился, чтобы поцеловать Тилли в щеку и попрощаться.

— Расслабься, Эндрю, — проговорила она. — Думаю, тебе понравится, — она махнула мне на прощание. — Удачи в поиске работы. Ты всегда можешь перебраться сюда, если не сможешь выплатить ипотеку.

— Спасибо, сестренка.

Я оседлал чудовищного «Харлея», сверкающего хромом и черным лаком, и ухватился за боковые стороны сиденья. Мотоцикл стартовал резко, и на мгновение мне показалось, что вот-вот слечу с него, поэтому я вынужден был уцепиться за Рэйчел, а она понеслась сквозь плотный поток машин, двигавшихся в сторону города, нарушая скоростной режим и правила, предназначенные для других, простых смертных. Сердце билось в горле, во рту пересохло, но ощущения были волнующими и до странности сексуальными. Я представил себе, как Чарли выглядела бы в кожаном костюме, таком, как на Рэйчел; воображал, как мы с ней мчимся по американским автострадам и Чарли крепко обнимает меня руками за талию, а ветер развевает и путает ее волосы…