Галина Войцеховская - Холодно
-О-о-о, я был бы счастлив.... Но, боюсь, Дмитрий Андреевич не обрадуется.
-Он ничего не узнает.... - прошептала Риточка, нежно улыбаясь, и упорхнула в дом, подарив на прощание еще один зазывный взгляд.
Сергей с минуту постоял, хмуро глядя ей вслед: "Что-то сказала она такое... что-то...". Ускользающая мысль не давалась. Рыжов уже вышел за ворота, кивком попрощался с мужичком, подметавшим подъездную дорогу. И вдруг остановился: "Ага! Кажется.... Ну-ка, ну-ка...." Он похлопал себя по карманам, вынул пачку сигарет, вернулся вразвалочку:
-Прикурить не найдется?
Мужичок с готовностью кинул метлу:
-Отчего же....
Сергей сам закурил и угостил мужичка. Тот аккуратно притушил свою "Приму", заложил бычок за ухо. Вожделенно затянулся дорогим пахучим куревом. Даже приосанился - вот и он, дескать, курит "Мальборо", среди прочих крутых мужиков. Рыжов кивнул в сторону дома, посочувствовал по-свойски:
-Хозяин-то, а?... Как его!... Крепко звезданули. Ходит теперь, бедняга, весь подвязанный. Небось, только-только поднялся?
-Да ну-у... он мужик крепкий. Так, придуряется только. Он утром вчера приехал, с хлопцем каким-то. Ну, глаз вроде красный, подпухший был, но особо не видно.... С полчаса побыл - и умчался куда-то....
-Сам?
-Ну! Сам, на Риткином "Жопеле"! Это я так ейный "Опель" зову, круглой жопой заработанный. - Мужик расхохотался. Закрутил головой, радуясь любимой шутке. - Ну а потом он уже к обеду приехал. Гляжу - фонарь, е-мое,... аж переливается. Я аж опешил! Ну и вечерком он по-нашенски полечился - надрался вусмерть! Наблевал, Ритке ночью еще подтирать за ним пришлось. - Мужик меленько захихикал, прикрываясь заскорузлой ладонью. - Ну не все ж ей сладеньким промышлять, надо кой-когда и....
-Авдеи-и-ич!!! Где тебя черти носят?... Авдеич! - раздался за воротами Риточкин пронзительный вопль. Авдеич подхватил метлу, и трусцой помчался на трубный зов.
Рыжов поспешил отойти подальше от ворот - он вовсе не хотел, чтобы Риточка застала его рядом с разговорчивым Авдеичем. "Баранников перемудрил, подсылая ко мне глуповатую Риточку. Красотка проболталась - совсем невзначай - что хозяин, так ценящий свое здоровье и несравненную красоту, полдня где-то бегал, не обращая внимания на зреющую сливу у себя под глазом. Авдеич уточнил детали: оказывается, Баранников, едва отмывшись от последствий медвежьей болезни, куда-то умчался, презрев опасность нового покушения, и свое драгоценное здоровье. А, вернувшись, не спрятался, не нанял охранников - рассиживался в шелковом халате, неумеренно пил, и предавался заботам сексапильной Риточки. Вчера его едва не застрелили, а сегодня он преспокойно гулял в саду, и сетовал по поводу синяка под глазом! Похоже было, что сочный фингал беспокоил его куда больше, чем неудавшееся покушение."
Обратная дорога показалась Рыжову бесконечной. Он был слишком измучен, чтобы о чем-то думать, а тем более - делать какие-то выводы. Ему все мешало - дубленка казалась слишком тяжелой, ноги замерзли, повязка сбилась - дергала и натирала воспаленный шов. Разболевшееся плечо мучительно отзывалось на каждую колдобину добитой дороги. Гудела голова, и глаза резало, словно в них насыпали песка. Город медленно погружался во мрак ранних сумерек, и фонари расплылись тусклыми радугами в мелкой мороси дождя. Сил не осталось даже на то, чтобы как следует выругаться....
Дверной звонок рыкнул коротко и зло. Пустая миска выскользнула из Оленькиных дрогнувших пальцев и загрохотала по полу: "Вот, началось.... Так звонить могут только неприятности. Хорошие известия разливаются долгими звонкими трелями.... Началось!"
Оленька, конечно, понимала, что ее будут искать. Воскресенск - маленький город. Все друг друга знают. С детства гуляли в одном и том же парке. Бегали на танцы в ДК "Химик". Работали на одном заводе. Все на виду.... Ни от кого не спрячешься.... Была уверена, что ее найдут - и все равно от одного только дверного звонка сердечко ее оборвалось, ухнуло куда-то вниз и замерло. И Оленька замерла, стиснув кулачки, не дыша, торопливо молясь: "Господи, это не ко мне..., Господи, помоги.... Ошиблись адресом... не ко мне.... Быстро-то как нашли.... Всего на третий день.... Не ко мне!!!" - но звонок снова зарычал. "Что ж, надо открывать. Дверь хлипкая, не выдержит даже одного хорошего пинка" - девушка перевела дух, отряхнула обсыпанные мукою руки. Открыла....
Чернильная тьма коридора зашевелилась, и бесшумно двинулась вперед. Вытолкнула на порог глыбищу.
-Господи.... - испуганно ахнула Оленька. Попятилась. Но в прихожей - метр на полтора - далеко не упятишься. Оленька ударилась спиной об угол и потрясенно выдохнула:
-Глубокоуважаемый шкаф....
-Что? - удивился пришелец.
Оленька открыла, было, рот, но голос почему-то сел, и раздалось лишь сиплое петушиное соло. Замолчала. Покашляла. Поморгала. Отвела, наконец, завороженный взор от массивной фигуры, заполнившей собою весь дверной проем. Пискнула:
-Здравствуйте...
Гость ее ответом не удостоил. Отлепился от притолоки. Неловко, боком шагнул через порог, и захлопнул за собой дверь. В прихожей сразу стало до невозможности тесно. Оленька торопливо отошла назад, в кухню. Гость двинулся следом. Уютная кухонька сразу превратилась в какую-то кроличью клетушку. Оленька пятилась, мелко дрожала и натыкалась на табуретки. И чувствовала - если этот жуткий тип еще хоть минуту поторчит над ее головой этакой каменной скалой, она взвоет от приступа клаустрофобии. Пространство и воздух просто исчезли. Позади - газовая плита, стена, окно. А впереди - угрюмый взгляд покрасневших, мутных глаз. Оленька заметалась в поисках спасения. Как за последнюю соломинку, ухватилась за разделочную доску с ровными рядами только что слепленных пельменей:
-Пельменей хотите?
-Что?
-Вот, пельменей - Оленька сунула ему под нос доску - Будете кушать? Я сейчас сварю....
-Что? - гость тупо пялился на Оленьку, морщил лоб.
-Пельмени, понимаете - вот... тесто, мясо! - тыкала пальчиком в ровненькие, пухлые пельмешки: "Слонопотам, тупица... а-а-а... Господи, кажется, я сейчас заору,... дурак несчастный, и чего только приперся... жуткий-то какой...." Оленька торопливо отвернулась к плите - только бы не видеть этих свинцовых, неподвижных глаз. Схватилась за горячую крышку кастрюли. Вскрикнув, уронила ее. Дула на обожженные пальцы. По щекам потекли непрошеные слезы: "Этого еще только не хватало!". Украдкой вытерла лицо. Ссыпала в кипяток половину недельного запаса пельменей. Залепетала:
-С чем вы любите? С уксусом, или со сметаной? Я с чесночным соусом люблю. Попробуйте, очень вкусно! Нужно взять сметану, и добавить туда растертый чеснок, соль, перец, и еще обязательно немножко сахара, и по щепотке молотого кориандра и сельдерея. Или "хмели-сунели"... Пальчики оближешь!... Вот, пельмени уже закипают - скоро будем кушать.... Да Вы не стесняйтесь - раздевайтесь, присаживайтесь,... мойте руки.... - под конец сумбурной речи Оленька совсем завяла и съежилась, голос затих до шепота.
-Какие еще пельмени?... - Рыжов совсем обалдел от ее безудержной болтовни: "Дура! Трясется от страха.... А чего бы ей, кажется, бояться? Что я, зверь какой? Накинусь на нее? Так было бы на что!... Правду сказал Марчук покойный - и укусить не за что.... Глиста тощая.... На голове пучок старушечий.... А одета?.... Все линялое, обвислое, как с чужого плеча.... Мукой обсыпалась.... Чучело огородное! Боится она.... Да ее саму можно испугаться! А еще говорят, женщин некрасивых не бывает! Черта с два! На эту и ведра водки будет мало!". Оленька, обернувшись с полной тарелкой горячих пельменей, наткнулась на равнодушно-презрительный взгляд, брезгливо сморщенные губы.
"Да как он смеет! Приперся без приглашения, на ночь глядя!... Как он смеет ТАК смотреть на меня! На себя бы посмотрел!... Здравствуй, дерево... баобаб несчастный!" - злость начисто выбила из Оленьки недавний страх. Плечи упрямо расправились. Подбородок дернулся вверх. "Я ему не понравилась, ах ты, Боже мой!... Да кто его вообще сюда звал? Не нравится - катись.... Зря только пельмени на него перевела.... Ладно уж... сварила - пусть ест, чтобы не выбрасывать. Кушай - не обляпайся.... Но бояться мне нечего! Какого черта? Я ничего плохого не сделала, ни в чем не виновата.... Пусть ест, говорит, зачем пришел, и выметается поскорее...." Оленька сверкнула сердитым взором:
-Господи, ну что Вы встали соляным столбом? Дайте пройти - тарелка горячая! Вон ванная - идите мойте руки....
Рыжов с минуту разглядывал хозяйку, обескураженный столь резкой сменой настроения: "Должно быть, с перепугу по фазе сдвинулась...явно! То от страха тряслась - и вот на тебе.... Пельмени эти еще зачем-то... дура по жизни!". Сергей вдруг почувствовал, как он голоден. От умопомрачительного аромата мяса, чеснока и приправ мучительно засосало под ложечкой: "Устал, как собака, и замерз, и плечо болит просто невыносимо - целый день за рулем.... С утра мотался по всему Воскресенску. Дамочка в паспортном столе за десять баксов выложила адреса всех местных Воронцовых. Эта, по закону подлости - оказалась предпоследняя. Отрадно, что долгий поиск увенчался успехом, и даже пельменями меня здесь накормят. Что-то мне до сего дня не доводилось есть домашние пельмени. Пахнут обалденно.... Не то, что магазинные - те воняют ливером, кислым тестом и гнилым луком - гадость редкостная. В конце концов, я к ней на пельмени не набивался - сама позвала. Не пропадать же добру". Рыжов покосился на исходящую аппетитным паром миску с пельменями, молча развернулся, и потопал в прихожую - раздеваться. Едва выбравшись из тесной кухоньки, Сергей задел больным плечом дверь ванной в слишком узком коридорчике. Резко втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Разозлился: "Живет в такой конуре - не пройти... курица ощипанная, дура с пельменями...".
