Дин Кунц - Кровавый риск
– Зачем? – спросил водитель.
– Потому что, если ты этого не сделаешь, я тебя убью, – Ответил Такер. Он улыбнулся. – Достаточно для тебя?
– Вполне достаточно, – сказал водитель, направившись к «мустангу».
Такер сказал: «Не пытайся уйти из поля зрения. Этот джентльмен разнесёт машину до того, как ты сможешь проехать десять футов[19]». Второй горилле Такер сказал: «Повернись к стене. Не стой на пути и веди себя хорошо».
– Вы не смоетесь на ней, – сказала горилла. Очевидно, тем не менее, он понимал, что они это собираются сделать. Его шероховатое, с выдающейся нижней челюстью, лицо было покрыто больше, чем отпечатком поражения; выражение это сильно выдавало. Он был одним из тех, кто чувствует себя неуверенно до тех пор, пока не дотянется своими руками до врага. На таком же расстоянии он ощущал сильно униженным.
– Давай, езжай, – сказал Такер.
Водитель остановил «мустанг», когда его передний бампер был в футе от дна перевёрнутого «доджа». Он открыл окно, высунулся из окна и сказал: «Что теперь?»
– Езжай вперёд, пока не почувствуешь контакт.
Водитель не задал вопросов. Когда произошёл звучный удар, он остановился и высунулся из окна снова, ожидая услышать следующую часть задания. Пока мужчина, стоявший лицом к стене через дорогу, не мог себе представить, что происходит, водитель понял, чего хочет Такер. Он ожидал услышать от Такера, что это именно так.
Такер присел на корточки на вершине насыпи, игнорируя облако мошек, которое взлетело из травы под его ногами, нацелил дробовик на голову водителя: «Я хочу, чтобы ты толкал её, медленно, совершал давление до тех пор, пока что-то не произойдёт. «Додж» зажат не сильно. Он должен выскользнуть. Когда он продвинется достаточно, протолкни свою машину следом, выполняй».
– А если я не остановлюсь? – спросил водитель. Он улыбнулся, как будто они подшучивали друг над другом, и у него были очень хорошие зубы.
– Мы прострелим твои шины, разобьём заднее окно, вполне вероятно, вгоним полдюжины пуль тебе в голову сзади и, возможно, прострелим твой бензобак. – Он улыбнулся в ответ; его зубы тоже выглядели неплохо.
– Я так и думал, – сказал водитель. Он нажал ногой на педаль газа.
Сначала ничего не происходило. Когда звук двигателя превратился в рёв, из кустов за Такером и Ширилло вылетел фазан, напугав парня, но не старшего мужчину. Бампер «мустанга» щёлкнул и сломался в районе решётки. Шум двигателя усилился ещё. Водитель стиснул свои хорошие зубы, понимая, что «додж» может двинуться в неверном направлении, что приведёт к тому, что он после того, как сдвинет его, может и сам перевернуться к сланцевой стене.
Затем «додж» начал скрипеть и подался. Кусок сланца откололся от стены и свалился на разбитый автомобиль, перекатился на «мустанг», упал к ногам гориллы, которая стояла лицом к длинной стене, недалеко от обломков. Большую машину бросало из стороны в сторону, она переворачивалась и тёрлась о сланцевые стены, поперёк дороги. Водитель «мустанга» протолкнул свою машину через сужение, сильно поцарапав её по всей длине со своей стороны о скалу. Он остановился там, где должен был, открыл дверь и вышел.
– Возвращайся обратно наверх, – сказал Такер. Он не был уверен, что «додж» сдвинется, но сейчас он показывал, что не удивлён этому. Такер никогда не удивлялся. Иначе это повредило бы его репутации.
Водитель вернулся, стал рядом с компаньоном и посмотрел на него с отвращением. Имел на это право. Однако, в отличие от другой гориллы, он не пытался сказать им, что они не смогут смыться на ней. Он смотрел на свои пыльные туфли, протирал их о заднюю часть брюк и хорошо изображал скуку.
– Куда идёт эта дорога? – спросил Такер. Когда он навёл на них дробовик, Харрис пошёл вниз по склону к месту, где они взбирались наверх, прошёл по дороге обратно и стал перед ними.
– Никуда, – ответил водитель.
– Это тупик?
– Да.
Тот из людей Баглио, кто был пониже, тот, кто не научился сохранять тишину раньше, посмотрел на водителя насмешливо, затем улыбнулся и посмотрел на Такера. Его лицо выглядело как классная доска с сообщением, написанным мелом большими буквами. «Вы никогда отсюда не выберетесь. Мистер Баглио доберётся до вас рано или поздно, потому что это тупик.»
Водитель презрительно посмотрел на другого мужчину, стукнул по дороге и вздохнул, стал обратно к сланцевой стене.
– Он зять Баглио или что-то такое? – спросил Такер водителя.
– Нет, – сказал водитель, – Но в наши дни помощи не дождёшься.
Меньшая горилла глупо моргнула, посмотрела на одного и второго. «Зять?» – спросила она.
Когда они все были в «мустанге», и Джимми Ширилло отъехал от крушения и двоих джентльменов, Харрис сказал: «Скорее всего, это всё же не тупик».
– Выйди и встань перед классом, – сказал Такер.
Маска гоблина висела у Харриса на груди как второе лицо посередине его грудной клетки, подпрыгивая, когда он говорил: «Если это тупик – это плохо, даже самое плохое, что может быть, так почему мы продолжаем ехать туда?»
– Потому что мы не можем вернуться, – сказал Такер. – Очевидно, что Баглио знает, что мы находимся на этой дороге и обратный путь перекрыт. Но мы можем попробовать что-то ещё, перед тем как попадём на заставу.
– Что, например?
– Не могу знать, но я пойму, когда увижу.
––––––––
В начале мая, когда деревья только покрылись зеленью и, казалось, грядущее лето не предвещало никакой возможности найти работу, в почтовый ящик Такера, расположенный в центре Манхэттена, упало письмо, запечатанное в белый конверт, без обратного адреса. Он знал, что оно от Клитуса Фелтона, до того, как открыл его, потому что привык получать такие письма в среднем десять раз в год. Более чем в половине случаев в них содержалось что-либо стоящее. Клитус Фелтон, не смотря на своё непривлекательное имя, пользовался этим каналом для связи с фрилансерами Восточного побережья, которые работали вне стен небольшого специализированного книжного магазина в Гаррисберге, Пенсильвания. Когда-то он был сам в этом бизнесе, со знанием дела планировал и проворачивал по два или три крупных дела в год. Но годы взяли своё, когда у него появилась жена, Дотти, которая боялась, что это поразительное везение Фелтона в скором времени закончится полицейской пулей или длительным сроком за стенами. Тем не менее, книжного магазина Фелтону было недостаточно для того, чтобы поддерживать интерес к жизни. Он простоял за прилавком всего лишь шесть месяцев, когда начал связываться со старыми друзьями и предлагать свои посреднические услуги. Он хранил все имена, клички и адреса в голове, и когда кто-то связывался с ним по поводу выгодной работы, для выполнения которой требовались подходящие партнёры, Фелтон обдумывал возможности, писал несколько писем и пытался помочь. За проценты. Обычно, пять, если работа была выполнена так, как надо. Замещающие преступления. Он жил этим.
Это последнее письмо заинтриговало Такера. Он сделал несколько телефонных звонков, получил информацию, которую нельзя было доверить письмам и вылетел в Питсбург из «Кеннеди Интернешнл»[20], чтобы встретиться с Джимми Ширилло.
Когда Ширилло поприветствовал его в эропорту, Такер почти сказал «спасибо-но-нет-спасибо», почти послал всё это к чертям перед тем, как услышал немного больше об этом деле. Ширилло выглядел слишком молодым, семнадцать – самое много, и он не стал выглядеть сколь-нибудь лучше, когда сказал, что на самом деле он на шесть лет старше. Несмотря на итальянскую фамилию, он был светлокожим, голубоглазым, с рыжевато-каштановыми волосами. Он был всего лишь пяти футов и четырёх дюймов ростом, возможно, сто тридцать фунтов весом[21]. Прицельная пуля не просто убила бы его; она оттолкнёт его на несколько кварталов, со скоростью ветра.
Такер и сам был не таким уж крупным мужчиной, ростом пять футов и девять дюймом и весом сто сорок с лишним фунтов[22]. Он полагал, что выглядит тоже не так, как должен выглядеть человек его профессии. Он был темноволосым, темноглазым, с широкими скулами, тонким носом, с аристократическим духом, и он разговаривал, по любому поводу, так что казался чудаковатым. Однако, он выглядел как боксёр-профессионал на фоне парня; он выглядел в тысячу раз более опытным, предусмотрительным и способным. Парень совершенно не внушал доверия, и Такеру казалось это похожим на встречу отца с сыном.
Ширилло, улыбнувшись, выхватил единственный чемодан Такера, одновременно протянув другую для рукопожатия. Его рукопожатие оказалось на удивление твёрдым, но не жёстким, рукопожатие мужчины, который уверен в себе. Этого было достаточно, чтобы заставить Такера перепроверить первоначальный приговор.
Пока Ширилло вёз их в город, а потом через него, во время первого утреннего часа пик, управляя своим новеньким «корветом» с осторожностью, но, тем не менее, не зажато, проводя время лучше, чем Такер мог себе представить, он был вынужден отбросить свою первую оценку парня и совершенно её изменить. Под этой несколько хрупкой внешностью скрывался компетентный человек и – если он будет подтверждать это снова и снова на этой непредсказуемой войне – вполне мужественный.
