Константин Скуратов - Прятки по-взрослому. Выживает умнейший
– Дело вот в чем: были в старину люди такие – варяги. А еще были викинги…
– Были, – кивнул головой Андрей.
Азиат продолжил:
– Одни говорят, что это разные люди, другие – что одни и те же, просто название разное. Что скажешь?
Глебов пожал плечами:
– Честно говоря, сам толком не знаю. Что-то читал, где-то слышал…
– Вот и расскажи, что знаешь. Нашим недоучкам полезно будет.
Андрей помолчал, собираясь с мыслями. Переход от собственных переживаний к седой старине давался нелегко, но Глебов понимал – идет проверка, ее надо пройти и не завалить.
– По-моему, варяги – это собирательное название народов, живших по берегам Балтийского моря на землях теперешних Германии, Польши, Прибалтики. Были они в большинстве своем славянских корней, говорили на понятных друг другу языках, поэтому и звали их вождей к нам на Русь, как тех же Рюриков. А викинги – это название воинов Дании, Швеции и Норвегии, поклонявшихся своему богу Одину…. По-моему, так.
– Хорошо, – одобрил дядя Яким, – что еще про них знаешь?
– Да все вроде, – растерянно пробормотал Андрей, – и в этом-то не сильно уверен…
– А жили они как? – настаивал на продолжении рассказа старик, – какие порядки были? Чем отличались?
– Да ничем они не отличались. Также плавали по морю, да купцов и деревни грабили, – Андрей осекся, но дядя Яким одобрительно кивнул, и пришлось продолжать, – кого не убивали, забирали в плен – для выкупа. Рабы занимались хозяйством и жили на положении младших родственников, только без права голоса…. Что еще? Если рабыня рожала ребенка, она считалась свободной. Если раб во время нападения на поселок брал оружие и защищал хозяев – становился свободным…
– А еще у викингов были воины какие-то особые, слыхал? В зверей превращаться могли.
Из угла камеры вновь саркастически фыркнули:
– Ага! А сверху инопланетяне на летающих тарелках…
– Молодежь! – горестно вздохнул азиат, – ничего не знает, потому что читать разучилась! Ладно, я, и то все тюремные библиотеки изучил, а эти охламоны…, ты продолжай, мил человек, продолжай.
– Были такие воины, – подтвердил Андрей, с невольной симпатией глядя на старика, – Берсерки. Переводится как «медвежья шкура», или «медвежья лапа»…. По преданию, перед боем в них вселялся дух медведя, и они становились такими же свирепыми и сильными, как медведь.
– Сказки?
– Как сказать…. Они же перед боем заводили себя криками, раны себе наносили, кровь свою пили…, в транс впадали, короче. А человек в трансе свои качества полнее раскрывает. Вот и Берсерки так дрались, что рядом с ними и своим находиться было опасно.
– Почему? – спросили из притихшего угла.
– Так ведь форму тогда не носили, все в шкурах да кольчугах ходили. Да и некогда было этому берсерку народ на своих и чужих сортировать, – улыбнулся дядя Яким, – так, что ли, Андрей?
– А из нескольких сотен таких берсерков, – продолжал ободренный Глебов, – выделялся один, который никогда не становился вождем, но всегда был лучшим воином, о котором даже песни слагали…
– И чем же таким он выделялся? – спросил незаметно появившийся Шарап.
– Ему не надо было вводить себя в транс – он в любую секунду мог перейти из м-м-м… мирного состояния в боевое.
– А почему такой не мог стать вождем?
– Шарап, все просто! – засмеялись у углу, – у него же башня сорвана – только мордобой, а вождю же и договариваться надо уметь. Так что ты, Шарап, вождем никогда не станешь!
Камера вздрогнула от дружного хохота.
– Хорошие воины были эти викинги? – улыбаясь, спросил дядя Яким.
– А вы представьте: на берегу городок на тысячу человек. В городке есть крепость, забор из кольев, в крепости сидит дружина – профессиональные бойцы, человек пятьдесят, а то и больше. Каждый житель мужского пола старше десяти лет на лету утку из лука бьет, старше двенадцати – на кабана с ватагой ходил, старше пятнадцати – на медведя с рогатиной. На самом высоком месте день и ночь сидит наблюдатель – следит за морем. Корабль за десять километров видно, успевали тревогу поднять, приготовиться. А подплывала ладья викингов к берегу, высаживала десант, и к вечеру горел городок, по улочкам трупы защитников валялись, а викинги все ценное на ладью грузили, и – домой, отдыхать!
По-современному понятно – подошел корабль, вылетела на берег дивизия морской пехоты…, а в то время на одну ладью хорошо, если двадцать пять человек умещалось!
Глебов замолчал, переводя дыхание. Дядя Яким тут же подхватил беседу:
– Слыхали, какие в старину порядки были? А люди какие? А вы, черти, ни о чем понятия не имеете, только как людей по головам железками лупцевать! И то, перед делом пива насосетесь, чтоб мозги в транс вошли…, Берсерки, тоже мне!
В углу снова фыркнули, но как-то уважительно.
– И ведь, казалось бы, грамотные ребята, – пожаловался Андрею старик, – день и ночь над учебниками сидят…, чего улыбаешься? Тут из необразованных только я да Шарап. Ну, я – отдельная статья, в лагере родился, там и помру, дай бог. А Шарапа из-за его хронической безграмотности еле грузчиком работать взяли. Зато остальные – все как один студенты нашего университета, выпускной курс. Молодежь, я правду говорю? Компьютерщики, все разговоры о железках, а в истории родной страны – полная немочь.
– А здесь они… как? – удивленно спросил Андрей.
– Они у нас – статья особая! Редкость по теперешним временам. Они у нас – политические, – с плохо скрываемой гордостью сказал дядя Яким.
– Какие?!
– Политические, – по слогам повторил старик, – бойцы за великую Россию. Великоимперские русские националисты. Бедного старого казаха при заселении чуть не затыркали, как узкоглазого…
– Да ладно тебе, дядя Яким, – обиженно протянул Шарап, – проехали ведь, разобрались.
– Да я и не обижаюсь, молодые, горячие…, с мозгами только напряг. Тут надо мной их главный спит. Днем дрыхнет, потом целую ночь спортом занимается, на бессонницу жалуется. Миша, вставай, у нас гости, – старик ткнул кулаком прогнувшийся матрас верхнего яруса, – такой рассказ проспал, лежебока!
Кровать заходила ходуном как от землетрясения.
– Не Миша, а натуральный медведь, – снова улыбнулся кошачьей улыбкой дядя Яким, – вот уж берсерк, так берсерк! Тот самый, один из тысячи. Только с мозгами…
Человек легко спрыгнул с верхней койки в проход, Андрей посмотрел на него и остолбенел – перед ним стоял огромный кучерявый негр!
Негр тоже внимательно осмотрел Глебова, заметил его потрясение и остался доволен увиденным.
– Чего вылупился? – без малейшего акцента спросил он, – никогда хороший загар не видел? Учти, дядя, будешь обзываться черным или негром – сопелку по щекам расплескаю. У таких, как я, есть гордое самоназвание – афро-россиянин. Можно сокращенно – афрос. За все другое буду как шаман бить в бубен. Ферштеен?
Ошарашенный Глебов кивнул. Удовлетворенный Миша отвернулся:
– Слава России, братья-славяне! Пацаны, кто справочник зажал? Ну, тот, который адвокат на прошлой неделе принес…
Он вразвалочку направился в дальний угол камеры.
– Видал? – тихо спросил Андрея дядя Яким.
– Русские националисты?!
– Их здесь всего человек десять сидит. Один – сам видел. Трое татары, два украинца. Остальные, наверное, русские, – старик тихо засмеялся.
– А… за что?
– История долгая. Ты не торопишься? – дядя Яким тут же засмеялся, – шучу, шучу! А дело было так…
А дело было так: учились в местном университете местные же ребята. И у всех душа болела за Россию – что с ней гады сделали! У одних болела сильнее, у других чуть-чуть побаливала, третьим просто нравилось трепаться на эту тему.
Однажды сидели ребята в излюбленном кафе и обсуждали только что проигранный российской сборной футбольный матч. Настроение, ясное дело – как Мишина кожа – загорелое. Раз по пивку с горя, другой – тут к столику дяденька подсаживается. Серьезный дяденька, в костюме, с галстуком, на лацкане значок – российский триколор и еще что-то. Ребята, понятно, напряглись, а дяденька и глазом не моргнул. Давно, говорит, за вами наблюдаю, нравитесь вы, говорит, мне, хочу, говорит, подружиться.
Ребятам дружить с неизвестно кем, ясное дело, неохота, но дяденька не отступает. Мне, говорит, тоже за Державу обидно. И представляю я, говорит, не себя самого, а организацию, которая не только разговоры разговаривает, но и дела делает. И такие как вы, нашей организации очень даже нужны. Ни к чему, говорит, не призываю, давайте в другой раз еще повидаемся, я, говорит, литературки кое-какой подкину, чтоб знали вы, кто враг, а кого трогать пока рано. И ушел. За пиво на всю компанию пятисотку оставил.
Ребята силой и дружбой не обижены. Пятисотку по недолгом размышлении на пиво обменяли, решив, что если будет назад просить – послать, а шантажировать станет – отпинать. Через неделю опять случайная встреча, дяденька о деньгах ни полслова, зато из кейса тоненьких книжечек пачку – каждому. И снова пиво – за его счет. К хорошему привыкаешь быстро. Да и книжечки интересными оказались.
