Роберт Бирн - Небоскреб
Фабер написал: «Никаких пылких выражений». Селигмэн продолжал:
– Стоит ли вообще упоминать об убитых и раненых? Работа, которую мы выполняли по этим проектам, никак не связана с наличием или отсутствием пострадавших. Мы инженеры, а не медицинские эксперты.
– Да что же это, черт подери, тебя разбирает, Эмиль?! Я составил список пострадавших, поскольку это показывает, что, когда дела плохи и многое поставлено на карту, адвокаты, владельцы и архитекторы обращаются к нам. Когда речь идет о гибели людей, требуются самые лучшие специалисты-эксперты, которых вы только можете раздобыть. Я полагаю, что важно оставить все эти факты как есть. – Фабер отбросил карандаш в сторону и сел. – Я знаю, в чем все дело. Тебе вообще не нравится эта идея с брошюрой, ведь так, да? Так почему бы прямо не сказать мне об этом, чтобы я не тратил времени попусту?
Селигмэн тяжело вздохнул и потер глаза кончиками пальцев.
– Я знаю, что брошюре, которой мы пользуемся, уже пять лет, – сказал он усталым голосом. – Ты был прав, сказав, что она не отражает нынешнего положения нашей компании. Я знаю, что нам нужна новая. Но этот акцент на анализе несчастий... ну, это не то, что я имел в виду, когда учреждал нашу компанию.
– Но отсюда же и идет весь рост. Новые материалы, новые теории проектирования, стремление снизить расценки, падение квалификации рабочих, инспекторов, уровня стандартов... Это сулит все новые и новые аварии.
– Может быть, и так, только...
– И все больше людей готовы начать судебные тяжбы еще и потому, что в этом замешаны деньги. Присяжные разбрасывают страховые деньги, как конфетти. Черт подери, Эмиль, посмотри на список работ, в которые мы вовлечены. Если сейчас сделать еще одно усилие, мы сможем стать наиболее влиятельной фирмой в этой области.
– Ты хочешь выставить нас на всеобщее обозрение? Наиболее влиятельная фирма в области экспертизы катастроф... Мы что же, этого хотим?
– А почему бы и нет? Разве много инженерно-строительных фирм, способных сделать первоклассную аналитическую экспертизу и знающих закон об ответственности? Перед нами открывается великолепная возможность. Вместо того чтобы перекладывать основную часть лабораторной работы на специалистов извне, нам бы надо приобрести парочку электронных микроскопов и кое-какое мощное испытательное оборудование.
– Все эти акценты выглядят довольно неприглядно. Для меня строительное дело все еще означает проектирование, а не копание в авариях.
– Я и не говорил, что мы должны отказаться от проектирования. Нам следует вмешиваться в чужие дела лишь в той степени, какая позволила бы нашей компании не отстать от жизни. Я сказал только, что мы должны переместить свои интересы в ту часть бизнеса, которая представляется наиболее жизненной.
– Ты хочешь сказать «наиболее смертельной».
– О Господи! – воcкликнул Фабер, раздраженно стукнув руками по столу.
Селигмэн повернулся к окну и уставился на горы.
– Я вынужден согласиться, – сказал он, – что исследовательские работы движутся быстрее, чем работы по проектированию. Сегодня днем позвонил какой-то адвокат из Нью-Йорка по имени Лузетти. Он хочет, чтобы Митчелл взглянул на окна в здании Залияна. И ни словом не обмолвился об оплате.
– А разве он не занимается железнодорожным мостом?
– Да, вместе с Эрхартом и Сэлливаном. Я обещал, что Митчелл займется этим делом.
– В Нью-Йорке Митч смог бы сделать нам кое-какую рекламу. По меньшей мере, показать фильм о наших проектах тамошним гражданским инженерам. Может быть, я смогу устроить ему интервью на телевидении. – Фабер поколебался, а потом добавил: – Митч – это еще одна причина, по которой нам следует выпустить новую брошюру, Эмиль. Может быть, даже изменив название компании. Надо затянуть его в это поглубже. Как долго он намерен пускать на ветер такие большие гонорары? Ему следовало подумать и о себе.
– Любое дело, над которым надо серьезно поломать голову, делает его счастливым. Похоже, деньги не играют важной роли в его жизни.
– Не торопись с выводами.
– Я уже не способен на подобного рода заблуждения, – сказал Селигмэн, смиренно посмотрев на Фабера. – За последние несколько лет я повидал так много аварий, что уже никогда не смогу быть в чем-либо уверен наверняка.
* * *За несколько минут до полуночи забрызганный грязью фургончик с номерными знаками штата Колорадо вырулил на стоянку мотеля в Рэйтоне, штат Нью-Мексико, и припарковался недалеко от единственного освещенного места. Водитель на мгновение опустил голову на руки и негромко чертыхнулся. Это был мужчина с загорелым, слегка обветренным лицом. Небольшие шрамы в форме полумесяца на носу и щеках свидетельствовали о том, что когда-то он был настолько глуп, что занялся лесосплавом по чистой воде. Его черные, чуть тронутые сединой волосы были потными и растрепанными. На сиденье рядом с ним лежали кое-какие атрибуты его профессии, которые он рассовывал по разным карманам куртки: увеличительное стекло, небольшой складной телескоп, шестидюймовый глубиномер, складная измерительная линейка, рулетка, электронный кронциркуль, карманный нож, отвертка и крохотный фотоаппарат «Минокс».
– Брайан! – в удивлении воскликнул Карл Эрхарт, когда он возник на пороге комнаты, которую они с Тимоном Сэлливаном снимали в мотеле. – Чем ты занимался, черт побери? У тебя такой вид, будто ты работаешь в пекарне.
Мужчины сидели в креслах, придвинутых к кровати, на которой были расстелены строительные чертежи. Брайан Митчелл оглядел себя. Его штормовка, вельветовые брюки и ботинки были покрыты каким-то белым порошком.
– Цементная пыль, – сказал он. – Я был на растворной фабрике.
– До полуночи?!
– Ну, не совсем. До полуночи я пил пиво в самом грязном баре, который когда-либо видел. Там обычно околачиваются местные водители грузовиков. Я не переставал спрашивать себя: «Что я здесь делаю?» Я ненавижу бары, ненавижу грязь. Я даже не слишком страдаю без пива. Я торчал там в надежде, что эти водители грузовиков в конце концов расскажут мне что-нибудь интересное, и они таки рассказали. Но, Бог мой, чего это стоило моему желудку и моей голове! – Он рухнул на одну из пустых кроватей и прикрыл глаза тыльной стороной ладони. – У меня голова кругом идет. Я чувствовал, что буду страдать от похмелья, и получил свое.
– Не могу в это поверить, – сказал Эрхарт. – Брайан Митчелл где-то пьет всю ночь напролет? У Брайана Митчелла похмелье? Главная новость нынешним вечером в Нью-Мексико. Слушай, Эмиль звонил. Он хочет, чтобы ты провел пару недель в Нью-Йорке.
– Это именно то, что мне нужно. Побольше нервотрепки.
– Он говорит, что в это время года там просто замечательно, – улыбнулся Эрхарт.
– Даже Нью-Йорк может показаться раем после этих водителей грузовиков, – согласился Митчелл. – В особенности после общения с Джонсоном Коротышкой. Ну и ну, сколько же он способен выжрать! А ваши ребята что-нибудь сегодня сделали?
– Совсем немного, – ответил Эрхарт. – Сделали множество фотографий, массу измерений. У нас теперь есть все материалы, чтобы вычертить схему, указывающую место приземления каждого крупного куска бетона. Совершенно ясно, что первой рухнула третья опора и увлекла за собой две другие. Похоже, что тридцатый и пятьдесят третий профили – единственные места, где напряжение бетона никогда не достигало максимума. Могло случиться так, что арматура на пятьдесят шестом профиле, как раз там, где начинается плечо Т-образной опоры, была настолько плотно сварена, что бетон туда даже не проник.
– Это постоянно происходит, – заметил Митчелл, не открывая глаз.
– Нам нужно раздобыть образец этой арматуры для Берта, чтобы он посмотрел, соответствуют ли параметры строительным правилам, – сказал Эрхарт. Говорят, что при отсутствии должного контроля туда запихнули уйму какого-то дешевого дерьма с Тайваня. И потом этот бетон... У пятьдесят третьего профиля он слишком уж плох, из него прямо-таки целые куски можно выдавливать. Думаю, твое предположение, что в бетонной смеси было слишком много воды, верно. А что ты выяснил на растворной фабрике?
Митчелл свесил ноги на пол.
– Весьма современное предприятие. Все компьютеризовано. Фиксируется каждый шаг. Они могут показать вам точную формулу бетонной смеси по каждому из отправленных грузов, могут назвать время, когда уехал и вернулся любой из грузовиков, и даже фамилию водителя. Водоизмерители выглядят надежными и простыми в обращении. Поскольку компьютер набит не только основными данными, но и всяческой побочной информацией, мне удалось кое-что выяснить, например, среднее время поездки туда и обратно, когда они заливали бетоном третью опору. Двадцать пять минут на дорогу туда, двадцать пять на работу и двадцать минут на возвращение. Я проверил данные по тем дням, когда бетон заливали в тридцатый и пятьдесят третий профили. В обоих случаях это был понедельник. С интервалом в две недели. У меня глаза не опухли? Они все время слезятся.
