Стиг Ларссон - Девушка с татуировкой дракона

— Ты утверждаешь, что «Сканска» не занимается спекуляциями? А разве не у них исполнительный директор был уволен за то, что позволил кому-то из своих парней растратить полмиллиарда на сомнительные сделки? И как насчет их поспешного вложения колоссальных сумм в дома в Лондоне и Осло?

— Идиоты, разумеется, есть на любом предприятии мира, но ты же понимаешь, что я имею в виду. Эти компании хотя бы что-то производят. Они хребет шведской промышленности и все такое.

— А при чем тут Веннерстрём?

— Веннерстрём в этой истории выступает как темная лошадка. Этакий паренек, взявшийся из ниоткуда, без всяких связей в тяжелой промышленности, которому тут, казалось бы, и делать нечего. Однако он сколотил на бирже колоссальное состояние и вложил капитал в стабильные компании. Вписался, так сказать, окольными путями.

Микаэль налил себе еще водки, прислонился к переборке и стал вспоминать, что же ему известно о Веннерстрёме. По сути дела, знал он не многое. Родился Веннерстрём где-то в провинции Норрланд[17]и в 70-х годах основал там инвестиционную компанию. Подзаработал денег и перебрался в Стокгольм, где в «золотые» 80-е сделал молниеносную карьеру. Он создал компанию «Веннерстрёмгруппен», потом открыл офисы в Лондоне и Нью-Йорке, после чего предприятие сменило название на английское «Веннерстрём груп» и начало упоминаться в одних статьях с компанией «Бейер».[18]Он проворачивал ловкие сделки с акциями и опционами, и глянцевые журналы изображали его одним из наших многочисленных новых миллиардеров — у него имелся пентхаус на набережной Стокгольма, роскошная летняя вилла на острове Вермдё и двадцатитрехметровая крейсерская яхта, которую он купил у разорившейся теннисной звезды. Менеджер, этого не отнимешь, но 80-е годы были десятилетием менеджеров и спекулянтов недвижимостью, и Веннерстрём ничем не выделялся среди остальных. Скорее наоборот, он оставался в тени «солидных парней». Ему не хватало великосветских манер Стенбека,[19]и он не откровенничал в прессе, как Барневик.[20]Недвижимостью он не занимался, а вместо этого делал крупные инвестиции в странах бывшего Восточного блока. Когда в 90-е годы красивая жизнь закончилась и директора были вынуждены один за другим раскрывать «золотые парашюты», компании Веннерстрёма справились с ситуацией на удивление хорошо. Не прозвучало ни намека на скандал. «Шведская история успеха» — резюмировала сама «Файнэншл таймс».

— Дело было в девяносто втором году, — рассказывал Роберт. — Веннерстрём внезапно обратился в УПП и сообщил, что хочет получить деньги. Несомненно заручившись предварительно поддержкой заинтересованных лиц в Польше, он представил план, который предполагал создание предприятия по производству упаковок для продукции пищевой промышленности.

— То есть собирался производить консервные банки.

— Не совсем, но что-то в этом духе. Представления не имею, какие у него были связи в УПП, но он преспокойно заполучил шестьдесят миллионов крон.

— Это становится интересным. Вероятно, я не ошибусь, если предположу, что больше этих денег никто не видел.

— Неверно, — сказал Роберт Линдберг.

Многозначительно улыбаясь, он подкрепился несколькими глоточками водки.

— После этой классической бухгалтерской операции последовало вот что: Веннерстрём действительно основал в Польше, в Лодзи, фабрику по производству упаковок. Она называлась «Минос». В течение девяносто третьего года УПП получало восторженные отчеты, потом наступила тишина. В девяносто четвертом предприятие «Минос» внезапно лопнуло.

Роберт Линдберг поставил пустую стопку с громким стуком, будто желая показать, как именно лопнуло предприятие.

— Проблема УПП заключалась в том, что не существовало какой-либо отлаженной системы отчетности по проектам. Ты же помнишь то время. Падение Берлинской стены наполнило всех оптимизмом. Ожидался расцвет демократии, угроза ядерной войны осталась позади, и большевики должны были за одну ночь сделаться настоящими капиталистами. Правительство хотело поддержать демократию на востоке. Каждый бизнесмен стремился не отстать и помочь строительству новой Европы.

— Я и не знал, что капиталисты с таким энтузиазмом ударились в благотворительность.

— Уж поверь, это было хрустальной мечтой любого из них. Россия и восточные государства являются, пожалуй, крупнейшим в мире незаполненным рынком после Китая. Промышленность помогала правительству без больших хлопот, тем более что компании несли ответственность лишь за малую долю расходов. УПП поглотило в общей сложности порядка тридцати миллиардов налоговых крон. Ожидалось, что деньги вернутся в форме будущих прибылей. Формальным инициатором создания УПП являлось правительство, но влияние промышленности было столь велико, что на практике руководство программы пользовалось полной независимостью.

— Понятно. За этим тоже что-то кроется?

— Не спеши. Когда проекты запускались, никаких проблем с финансированием не возникало. Финансовый рынок Швеции еще отличался стабильностью. Правительство было довольно тем, что благодаря УПП могло говорить о крупном шведском вкладе в дело установления демократии на востоке.

— Все это, стало быть, происходило при правительстве консерваторов.

— Не мешай сюда политику. Речь идет о деньгах, и глубоко наплевать, назначают министров левые или правые. Значит, дело двинулось полным ходом вперед, а дальше возникли валютные проблемы, да еще несколько недоумков из числа новых демократов — помнишь «Новую демократию»?[21]— завели песнь о том, что общественность не получает информации о деятельности УПП. Один из их грамотеев перепутал УПП с Управлением в области международного сотрудничества и решил, что речь идет о каком-то дурацком проекте поддержки реформ вроде танзанийского. Весной девяносто четвертого года была назначена комиссия для проверки деятельности УПП. К тому времени уже накопились претензии к нескольким проектам, но первым обследовали «Минос».

— И Веннерстрём не смог отчитаться, на что пошли деньги.

— Напротив. Веннерстрём представил прекрасный отчет, из которого следовало, что в «Минос» было вложено около пятидесяти четырех миллионов крон, но в отсталой Польше имеются слишком серьезные проблемы структурного характера, препятствующие работе современного предприятия по производству упаковок, и его предприятие не выдержало конкуренции с аналогичным немецким проектом. Немцы как раз занимались скупкой всего Восточного блока.

— Ты сказал, что он получил шестьдесят миллионов крон.

— Именно. Деньги УПП работали по принципу беспроцентного займа. Естественно, предполагалось, что компании в течение ряда лет часть денег вернут. Однако «Минос» обанкротился, и проект потерпел неудачу, но винить в этом Веннерстрёма было невозможно. Тут вступили в действие государственные гарантии, и убытки Веннерстрёму возместили. От него попросту не потребовали возврата денег, пропавших при банкротстве «Миноса», а он сумел к тому же доказать, что лишился соответствующей суммы из собственных средств.

— Погоди, правильно ли я все понимаю? Правительство, получив миллиарды от налогов, снабдило ими дипломатов, и те открыли дорогу. Деньги перешли в руки промышленников, и те использовали их для инвестиций в совместные предприятия, от которых потом была получена рекордная прибыль. Иными словами, все как обычно. Кто-то выигрывает, а кто-то оплачивает счета, и мы знаем, кто в какой роли выступает.

— Ты циник. Займы должны были возвращаться государству.

— Ты сказал, что они были беспроцентными. Следовательно, это означает, что налогоплательщикам, предоставившим свои средства, в результате не досталось ничего. Веннерстрём получил шестьдесят миллиончиков, пятьдесят четыре из которых он инвестировал. А куда подевались остальные шесть миллионов?

— В ту же минуту, когда стало известно, что проекты УПП будут подвергаться проверке, Веннерстрём отправил в УПП чек на шесть миллионов и вернул разницу. Тем самым, чисто юридически, в деле была поставлена точка.

Роберт Линдберг умолк и посмотрел на Микаэля с вызовом.

— Звучит, как будто Веннерстрём растратил немного денег УПП. У «Сканска» исчезло полмиллиарда, а история с «золотыми парашютами» директоров «АВВ» обошлась где-то в миллиард — вот уж что действительно возмутило народ. А тут, похоже, и писать-то особенно не о чем, — сказал Микаэль. — Сегодняшний читатель уже пресытился статьями о некомпетентных дельцах, даже если речь идет о деньгах от налогов. В этой истории есть что-нибудь еще?

— Это только начало.

— Откуда тебе известно о махинациях Веннерстрёма в Польше?