Илья Деревянко - Поступь зверя
– Могли бы и сами, – буркнул я. – Чай не графья!
– Откуда они у тебя? – внезапно прорезался Костя.
Секунду Ваха колебался. Но потом (вероятно, задавленный авторитетом грозного «зятя») неохотно рассказал. Завербованные в одном из медресе башкиры отправились в Чечню сражаться с неверными. За деньги, естественно. Однако разбогатеть не сумели. Вскоре отряд, в котором они обретались, был разгромлен чеченским спецназом, лояльным федеральной власти. С пленными поступили по-разному, но вот этих двоих (как не нохчей) продали в рабство клану Беноевых, предварительно отрезав им языки. Некоторое время горе-волонтеров использовали на различных тяжелых работах, а два месяца назад по просьбе престарелого Абдулы переправили в Н-ск...
– Неужто Абдула гуманистом заделался? – ехидно встрял я.
– Нет, не заделался, – спокойно возразил Эмир. – Просто ему понадобились вот как раз такие – здоровые, немые и по гроб обязанные. Для некоторых деликатных поручений внутри диаспоры. Дела они в принципе сделали, так что...
– Ясно, можешь не продолжать, – поморщился я. – Зверье оно и есть зверье!
– Не понял?! – насупился Асланов.
– Все ты понял, – грубо отрезал я. – И прекращай смотреть волком. Глаза вырву!
– Дима, ты забыл о задании, – вежливо напомнил Сибирцев.
– А это не задание, это сюрприз! – осклабился я. – Мы приготовили для Вахи очередной подарок. Работа у нас такая, подарки всяким зве... Короче, дарить. Как у Дедов Морозов.
– Да неужели, – замороженным голосом произнес Эмир.
– Точно, точно! На, посмотри! Узнаешь кровника?[5] – я протянул паспорт Салаутдинова.
На мгновение Ваха замер «в стойке», как охотничий пес. Затем протер глаза, снова заглянул в паспорт...
– Ай спасибо, майор! Ай удружил! Вот действительно подарок так подарок! – Лицо чеченца сияло. От «заморозки» в голосе не осталось и следа. – Ай да барашек! – он потыкал пальцем в фотографию на паспорте. – Славный! Жирный! Вкусный! Старый Абдула безумно обрадуется. Ох как обрадуется! Ведь именно этот шакал застрелил на днях троюродного брата жены брата племянника старого Абдулы! В наглую так, при свидетелях, в стриптиз-баре «Лотос»! – закончив свою восторженную речь, Асланов крадущейся походкой приблизился к пленному, лежащему спиной к нам, на обочине, с косынкой во рту, резко развернул лицом к себе, удостоверился в подлинности, хищно потер ладони и гортанно «пропел» по-чеченски: – Вот и свиделись, тень дерьма больной собаки! Скоро мы тебя, маленького, резать будем. Я отвезу тебя в дом Абдулы Беноева, и там...
– Постой, Ваха, не суетись, – одернул я распалившегося агента. – Мы, конечно, Деды Морозы, но... не до такой степени! От этого типа нам нужна определенная информация. И сам тип тоже нужен. Так что отдадим мы его тебе часа на три, не больше. А потом ты привезешь пленного обратно, вместе с видеозаписью допроса. И нечего морду кривить! Работать ты все равно должен, а так хоть удовольствие получишь...
Ваха в ответ кисло усмехнулся. «Наивысшее удовольствие для джигита привезти живого кровника главе рода или, на худой конец, отрезанную башку!» – ясно читалось на лице Эмира.
– А кроме того, в кустах лежат еще трое, – вдохновенно продолжал я. – Ты взгляни на физиономии. Взгляни! Вдруг кто-то из них провинился куда больше бедолаги Муслима?! Допустим, хамски осквернил нечистотами могилу покойного деда тети друга племянника брата любимого попугая Абдулы?
– Гм, действительно, – оживился Ваха, не обратив внимания на издевку. Он повернулся к джипу и окликнул по-русски: – Салават, Газман! Сюда бегом!
От машины, на удивление мягко, к нам устремились две огромные фигуры, размерами и грацией сильно напоминающие орангутангов. Настолько сильно, что я даже усомнился: «А не соврал ли Асланов насчет башкир? Может, они и впрямь... с хвостами?! В Африке, поди, тоже исламистов хватает!» Однако при ближайшем рассмотрении фигуры оказались все-таки людьми. Мощными, сутулыми, с низкими лбами и маленькими блеклыми глазками, взирающими на Ваху с собачьей преданностью.
– Те кусты. Три трупа. Принести! – властно бросил Эмир.
Синхронно кивнув, рабы метнулись в указанном направлении. Управились они достаточно оперативно, и спустя минут пять перед нами лежали остальные участники засады. Одному пуля угодила в шею, перебила сонную артерию, и он буквально истек кровью. На гипсовом лице выделялись черными щетками могучие усы. Стеклянные глаза равнодушно таращились в никуда. У второго (очень похожего на первого) был прострелен живот и выбит пулей левый глаз. Видимо, это он пытался схватить меня за ноги. А вот третьему не повезло, в смысле посмертного имиджа. Он схлопотал в голову минимум три заряда. В результате означенная часть тела у него фактически отсутствовала, а точнее, напоминала арбуз, выброшенный по ошибке на футбольное поле в разгар напряженного матча и с ходу попавший под тяжелые бутсы футболистов.
Я почесал грудь под разодранной рубахой и закурил сигарету, дожидаясь итогов опознания. Было тихо и душно. В воздухе кровожадно звенели комары. От пруда по-прежнему тянуло могильной сыростью. В глубине запущенного сквера изредка вскрикивали ночные птицы. А покойники в свете ущербной луны выглядели по-настоящему жутко. Ну, прямо кадр из фильма ужасов!
Впрочем, ни на меня, ни на Костю, ни на Ваху подобное зрелище впечатления не производило. Еще не такого успели насмотреться! А рабам вообще все было по барабану. Надо думать, с раннего детства...
– Шапи и Исрапи Салаутдиновы, двоюродные братья Муслима, – бегло осмотрев первых двух мертвецов, вынес вердикт Ваха. – А этот. – Он равнодушно глянул на третьего. – Да пес его разберет! От хари-то ничего не осталось. Но, думаю, из той же компании.
– Вот видишь, Ваха, как удачно сложилось! – с казенным оптимизмом объявил я. – Предъявишь тела Абдуле и скажешь – двух братьев главного злодея уже замочили, а сам злодей... гм... Тоже не уйдет от возмездия. Со временем.
– Хорошо, – вдруг просветлел Асланов. – Какую информацию нужно получить? – и жестом приказал башкирам грузить трупы и пленника в джип. Когда они удалились на достаточное расстояние, я провел подробный инструктаж, заставил Эмира занести в записную книжку наиболее важные вопросы и в заключение строго напомнил: – Не забудь, дорогой, Муслима надо непременно вернуть обратно.
– Способы развязывания языка любые? – с невинным видом уточнил Ваха.
– Ты дурак или прикидываешься?! – рассердился я.
– Тогда, майор, все будет путем, – лучезарно улыбнулся Эмир. – Если любые – он расколется без вариантов. И самого «языка» вернем. Не сомневайся!
– Наконец-то дошло, – проворчал я. – Встречаемся в квартире на Смоленской. Адрес и номер телефона, надеюсь, помнишь?
– Да. – В Вахиных глазах вновь сверкнули волчьи огоньки.
– Ну и чудненько, – подытожил я. – В случае необходимости звони туда же. Шифровальной таблицей пользоваться не обязательно. Номер там «железный», прослушивание исключено...
* * *Моя пожилая «девятка» катила по ночному, но так и не уснувшему городу. Из дверей многочисленных казино вываливались потные, злые игроки (надо полагать, ободранные до нитки). У круглосуточных магазинов, торгующих спиртным, нетвердо перемещались любители «зеленого змия». За характерно мерцающими окнами жилых домов пялились в экраны телеманьяки. Гаишники на постах бдительно вычисляли пьяных водителей. Меньшую часть – для плана. Большую – ради получения известной мзды. Кое-где вдоль обочины дороги «голосовали» проститутки в мини-юбках. За рулем машины сидел Костя и сквозь зубы насвистывал незатейливый мотивчик. А я терзался скверными подозрениями. Чудилось мне, будто Асланов как-то очень хитро меня объегорил. Недаром лыбился, сволочь! Но как?!! Допрос он проведет, однозначно. Все, что можно, из Муслима вытянет. Заныкать пленника не посмеет. И тем не менее я чувствовал себя обманутым. Почему? Не знаю!..
– Не парься, Дима, – словно прочитав мои мысли, сказал Сибирцев. – Не станет твой агент фортеля выкидывать. Ну куда он денется с подводной лодки?!
– Так-то оно так, – вздохнул я, – однако на душе не спокойно. Ладно, Костя, дай сигарету, а то свои кончились...
Глава 5
Конспиративная квартира находилась на пятом этаже добротной, хотя и малость облупившейся сталинской высотки. Она состояла из трех комнат и кладовки, по совместительству выполняющей роль карцера. В него иногда запирали некоторых товарищей, дабы не путались под ногами. Кстати, год назад в карцере провел пару неприятных часов Ваха Асланов. Ведь именно на этой квартире происходила последняя, завершающая стадия его вербовки. Первая, основная, о которой не стоит знать правозащитникам, разворачивалась на одной из н-ских свалок...
Набрав код дверного замка, я повернул ключ. Бронированная дверь бесшумно отворилась. Изнутри пахнуло густым духом казенного, давно не проветриваемого помещения. Последний раз, если мне не изменяет память, квартиру использовали месяца три назад. Костя щелкнул выключателем. Вспыхнувшая под потолком лампа осветила небольшую прихожую с ковровой дорожкой, давно требующей пылесоса, и оброненной кем-то зажигалкой на полу. На стене, обильно покрытые пылью, висели оленьи рога.
