Патриция Хайсмит - Рассказы

Она шагнула на платформу, и в сиянии огоньков ей вдруг стало стыдно, как будто она была голой, но, увидев других взрослых, тоже поднимавшихся на карусель, причем некоторые, возможно, как и она, вернулись сюда через много лет, она перестала стыдиться своего возраста и начала пробиваться через шеренгу мельхиоровых столбов к розовой лошадке, которую уже давно облюбовала. В этот момент снова раздалось «бум-дзынь-бум», ужасным звоном отдаваясь в голове. Музыка гремела все громче и громче, когда она уже ничего не могла понять, ее стал разбирать смех. Ее розовая лошадка плавно поплыла по кругу, то поднимаясь, то опускаясь. Она почувствовала, что куда-то летит, и закрыла глаза. Это чувство захватило ее и стало уносить вдаль. Она инстинктивно схватилась за лошадку обеими руками. Она чувствовала себя настолько счастливой, что ей захотелось плакать. Джеральдина удивлялась этому ощущению: плакать, когда музыка в ушах, когда обеими руками держишься за поручень, когда поднимаешься и опускаешься. Боже, как это восхитительно и не похоже ни на что другое! Джеральдина закрыла рот и открыла глаза. Она увидела неясные очертания темных деревьев, мелькавшие точки огней и несколько улыбавшихся людей, стоявших на границе света и темноты. Почему там не было ее родителей? Ей захотелось помахать им рукой. Вдруг ее плечи съежились, и слезы брызнули из глаз. Она поняла, что надо быть ребенком, чтобы родители махали тебе руками и призывали держаться, чтобы ты не упала; чтобы в коротком платьице оседлать лошадку; чтобы через час тебя уложили в кровать; чтобы быть настолько маленькой, что не доставать носочками до заднего бортика кровати; чтобы на следующий день ехать на заднем сиденье машины и спрашивать: «Папа, как ты думаешь, где мы сегодня будем ночевать?» Это было прекрасно, но все это ушло, и ушло навсегда. Она почувствовала, что ее охватила печаль, слишком глубокая, чтобы вызвать слезы. Она умышленно отвела взгляд от людей, разглядывавших картины, нарисованные в центре карусели: «Швейцарский замок», «Горная вершина», «Венеция». Она подумала, что, если ее спросят, она расскажет, как Кларк обвинял ее в чудовищных поступках, самых извращенных, которые он только мог придумать, и как он специально приводил в дом мужчин под разными предлогами, чтобы впоследствии обвинить ее в измене.

— Что с вами? — спросил мужчина, восседавший на лошадке рядом с ней. И только сейчас до нее дошло, что все это время она смотрела на него, вероятно, со странным выражением. Джеральдина ответила улыбнувшись:

— Ничего. Спасибо. Все в порядке.

Она подняла голову и посмотрела на мир блестящими от радости глазами, как будто раньше ей никогда не было так весело. Молодой человек в сером пальто махал ей рукой с другой стороны карусели. Она чуть было не помахала ему в ответ, ей показалось, что она его видела прежде, но она не могла вспомнить, где и когда. Возможно, он махал не ей. И тут она поняла, что он махал рукой именно ей, потому что она узнала его. Это был парень, с которым она училась в одном колледже в Монтгомери. Его звали вроде Фрэнки Мак, вспомнила она.

Он снова помахал ей, и она слегка махнула ему в ответ, но сделала это так неуверенно, что со стороны могло показаться, будто она отмахивалась от какого-то насекомого, летавшего в воздухе. Когда он улыбнулся шире, она успела заметить две продольные ямочки на его щеках и светло-карие глаза, смотревшие прямо на нее, а не стыдливо отведенные, как это бывало во времена их совместной учебы. Интересно, повзрослел ли Фрэнки? Ясно было, что он хотел с ней поговорить. И, возможно, за стаканчиком содовой они возобновят знакомство и, как в сказке, Фрэнки снова влюбится в нее. Он втюрился в Джеральдину по уши, но, будучи ужасно застенчивым, предпочитал смотреть на нее лишь со стороны, поэтому ничего тогда и не произошло. Но теперь-то она научилась делать мужчин раскованными.

Она увидела, что Фрэнки проворно соскочил, лишь только лошадки замедлили ход, и обратила внимание на его стройную фигуру, на его элегантность, рассмотрела даже фасон воротничка и расцветку галстука. Она соскользнула со своей лошади. Платформа карусели продолжала издавать глухой звук, как от роликовых коньков, двигаясь все медленнее и медленнее. На мгновение она почувствовала, что печальна и грустна, как сама осень, так печальна, как никогда раньше в своей жизни. Ей пришлось заставить себя улыбнуться, когда она шла навстречу Фрэнку, протягивавшему ей руку.

— Тебя зовут Джер? Джеральдина? — спросил он, чем очень развеселил ее. Оказалось, что, несмотря на все эти годы, он все еще был застенчив.

— Да. А тебя Фрэнки.

Он кивнул с улыбкой и, нежно взяв ее за руку, повел прочь.

— Да.

— Ну и как там, в Монтгомери? — полюбопытствовала она.

— О, там все в порядке. А чем ты все это время занималась?

— Какое-то время я работала в Мобиле. Тогда, как я всем рассказываю, туда прибыл флот, хотя в принципе нельзя называть несколько крейсеров и миноносцев, остановившихся на ремонт, флотом, но это были действительно веселые деньки.

Она запрокинула голову и качнула рукой, которую держал Фрэнки. Она заметила шрам на его переносице, но, вспомнив о происхождении шрама на тыльной стороне своей руки, она решила не спрашивать Фрэнки, откуда у него этот шрам. Она предположила, что жизнь изрядно потрепала их обоих, хотя они все еще были молоды.

— Сигарету?

— Застенчив как всегда, Фрэнки? — сказала она, так как ей показалось, что, когда он подносил ей огонек, его рука дрожала, хотя и ее рука дрожала тоже.

Фрэнки улыбнулся.

— Как насчет прохладительного напитка?

— Ну что ж. Я бы не отказалась.

Они поднялись на открытую террасу кафе и сели за один из столиков. Фрэнки застенчиво смотрел мимо нее. Ей показалось, что он кивнул какому-то своему знакомому, но это оказался официант, подходивший к ним. Они заказали темную и светлую содовую.

— Ты теперь здесь живешь? — спросил ее Фрэнки.

— Нет, я здесь проездом. Но мне в этом городке очень нравится. — Она поспешила добавить: — Ты знаешь, я даже могла бы тут остаться. Представляешь, сегодня вечером я поняла, что уже была в этом парке маленькой девочкой. О, это было давным-давно, раньше, чем я познакомилась с тобой! — Она рассмеялась. — А ты теперь здесь живешь?

— Гм, — произнес он, продолжая смотреть на нее так скованно и неуверенно, что Джеральдина просто не могла не улыбнуться. Она молча перевела взгляд на кусты жимолости, росшей вдоль бортика террасы.

— Ты была в…

— Где? — перебила Джеральдина.

— Джеральдина, ты жила в маленьком городке под Новым Орлеаном, не так ли?

Оказывается, он не поленился даже расспросить ее маму о ней!

— Что ж, ты прав, — сказала Джеральдина, посмотрев на мужчину в темном костюме, стоявшего возле ее локтя. Другой мужчина стоял между ней и перилами террасы. Она посмотрела на Фрэнки с растерянной улыбкой.

Фрэнки произнес:

— Это мои друзья, Джеральдина. Ты пойдешь с нами, не так ли? — Он поднялся.

— Но я еще не допила свою…

Мужчина, стоявший слева, схватил ее за руку. Она взглянула на Фрэнки и увидела, что его губы сжались в прямую линию. Она не помнила, чтобы Фрэнки прежде так делал. Другой мужчина взял ее вторую руку. Фрэнки даже не пошевелился, чтобы ей помочь. Он даже не смотрел в ее сторону!

— Ты вовсе не ты, не Фрэнки!

Фрэнки вынул что-то из внутреннего кармана пальто и протянул ей.

«Полиция штата Луизиана», — прочла Джеральдина на удостоверении, вложенном в бумажник. Ей захотелось вскрикнуть, но она лишь что-то невнятно промямлила полузакрытым ртом.

Мужчина, похожий на Фрэнки, уставившись на нее, положил в карман свой бумажник.

— Все в порядке, — сказал он так тихо, что она едва расслышала его. — Ваш муж жив, он лишь обратился к нам с просьбой вас найти.

Услышав это, она закричала. Казалось, она специально ждала такого момента, чтобы закричать, настолько крик был истошным. Видимо, он достиг самых дальних уголков парка. И хотя они уже оттаскивали ее от стола, она успела еще раз, набрав воздух в легкие, истошно закричать От ее крика дрогнула листва на деревьях и содрогнулось ее тело. Она продолжала смотреть на человека в сером пальто уже просто потому, что он не был Фрэнки. Затем все исчезло: и его лицо, и очки, и парк. Нет, ее глаза были открыты, в этом она была уверена, так же как и в том, что продолжала кричать. Просто она закрыла глаза руками.

Черепашка

(The Terrapin)

Дверь лифта открылась, и в коридоре послышались энергичные шаги матери. Виктор захлопнул книгу и сунул ее под подушку, чтобы не было видно. Он поморщился, услышав, как спрятанная книга скользнула между тахтой и стеной и с глухим стуком упала на пол. Мать уже поворачивала ключ в замке.