Джон Гришэм - Апелляция
Рацлаф хранил заключение под замком. Документ составили восемь лет назад под его наблюдением. Оно включало больше сотни страниц, на которых в самых страшных подробностях описывались противозаконные действия компании по выбросу токсичных отходов на заводе в Бауморе. В заключении отмечались и тщательные попытки компании скрыть факт загрязнения, и обмануть агентство по защите окружающей среды, и купить всех политиков на местном, штатном и федеральном уровне. В нем предлагалось провести секретную, но эффективную очистку загрязненных территорий, затратив около 50 миллионов долларов. А еще в нем явно прослеживался отчаянный призыв ко всем, кто его читал, остановить выброс отходов.
И — это самое важное на данный нелегкий момент — в нем прогнозировалось, что когда-нибудь в зале суда будет оглашен неблагоприятный вердикт.
Лишь благодаря везению и явному пренебрежению правилами гражданского судопроизводства Рацлафу удавалось скрывать от всех это заключение.
Мистеру Трюдо копию заключения предоставили восемь лет назад, хотя теперь он и отрицал, что когда-либо его видел. Рацлафа так и подмывало достать заключение и прочесть вслух несколько избранных абзацев, но опять же он слишком ценил свою работу.
Мистер Трюдо подошел к столу, опустил ладони на итальянскую кожу, бросил гневный взгляд на Бобби Рацлафа и сказал:
— Клянусь тебе, этого никогда не произойдет. Ни цента из нашей прибыли, которую мы зарабатывали таким трудом, не попадет в руки этих деревенщин, что живут на стоянке для трейлеров.
Три юриста уставились на своего босса. Его глаза сузились и сверкали, он словно дышал огнем. В конце концов мистер Трюдо сказал:
— Даже если мне придется довести нас до банкротства или поделить капитал на пятнадцать частей, клянусь могилой моей матери, что ни цента из денег «Крейн» не попадет в лапы этих хамов.
И, дав такое обещание, он прошел по персидскому ковру, снял с вешалки пиджак и покинул кабинет.
Глава 2
Родственники отвезли Дженет Бейкер обратно в Баумор — ее родной городок в двадцати милях от здания суда. Она еще не оправилась от шока и, как всегда, чувствовала себя немного сонной от успокоительного. Ей совсем не хотелось смотреть на толпу и притворяться, что она празднует победу. Эти цифры, несомненно, означали полный успех, но вердикт ознаменовал собой конец долгого и тяжелого пути. А ее муж и маленький сын так и не воскресли из мертвых.
Она жила в старом трейлере с Бетт, сводной сестрой, на посыпанной гравием дороге в Богом забытом местечке Пайн-Гроув близ Баумора. Другие трейлеры по соседству примостились вдоль таких же неасфальтированных дорог. Большинству легковых машин и грузовиков, припаркованных рядом с трейлерами, исполнился уже не один десяток лет, краска на них облупилась, и поверхность покрывали вмятины. Там была пара обычных, непередвижных домов, возведенных на бетонных плитах лет пятьдесят назад, но и они стремительно старели и теряли вид, приходя в запустение, как и все вокруг. В Бауморе, и уж тем более в Пайн-Гроув, практически не было работы, и короткая прогулка по улице, где жила Дженет, могла произвести самое удручающее впечатление на любого гостя.
Новости опередили ее, так что к тому моменту, как она добралась до дома, у порога ее уже поджидала куча народу. Они уложили ее в постель, а потом расселись по тесной каморке и принялись шептать о вердикте, размышляя о том, что же все это значит.
Сорок один миллион долларов? Как это повлияет на другие иски? Заставят ли «Крейн» провести очистные работы? Когда Дженет реально получит хоть что-то из этих денег? Хотя они старались не задерживаться на последнем вопросе, именно он волновал большинство из них.
Друзья все прибывали, и толпа хлынула из трейлера на шаткую деревянную веранду, где люди расставили садовые стулья, сели и завели разговор, наслаждаясь прохладой раннего вечера. Они пили бутилированную воду и безалкогольные напитки. После столь долгих страданий вкус победы был сладок. Наконец они выиграли. Хоть что-то. Они нанесли ответный удар «Крейн» — компании, к которой питали такую ненависть, какую только могли, и наконец им удаюсь отомстить. Возможно, это положит начало перемен к лучшему, ведь впервые к ним прислушались за пределами Баумора.
Они говорили о юристах, и показаниях, и агентстве по защите окружающей среды, и последних токсикологических и геологических отчетах. Хотя никто из присутствующих не мог похвастаться хорошим образованием, зато все уже прекрасно освоили терминологию в области токсичных отходов, загрязнения подземных вод и очагов раковых заболеваний. Эти люди жили в сущем кошмаре.
Дженет проснулась в темной спальне и прислушалась к приглушенным разговорам вокруг. Она ощущала себя в безопасности. Это были ее люди, друзья и семья, такие же пострадавшие, как она. Их связывали тесные узы, и страдания они тоже делили друг с другом. Так же, как и деньги. И если бы она получила хоть десять центов, то не преминула бы отдать часть остальным.
Глядя в темный потолок, Дженет понимала, что не потрясена вердиктом. Облегчение, которое она испытывала благодаря окончанию процесса, намного перевешивало радость победы. Ей хотелось проспать неделю и проснуться в совершенно ином мире, увидев свою маленькую семью такой, как прежде, в мире, где все были бы здоровы и счастливы. И тут она впервые с тех пор, как услышала вердикт, задалась вопросом, что можно купить на присужденные деньги.
Достоинство. Достойное место для проживания и достойное место работы. Разумеется, не здесь. Она уедет из Баумора и округа Кэри, от местных зараженных рек, ручьев и водоносных пластов. Недалеко, правда, потому что все, кто ей дорог, живут поблизости. Но она мечтала о новой жизни в новом доме, где из кранов будет течь чистая вода, которая не пахнет и не оставляет пятен, не вызывает тошноту и не убивает.
Она услышала, как еще в одной машине захлопнули дверь, и вновь испытала благодарность к своим друзьям. Наверное, ей стоит привести в порядок волосы и отважиться выйти поздороваться. Она ступила в крошечную ванну рядом с кроватью включила свет, открыла кран и села на край ванны, остановив взгляд на струе сероватой воды, стекающей в покрытую темными пятнами раковину из псевдофарфора.
Эта вода подходила лишь для смыва нечистот в туалете, ни для чего более. Водонапорная станция, качавшая воду, принадлежала городу Баумору, и сам город запретил пить свою же собственную воду. Три года назад местные власти приняли резолюцию, где призывали граждан использовать местную воду только для смыва в туалете. Таблички с предупреждениями висели в каждом общественном туалете. «НЕ ПЕЙТЕ ВОДОПРОВОДНУЮ ВОДУ в соответствии с распоряжением городского совета». Чистую воду привозили на грузовиках из Хаттисберга, и в каждом доме Баумора, будь то передвижной или обычный, стояли пятигаллонный контейнер для воды и дозатор. Те, кто мог себе позволить, устанавливали пятигаллонные резервуары на стойке на заднем дворе. А у самых хороших домов были цистерны для сбора дождевой воды.
Потребление воды было ежедневной проблемой в Бауморе. Над каждой чашкой долго думали и суетились, стараясь использовать воду как можно экономнее, потому что запас ее был нестабилен. А каждая капля, которая употреблялась внутрь или соприкасалась с человеческим телом, бралась исключительно из проверенных и сертифицированных источников. Питье и готовку вполне можно было сравнить с купанием и уборкой. Битва за гигиену была суровой, и большинство женщин Баумора носили короткие стрижки, а большинство мужчин — бороды.
О воде здесь ходили легенды. Десять лет назад в городе установили ирригационную систему для полива местной молодежной бейсбольной площадки, а трава лишь пожелтела и засохла. Городской плавательный бассейн закрыли, когда консультант попытался очистить воду большим количеством хлора, а она приобрела соленый вкус и зловоние, как в сточной канаве. Когда сгорела методистская церковь, пожарные, проиграв войну с пламенем, поняли, что вода, закачанная из непроверенного источника, обладает свойствами зажигательной смеси. Еще за годы до этого некоторые жители Баумора подозревали, что именно от воды на лакокрасочном покрытии автомобилей после нескольких моек появляются маленькие трещинки.
«А мы пили эту гадость столько лет, — сказала себе Дженет. — Мы пили ее, когда она начала дурно пахнуть. Мы пили ее, когда она поменяла цвет. Мы пили ее, когда отправили горькую жалобу городским властям. Мы пили эту воду после того, как были взяты пробы и город заверил нас, что ее можно употреблять. Мы пили ее после кипячения. Мы пили чай и кофе, приготовленные на этой воде, веря в то, что при кипячении она лишится всех вредных свойств. А когда перестали ее пить, то продолжали принимать душ, и купаться в ней, и вдыхать ее пары.
