Арто Паасилинна - Очаровательное самоубийство в кругу друзей
Взрыв удался лишь отчасти. Горящие фитили прожгли огромные дыры в трусах, а на ногах появились ужасные ожоги. Релонен не вытерпел жара тлеющего фитиля и, воя, выскочил из кабинета. Кусок тротила оторвался от пистона и сполз по штанине на голую ногу. Капсуль-детонатор взорвался и серьезно повредил зад и брюки. Жизнь была спасена, но на теле остались рубцы. Второй капсуль, в кабинете, рванул вслед за первым. Дом разлетелся на кусочки и взмыл на 70 метров над площадкой.
После второго банкротства в 1974 году Релонен попытался застрелиться из дробовика, приладив его к дереву на даче у тестя в Сонкаярви. Он смастерил охотничью ловушку. Но Релонен был слишком пьян. Пуля пролетела мимо.
Онни показал к полковнику спину, испещренную шрамами. Вот следы того судьбоносного выстрела. Одна пуля угодила в легкое, но Релонен все-таки выбрался из капкана живым.
В предпоследний раз Релонен решил вскрыть себе вены. Но успел «обработать» только левую руку, а потом упал в обморок при виде собственной крови. «Рубец судьбы» остался и от этой попытки.
Все эти неудачи вынудили Релонена обзавестись револьвером. Он рассчитывал таким образом действовать наверняка. Но, как полковник уже знал, последняя попытка тоже не увенчалась успехом.
Кемпайнен, разглядывая шрамы, пришел к выводу, что Релонен проявил завидную настойчивость в желании себя убить. Сам же полковник никогда раньше о суициде не думал. Он еще больше зауважал товарища, как заслуженного ветерана самоистребления.
Глава 5
В конце первой недели июля Релонен заехал на Хельсинкский почтамт и удивился: он получил целую охапку писем в ответ на объявление. Они даже не поместились в портфель. Пришлось набить письмами еще два пакета.
С этим богатым уловом Релонен помчался на машине в Хяме. Ему было страшновато: что, если они с полковником сдвинули снежную лавину, укротить которую выше их сил?
Дома они разложили письма на полу в гостиной. Сперва пересчитали их. Оказалось 612 посланий: 514 писем, 96 открыток и 2 небольших пакета.
Пакеты вскрыли в первую очередь. Один содержал пучок длинных отрезанных волос, очевидно, женских. На пакете стоял штамп города Оулу. Что значили эти волосы-трудно сказать. Во втором пакете лежала рукопись в 500 страниц под названием «Самоубийства в Хайлуотолайси в этом столетии». Автор — учитель саамской народной школы Осмо Саарниахо. В сопроводительном письме он жаловался на то, что получил на свое творение пренебрежительный отзыв в кругах сельских издателей: ни один из них не заинтересовался книгой. Теперь он спрашивал тех, кто получит это письмо: возможно ли совместными усилиями опубликовать ценную рукопись и разослать книгу по книжным магазинам страны? Он предполагал, что книга принесет 100 000 марок чистой прибыли. Если ему не удастся издать свой опус, он покончит жизнь самоубийством.
— Это надо отправить обратно. Мы не можем ввязываться в издательское дело, даже под угрозой смерти, — решил полковник.
Письма сперва условно разделили по округам согласно почтовым штемпелям. Оказалось, что большинство писем пришло из Ууденмаа, Турку, областей Пори и Хяме. Хорошо были представлены также Саво и Карелия, а из Оулу и Лапландии — всего лишь горсточка. Релонен предположил, что столичная газета не так широко распространяется на севере, как в центральных областях. Похьянмаа, впрочем, тоже была представлена слабо. Это, в свою очередь, могло означать, что там самоубийств совершается меньше, чем в других районах. И немудрено, ведь там самоубийство рассматривается как предательство всего деревенского сообщества.
Прочитали несколько открыток и вскрыли несколько конвертов. Письма производили удручающее впечатление. Люди, одержимые страстью к самоуничтожению, писали как курица лапой, с грамматическими ошибками. Каждое письмо было криком о помощи: правда ли, что я не одинок? Есть ли такая сила, которая мне поможет?
Мир этих людей рухнул, мысли в их головах смешались. Горе некоторых из них было столь ужасным, что даже видавший виды полковник и тот прослезился. Объявление в газете было воспринято ими как последняя соломинка.
Ответить на все письма казалось безнадежной затеей. Даже открыть и прочитать их оказалось не по силам.
Изучив почти сотню писем, Релонен и полковник Кемпайнен отправились купаться.
— Да, топиться нам теперь нельзя, — философствовал Релонен, отплывая от причала, — ведь тогда получится, что мы бросили на произвол судьбы больше шестисот человек. А если они покончат с собой? По совести, мы будем виновны в их смерти.
— Да… какое уж теперь самоубийство, когда мы посадили себе на шею батальон горемык, — согласился полковник.
— Настоящий батальон самоубийц, — добавил Релонен.
С утра Релонен и полковник Кемпайнен отправились в ближайший книжный магазин и купили шесть папок, дырокол, скрепки, нож для вскрытия конвертов, маленькую электрическую пишущую машинку, 612 конвертов и две стопки писчей бумаги. На почте они заказали 612 марок и отправили учителю Саарниахо его «Самоубийства в Хайлуотолайси в этом столетии», приложив письмо, в котором уговаривали писателя оставить мысли о самоубийстве. Они предлагали ему обратиться с рукописью в Общество душевнобольных Финляндии или в другую подобную организацию — может, там лучше поймут научную ценность его труда.
Релонен пошел в магазин за продуктами, полковник забежал в винный магазин Алко. Потом они вернулись в Хумалаярви.
Времени на сауну и рыбалку теперь уже не было. Релонен принялся вскрывать ножом конверты, Кемпайнен работал писарем. Он выписывал адреса и имена респондентов и присваивал им порядковые номера. Работа продолжалась два дня. Закончив регистрацию, компаньоны решили основательнее ознакомиться с письмами.
Они понимали, что надо спешить. В их руках оказалось более шестисот жизней. На письма надо было ответить быстро, а их было только двое, и дело шло слишком медленно.
— Нам нужен секретарь, — вздохнул Релонен поздно вечером, когда все письма были открыты и прочитаны.
— Да кто ж нам посреди лета отдаст своего секретаря, — ворчал полковник Кемпайнен.
Релонену пришло в голову, что опытный секретарь может обнаружиться среди потенциальных самоубийц. Наверняка среди них найдутся люди, готовые помочь. Начали изучать базу данных с этой точки зрения. Естественно, искали прежде всего среди живущих поближе. Начали со стопки писем из Хяме. Релонен прочитал пятнадцать штук, полковник-двадцать.
Деревенских жителей из Хаухола, Сюсмя и их окрестностей решили в расчет не брать — крестьяне не годятся для секретарской работы. Откопали трех учителей начальных классов, старую деву из Форсы. В Хумпила нашли профессиональную секретаршу на пенсии, Кука-Марию Оваскайнен из Кемеры. Следующей попалась проректор местного гражданского училища Хелена Пуусари из Тояла, тридцати пяти лет, преподаватель торговой переписки. Обе женщины разочаровались в жизни и всерьез подумывали о самоубийстве. К тому же они доверчиво прислали свои адреса и телефоны.
Было уже поздно, но дело не терпело отлагательств, поэтому мужчины решили немедленно связаться с обеими дамами. Сперва позвонили в Хумпи-ла, но там никто не ответил.
В Тояла проректора Пуусари тоже не оказалось на месте, но ее голос на автоответчике предложил оставить сообщение. Полковник Кемпайнен коротко представился, извинился, что пришлось звонить в столь позднее время, ведь дело шло к полуночи, коротко изложил суть проблемы и добавил, что они с товарищем хотели бы встретиться с проректором.
Кемпайнен и Релонен вознамерились немедленно отправиться в Тояла. Они уже порядочно выпили и понимали, что садиться за руль в таком состоянии опасно, но решили, что ничего хуже, чем разбиться насмерть, им не грозит. Так что в путь! Полковник вел машину, Релонен перечитывал вслух письмо проректора Пуусари:
«Жизнь моя дошла до кульминации. Рассудок мой в опасности. Детство мое было безоблачным, у меня всегда был веселый, оптимистичный характер, но за последние годы здесь, в Тояла, я очень изменилась. Мое чувство собственного достоинства раздавлено. Обо мне в этом маленьком городке ходят различные сплетни. С мужем я развелась 10 лет назад. Даже здесь, в Тояла, это обычное явление.
Но после развода я больше не хотела или не могла завязывать отношения с мужчинами. Может, я сошла с ума, но мне уже несколько лет кажется, что за мной постоянно следят и все записывают. Я чувствую себя пленницей здешнего общества. Даже садоводство, которое казалось мне когда-то таким интересным занятием, опротивело. Я стала настоящей отшельницей. Не могу ни с кем разговаривать, никому не доверяю, и, по-моему, не без причины. Меня считают очень чувствительной натурой. Может, отчасти они и правы. Вообще я человек прямой и не пренебрегаю ничьей дружбой. Но постепенно я поняла, что люди не отвечают мне тем же, и не только здесь, в Тояла, но и во всем мире. Я больше не выдержу. Хочу просто заснуть и спать до бесконечности. Надеюсь, что к моему признанию вы отнесетесь с пониманием. Если о нем узнают, это только усугубит мое положение. Я уже не вижу другого выхода, кроме как наложить на себя руки».
