Марк Биллингем - Погребённые заживо
— И мы относительно безопасны для похитителей, — добавила Портер. Она рассказала, что добрая половина раскрытых ею преступлений была связана с главарями иностранных банд наркомафии, торговцами наркотиками и контрабандистами; и менее чем в одном случае из пяти дело доходило до суда. — Многие жертвы не дают показаний, свиньи неблагодарные! В прошлом году мы спасли одного старика, которого связали, затащили на чердак и пытали в течение двух недель. Ему, козлу, отрезали оба уха, а он до сих пор не дает показаний — боится, что его достанут оставшиеся члены банды.
— Что ж, его можно понять, — сказал Холланд. — Он не хочет, чтобы с ним свели счеты.
Торн вздохнул и выпрямился на сидении.
— Послушать вас, так у вас море работы, — съязвил он.
Портер пробурчала в ответ:
— Торговцы сильнодействующими наркотиками имеют основания торжествовать чуть ли не каждые две недели. Выходцы с Ямайки, русские, албанцы и тому подобные деятели. Смешать противника с дерьмом или заработать на контрабанде — самый быстрый способ раздобыть деньги. Нам работы хватает, но, вероятно, колеса машины правосудия двигаются не так быстро, когда дело доходит до некоторых наших, мягко говоря, не совсем законопослушных жертв похищений.
Торн отлично понял, что она имела в виду. В прошлом году он занимался одним делом — как раз в то время, когда умер его отец. Их отделение, и Торн в частности, оказались в самой гуще жестоких гангстерских разборок. Он рассказал Портер, что одним боком был вовлечен в дело о торговле людьми; и хотя большинство членов группировки тогда погибло, мало кого это заботило и мало кто стал бы спорить, что в городе без них обстановка улучшилась.
— Мы тоже занимаемся подобными делами, — сказала Портер. — Если эмигрантов нелегально переправляют в страну, чтобы потом использовать как рабов — они, по сути, становятся заложниками. Таких людей удерживают помимо их воли, часто угрожают расправой с их семьями на родине.
Она притормозила в сотне метров от подъездной дорожки.
— Вот поэтому люди толпятся в очереди, чтобы поработать в нашем подразделении, — продолжала она. — Я, например, только в нынешнем году побывала в Китае, Турции, Украине. И все бизнес-классом плюс «авиамили».[11]
Холланд прищелкнул языком:
— Как-то я ездил в Абердин, чтобы допросить насильника…
Портер пристально посмотрела на «ягуар», который проехал мимо, подождала пару минут, пока он не скрылся за углом, потом медленно повела «СААБ» вперед, сворачивая на подъездную дорожку.
— Однако дела подобного рода не слишком часто встречаются, верно? — допытывался Торн. — Чтобы похищали простых граждан?
Портер покачала головой.
— Бывает, что похищают семью работника банка и держат ее в заложниках, пока он не откроет сейф, но и подобное случается крайне редко. Если бы мы жили в Испании или Италии — там такое сплошь и рядом, но в Англии это в диковинку. И слава Богу!
— Почему за Люка Маллена не требуют выкуп?
— Понятия не имею.
— Я все еще не уверен, что это действительно похищение.
— Не обязательно. Существует и другая вероятность.
— Например, что Люк по собственной воле сел с женщиной в синюю машину?
— Или просто сбежал из дому, — предположила Портер. — Но родители никогда не хотят признать, что их сокровище способно на это.
Холланд отстегнул ремень безопасности.
— Точно так же, как ни один родитель не считает своего ребенка глупым или некрасивым.
— У вас есть дети?
— Маленькая дочь, — улыбнулся Холланд. — Красивая и очень смышленая.
— Возможно, дело тут совсем не в деньгах, — заметил Торн.
Казалось, что Портер тоже пришла в голову эта мысль, когда она глушила мотор.
— Такое уж точно… необычно.
— Кто знает… — Торн открыл дверь и, с размаху опустив ноги на землю, застонал от боли. — Если бы последовало требование выкупа, возможно, родители быстрее бы вышли на связь с вами.
Холланд вышел из машины и подошел к Торну, разглядывая особняк а-ля Тюдор — жилище Тони Маллена и его жены.
— Большая домина, — прокомментировал он.
Портер заперла машину, и все трое направились ко входной двери.
— Что ж, первое впечатление у нас есть, — сказала она.
* * *В первое мгновение Торн заметил, как в глазах Тони Маллена вспыхнула надежда, но длилось это недолго. Через минуту-другую, когда он уже сидел в несуразного вида кресле, его лоб покрылся испариной, а бледное лицо вновь выражало безысходность — Маллен вернулся к печальной действительности.
Он ждал их на крыльце, не сводил с их троицы глаз, как будто пытался догадаться по их походке, с чем они пришли. Портер покачала головой. Едва заметное движение, но и его оказалось достаточно.
Маллен протяжно вздохнул, на пару секунд прикрыл глаза. На его лице появилось что-то похожее на улыбку, когда он снова открыл глаза, когда протянул им руку — плоскую и бледную на фоне дверного проема — ладонью вверх.
— Сердце уходит в пятки, — произнес он, — когда кто-нибудь звонит по телефону или в дверь, особенно полиция. Как будто чувствуешь, что надвигается беда. Понимаете?
Знакомство состоялось там же — на пороге.
— Тревор Джезмонд сказал, что ему удалось выкроить еще две пары лишних рук, — сказал Маллен. Он тронул Торна. — Передайте ему огромное спасибо, ладно?
Торн старался угадать, рассказал ли Джезмонд Маллену, что он на самом деле думает о человеке, которому принадлежит одна из пар этих самых лишних рук. Если рассказал, то оценка, полагал Торн, была не слишком лестной. Однако если просьба о помощи исходила от самого Маллена, Джезмонд едва ли хотел, чтобы его старый приятель считал, будто он подсунул ему лежалый товар. Торн решил, что лучше об этом не думать и подольше — насколько это будет возможно — делать вид, что он ничего не понимает.
Он посмотрел на Маллена. У того было меньше седых волос, чем у самого Торна, и хотя нынешние обстоятельства, несомненно, оставили свой след, все же он находился в очень хорошей форме.
— Что ж, либо вы выглядите намного моложе своих лет, либо рано ушли на пенсию, — сказал он.
На секунду Маллен, казалось, опешил, но его тон оставался достаточно любезным, пока он вел их по темному коридору.
— Может, и то, и другое?
— Хотелось бы мне так, — призналась Портер, вешая пальто.
— Хотя вы правы, я рано вышел в отставку, — ответил Маллен. Он оглядел Торна с ног до головы. — А вам сколько? Сорок семь, сорок восемь?
Торн попытался остаться бесстрастным:
— Через несколько месяцев исполнится сорок пять.
— Понятно, а мне в этом году — пятьдесят. Я знаю, что выглядел бы настоящим стариком, останься я на службе. Я знаю, каково это. Пропадая на работе, я уже стал забывать, как выглядят Мэгги и дети.
Торн кивнул — ему уже давно некого было забывать, но он отлично понял Маллена.
— Мне удалось поднакопить малость деньжонок, тут-то я и решил, что момент подходящий. Мне пришла в голову мысль переехать, и Мэгги была в восторге от моей отставки. Через какое-то время она даже привыкла, что я мешаюсь у нее под ногами.
В эту минуту, как по заказу, по лестнице спустилась Мэгги Маллен — Торн заметил, что каждый год из прожитых ею пятидесяти с хвостиком отпечатался на лице. Морщины превратились в трещины. Никакой макияж, даже только что наложенный, не мог скрыть красных опухших глаз.
— Я немного задремала, — сказала она.
Холланд не дал паузе затянуться. Он кивнул Маллену, подхватывая готовую оборваться нить беседы:
— Именно так говорят политики, верно?
Маллен недоуменно взглянул на него.
— Прошу прощения?
— Когда бы и по какой бы причине они ни ушли в отставку, они всегда говорят, что хотят больше времени проводить с семьей.
Маллены держались несколько странно, как будто не они были родителями похищенного мальчика и не они доверили полиции найти его — они были похожи на гостей, которые ожидают, пока им объявят: «Кушать подано».
Эта странная неловкость сохранялась и сейчас в гостиной — и расположение кресел не способствовало ее преодолению. Комната была большая, а диваны и кресла были расставлены по периметру ковра в китайском стиле. Торн и Портер присели на кремовый кожаный диван, а Маллен и его жена опустились в неудобные на вид кресла, которые стояли на приличном расстоянии друг от друга и шагах в десяти от гостей. Откуда-то сверху доносилась музыка; слышен был и шум с кухни, куда Холланд и констебль Кенни Парсонс — дежурный полицейский, обеспечивающий связь с семьей, — отправились варить кофе.
Торн смотрел в застекленную дверь, через которую виднелся сад. Он был огромен в сравнении с крошечными лужайками, украшавшими большую часть лондонских особняков. Торн повернулся к миссис Маллен:
