Возвращение не гарантируется - Данил Корецкий
— Пожалуй, и мы последуем этому мудрому принципу, — произнес Ерш, и Скат согласно кивнул.
Они взяли виски и тоже съели по бутерброду. Народу собралось достаточно много. Почти все были в торжественных нарядах — смокингах или дорогих костюмах с галстуками. Женщины — в длинных платьях с открытыми плечами и ювелирными украшениями. Впрочем, были и те, кто не очень старательно придерживался дресс-кода — очевидно, и их приглашали большие начальники, или сами они являлись важными птицами, хотя вовсе не были на них похожи. Надо сказать, что по каким-то неуловимым признакам Ерш и Скат выделялись среди остальных мужчин, в то время как Джен и Галка растворялись в основной женской массе и не бросались в глаза.
Через некоторое время началась процедура награждения. На подиум вызвали знаменитого автора романов про спецназ Клима Потемкина. Это был еще молодой — сорок с небольшим, но уже чрезмерно упитанный человек, наголо бритый и со шведской щетиной, которая наполовину разбавлялась сединой, никак его не красила и, вопреки задумке, не придавала мужественности, а только старила и создавала впечатление неряшливой неухоженности. Плюс глаза ребенка, сосущего грудь: бессмысленные, но удовлетворенные. Да и вообще крутой писатель напоминал гоголь-моголь. А ему очень хотелось быть непоколебимым и твердым, как скала. Осведомленные люди и внимательные читатели знали, что ради этого он даже сменил мягкое, почти нежное имя Валя Прельский на брутальное Клим Потемкин и разукрасил свою биографию героическими фактами, которые, по мере развития информационно-справочных систем интернета, журналисты выщелкивали из нее один за другим, как семечки из подсолнуха. Впрочем, здесь и сейчас никому не было до этого никакого дела. Ему вручили золотую медаль на ленточке и диплом 1-й степени в красивом кожаном переплете.
Потом перед собравшимися предстал актер Петр Скачкин, много лет игравший супермена в детективных сериалах. Он вывел на подиум своего дублера — каскадера Вадима Оконцева, без которого, как сказал сам Скачкин, не было бы знаменитого киногероя — майора Муромцева, — это Оконцев вместо него на экране лихо дрался, на ходу прыгал из поезда, освобождал заложников и переходил по доске с крыши на крышу.
— Кино — это не только слава и деньги; есть ценности, которые не положишь в карман, — прочувствованно произнес Петр, и на глазах заблестели слезы. — Мой друг Вадим и воплощает эти великие ценности!
Скачкину тоже вручили золотую медаль и диплом 1-й степени; «друг Вадим», кроме нематериальной похвалы актера и аплодисментов зрителей, ничего более существенного не получил, так что и класть в карман в соответствии со словами «друга Петра» ему было нечего в самом прямом и огорчительном смысле.
Серебряные медали и дипломы 2-й степени получили режиссер второго эшелона Вирулин и молоденькая, никому не известная, но красивая актриса молодежного театра, бронзу и 3-ю степень вручили певцу и певице, победившим в городском конкурсе, композитору и даже какому-то архитектору.
После награждения лауреаты давали интервью и отвечали на вопросы, причем большую часть времени занял мэтр боевого жанра Потемкин. Загадочно улыбаясь, он сообщил, что сам служил в спецназе, а потому хорошо знает то, о чем пишет.
— А в каком спецназе вы служили? — бестактно спросил Ерш. Они стояли в третьем ряду зрителей, прячась от телекамер и фотоаппаратов, но голос Ерша прозвучал достаточно громко, чтобы его все услышали.
— Как в каком? В самом обычном — специального назначения, — дал исчерпывающий ответ Валя Прельский.
— Ну, как он назывался? И в какую структуру входил?
— Об этом я говорить не могу, — многозначительно нахмурился Клим Потемкин. — Сами понимаете, по какой причине…
— Понимаю, понимаю, — оскорбительно усмехнулся Ерш и отстал. Но его эстафетную палочку тут же перехватил сутулый и худой корреспондент, похожий на удочку, согнувшуюся от веса крупной добычи.
— Как профессионал вы, конечно, можете назвать главную черту бойцов специальных подразделений? — спросил он, протягивая диктофон.
— Большого секрета тут нет, — солидно ответил Потемкин. — В спецназе не может быть отдельных выдающихся личностей. Наоборот, все должны быть равны, потому что работают на общий результат. Вот, например, как муравьи в муравейнике. Или пчелы в улье…
Собравшиеся засмеялись. Кое-кто даже захлопал в ладоши. Скат и Ерш помрачнели.
— А почему? — продолжал интересоваться интервьюер.
— Потому что осознание ценности собственной жизни мешает быть спецназовцем. Ведь чем отличается эта категория войск? Тем, что каждый воин не только хорошо подготовлен к бою, но главное — готов умереть ради выполнения боевой задачи. Если человек осознаёт себя как значимую фигуру, если он знаменитый артист или ученый, разрабатывающий военную технику, или поэт, которого читает весь мир, или писатель с большой читательской аудиторией, — Потемкин незаметно выпятил грудь, — то в критическую минуту он будет думать о своей ценности и вряд ли сумеет, поставив на кон жизнь, остаться прикрывать уходящих товарищей.
— Ну, с этим можно поспорить, — продолжал корреспондент.
Однако Потемкин высокомерно отмахнулся.
— Спорьте уже без меня. Вы спросили, я ответил. До свиданья.
Остальные лауреаты отвечали кратко и без того запала, с которым говорил потемкинский писатель. Да и вопросы им задавали для проформы. Чувствовалось, что для всех это просто дань программе вечера. Настрой у собравшихся был другой — вернуться к шведскому столу и перейти к неформальному общению за выпивкой и закуской, когда люди легко сходятся и можно завести полезные знакомства.
— Значит, как муравьи или пчелы, — сказал Скат, пристально рассматривая писателя-спецназовца.
Ерш усмехнулся.
— Выходит, что так.
— А не начистить ли ему рыло?
— Пожалуй, лучше воздержимся.
— Ладно, пойдем тогда выпьем. Наплевать на режим. В конце концов, завтра выходной, а до понедельника все выветрится.
— Ну да. Если ночью не поднимут.
— Когда у нас не было риска?
Девушки внимательно слушали их разговор. Впрочем, Галка не менее внимательно смотрела по сторонам, словно искала знакомые лица.
— А вы что, пожарники? — спросила она, продемонстрировав, что вполне может делать несколько дел одновременно.
— Вроде того, — ответил Ерш. — А что ты все головой крутишь?
— Да это я так, по привычке. Раз тебе не нравится, не буду! — Она взяла его под руку, прижалась всем телом. Ерш растаял.
Вокруг стола с закусками образовалась толчея. Скат наступил кому-то на ногу.
— Ну, ты, колхозник, смотри, куда прешь!
— Почему колхозник? — удивился Скат, оборачиваясь. Сзади стоял дублер Оконцев, окинувший его с головы до ног презрительным взглядом.
— А кто ты еще? Не пойму только, как ты сюда попал? Ты чем занимаешься по жизни?
— Чем и положено колхознику — навоз вожу.
— Да, по тебе видно. И по запаху слышно.
— Следи за языком. Если я тебя ударю, то через сутки ты будешь пахнуть гораздо
