Кристиан Мерк - Под маской молчания
Штат Мэн. Джо сжимает руку Виктора. Они приближаются к Марианне. Шпионов не видно. Не всегда видно. За ними следят, их передают, как эстафетную палочку… но иногда роняют и подбирают снова. По меньшей мере дважды седовласый молодой человек и его слепая спутница уходили из поля зрения своих врагов.
— А мне плевать, что мы договорились, — мрачно бубнит Джо. — Я хочу при этом присутствовать. Хочу почувствовать страх этой суки.
— Ни в коем случае. — Виктор погладил ее руку. — Я не смогу обеспечить твою безопасность.
— И не надо. Я сама о себе позабочусь.
— Ты мне доверяешь? — Виктор постарался придать голосу как можно больше убедительности.
Она помолчала. Капли дождя застучали по крыше автомобиля.
— Да, — кивнула наконец Джо.
— Тогда помоги мне. Я этих людей просто-напросто боюсь. Я устал. И у меня всего один выстрел в запасе. Если не попаду в цель…
Она снова сжала его руку:
— Примерно за милю до Бидфорда есть поворот к мотелю Лобстермана. За ним еще один мотель, без вывески. Заброшенный. Остановишься перед ним у комнаты номер шесть. — Она сунула ему ржавый ключ. — Там я тебя дождусь. Но если ты не приедешь, — голос ее задрожал, — я доберусь туда сама и прикончу эту гадину.
И Джо попыталась улыбнуться.
Виктор доехал до заброшенного мотеля, подошел к облупленной двери № 6. Ключ повернулся в тугом замке, дверь подалась.
Джо проскользнула в комнату мимо Виктора и сразу оказалась у продавленной кровати. Вытащила из-под нее покрытый толстым слоем пыли чемодан и извлекла два жирно смазанных пистолета НК USP 0,45.
Виктор выглянул из окна. Какой-то фургон притормозил у поворота и двинулся дальше.
— Водителя не заметил? — спросила Джо.
— Не узнал. Нашу машину он, кажется, не видел. Просто не мог.
Джо включила телефоны.
— Сколько тебе нужно времени?
Виктор посмотрел на голову Джо и заметил знакомый каштановый цвет у корней волос. Захотелось поцеловать ее в макушку.
— Полчаса туда, четверть часа на разговоры. Часа через полтора вернусь.
— Включи будильник. Поставь время через два часа. Если он сработает, а тебя не будет…
— Знаю, ты прибудешь и начнешь пальбу. И тебя зароют под деревьями. Жди меня здесь.
Она достала из чемодана несколько магазинов, два забила в пистолеты.
— Не оставайся в доме дольше пяти минут. Если увидишь, что она чувствует себя комфортно, знай, что твои дела плохи… Ты опять на меня смотришь.
— Привык.
— Ну… — Она нахмурилась, но тут же улыбнулась. — Не отвлекайся.
Виктор сел на кровать рядом с ней, сунул пистолет в карман. Нежно поцеловал ее в щеку:
— Пока меня не будет, постарайся думать о том, как ты будешь жить, когда больше не нужно будет никуда бежать.
— Не получится.
Он еще раз поцеловал ее, стараясь не думать о том, куда направляется. Медленно поднялся. Она проводила его до двери.
— Сколько осталось?
— Я скоро вернусь.
— Сколько?
— Час пятьдесят шесть.
— Я жду тебя, Виктор.
77
Одежда не спасала от холода. Судья поднял воротник, но уши мерзли. Он вжался в заднее сиденье, следя за мельканием уродливых и каких-то несерьезных, как будто сложенных из кубиков, построек безымянного предместья Бостона. Рядом с ним Сильвия Меццатто озабоченно крутила на коленях карабин, якобы проверяя его готовность. На самом деле ее занимала мысль о том, как бы этот старик снова не принялся ее лапать, и она пыталась прикрыть от него ноги смертоносной железякой. Напротив, лицом к нему, на откидных сиденьях лимузина, изображают бдительность двое «теневиков» в одинаковых серых костюмах и сияющих черных башмаках. Они тоже мерзнут, но виду не показывают. Один из них монотонно бубнит что-то в трубку мобильного телефона.
— Далеко еще? — недовольно спросил судья.
— Не более двух часов, эминенца, — тут же отозвался второй «теневик».
— Марианна знает?
— Невозможно. Двое ее людей доложили, что вы отбыли рейсом «Алиталия» в семь тридцать пять в Венецию. Наблюдение за вами снято. И с отеля тоже. Заботливая, — добавил он, улыбнувшись.
— Что там, Гримани? — обратился судья к бандиту, завершившему телефонный разговор.
— Еще один славный день для Республики, — ухмыльнулся тот. — Нашли девицу. Вендрамин обнаружил в заброшенном мотеле. Одна. Талент направился к Марианне. Полиции рядом нет.
Щеки судьи порозовели. Он тронул плечо водителя:
— На пределе разрешенной, но не меньше пятидесяти пяти. — Он повернулся к Гримани: — Пусть Вендрамин остается там и ждет.
Сильвия еще раз передернула затвор карабина. Судья покосился на нее и прикинул, как смотрелись бы еще две женские головы в его витрине.
78
Виктор остановил машину и вышел. На этой пригородной улице тоже пахло Рождеством, но Рождеством особым, не для каждого встречного. Из-под дверей и из окон тянуло не пивом и индейкой, а подогретым сидром и шведским пряным печеньем. Приглушенный звуковой фон соответствовал обонятельному: уютное ворчание старого английского спортивного автомобиля, с которым возился взрослый сын почтенного семейства; мотор подлетающего к частной пристани катера; женский смех, вежливый и непринужденный, легкий, как ветви подстриженных деревьев на улице и на участках. Дома тоже напоминают пожилых леди, которые и без драгоценностей производят впечатление. Красный кирпич, «федералистские» купола и гладкие латинские колонны. Старинные «вольво» завершают иллюзию покоя и порядка. Дворы расцвечены праздничной иллюминацией.
Виктор миновал человека в комбинезоне, ковыряющегося в моторе «Триумфа ТРЗ», но совершенно не испачканного машинным маслом. Ботинки автомеханика туго зашнурованы, не для машины, а для быстрого бега. Женщина вносит в дом покупки, стараясь не наступить на резвящегося под ногами пса. Виктор метнул на покупки недоверчивый взгляд и, ощущая успокоительный вес собственного пистолета, остановился перед домом № 8.
Из приоткрытого окна кухни пахнуло какой-то свежей кондитерской выпечкой. Писк малолетнего мальчишки и тявканье домашней собачонки тотчас смолкли, как только раздался командный голос пожилой женщины. «И тут распоряжается», — подумал Виктор, подходя к двери мимо бежевого микроавтобуса и древнего «сааба» со стикерами трех школ-пансионов.
Он перевел дух и постучал. Дверь открыл малыш с пирожным в руке. Другой рукой он отпихивал от пирожного морду собаки. Ребенок с любопытством глядел на пришедшего.
— С Рождеством вас обоих, — начал беседу Виктор.
— А ты кто?
— Я работаю на твою бабушку. Мне нужно с ней поговорить.
Парень развернулся и в сопровождении собаки понесся обратно, чтобы сообщить «бабуле», что там «какой-то дядя» хочет с ней поговорить. Ответило ему недовольное неразборчивое бормотание, затем четкий стук каблуков возвестил о приближении Марианны. В дверном проеме появилось ее лицо. Рот уже открыт, чтобы прогнать недотепу-охранника. Но вот она узнала этого «охранника» — и выронила тарелку с пирожными. Собака мгновенно метнулась к рождественскому подарку судьбы.
— Бабуля, что там? — встревоженный голос молодой женщины. В двери показалось ее лицо. Три поколения в семейном уюте встречают Рождество.
— Прошу прощения, мадам. — Виктор бодро вскинул два пальца к козырьку нелепой кепки. — Дело важное, срочное, безотлагательное. И очень для вас интересное. Требует вашего внимания.
Он сунул Марианне снимок заседания «Десятки» с нею в центре кадра.
— Там еще картиночки, бумажки всякие, пленки… Мне без вас никак не разобраться, мэм. И еще есть, всего сразу не унести было, уж извините.
— Спасибо, спасибо, — широко улыбнулась Марианна, обжигая непрошеного гостя ледяным взглядом. Виктор улыбался, стараясь не делать лишних движений. — Это мои Адель, Тоби и Пират.
Молодая мамочка пожала Виктору руку и вернулась на кухню, прихватив свое чадо и оторвав питомца от пирожных. Марианна повела Виктора в кабинет. На полу прихожей остались недоеденные собакой лакомства.
Детские постеры и рисунки… «Атмосфера»… Атмосфера Трэск-Академи, чай перед каникулами, знаки внимания одиноких и временно одиноких учительниц… Марианна уселась за стол красного дерева, на котором, около телефона, помещалась табличка с детскими каракулями: «ЛУТШАЯ В МИРЕ БУБУЛЯ». Лицо хозяйки сохраняло полное спокойствие, но пальцы нервно крутили золотые безделушки. Мерно тикали «дедушкины» напольные часы в резном корпусе. На стене — молодая Марианна с двумя пожилыми джентльменами; все трое воззрились в будущее, вполне уверенные, что владеют им.
— Не думала я, что вы пожалуете так скоро… и так… по-семейному.
— Извините. Надо было мне пристать к вам на стоянке, чтобы можно было пристрелить меня как террориста.
