Карл Хайасен - Хворый пес
АБОНЕНТ: Да! Да! Звоню по мобильнику.
ДИСПЕТЧЕР: Вы в Дулуте?
АБОНЕНТ: Нет, но с каждой секундой приближаюсь… Боже! Боже!.. Нас вра… вращает!..
ДИСПЕТЧЕР: Подождите, сэр, не отключайтесь…
АБОНЕНТ: Пожалуйста, позвоните моей жене. Скажите, что в последнюю минуту компания послала меня в командировку… Скажите… Не знаю… Придумайте что-нибудь, мне плевать… что угодно!
ДИСПЕТЧЕР: Сэр, я… У пилота сердечный приступ?
АБОНЕНТ: Нет! Я бы дал вам с ним поговорить, но, похоже, он очень занят – пытается вывести нас из пике… ааааа!.. Пресвятая матерь!.. Ааааа!
ДИСПЕТЧЕР: Какой тип воздушного судна? Можете назвать номер рейса?
АБОНЕНТ: Не знаю… Все кружится, кружится… Иисусе!.. Кажется, вижу… кукурузное поле… Жену зовут Мириам, запомните? Телефон… код города…
ДИСПЕТЧЕР: Кукурузное поле? А что еще? Дулут видите?
АБОНЕНТ: Оооооуууууууу…
ДИСПЕТЧЕР: Сэр, необходимо ваше местонахождение, иначе я не смогу выслать наряд.
АБОНЕНТ: Да поздновато для нарядов, мистер… Ааааа! Вы просто… Ааааа!.. господи!.. скажите им пусть ищут дымящуюся воронку… Это будем мы… Ох, твою маааааааааать!..
ДИСПЕТЧЕР: Сэр, вам придется подождать, но вы не отключайтесь. Сэр? Вы слышите?
Запись завораживала мистера Гэша. Подумать только: обреченный неверный муж на борту падающего самолета находит в себе силы позвонить в «911», чтобы придумать отмазку для жены! Какая восхитительная бесплодность! Какое прелестное отчаяние!
Он десятки раз прослушивал пленку. Восемнадцать тысяч футов животного страха. Здесь было все, кроме финального удара и взрыва.
Поздновато для нарядов.
Да уж, думал мистер Гэш, дурило попал в точку. Продавец пленки из Дулута вложил в кассету газетную вырезку. Двухмоторный самолет местной авиалинии вылетел из Сент-Пола. Он упал на фермерское поле, двадцать один погибший, не спасся никто. Местные власти не разглашали имя пассажира, позвонившего из самолета; они полагали, это огорчит родственников. Оригинал записи как свидетельство катастрофы передали в Национальную комиссию по безопасности на транспорте, которая вела расследование. Мистер Гэш получил копию высокого качества.
Внезапно пришла мысль, что можно усилить драматизм записи, если подложить симфонический кусок, где крещендо тарелок – музыкальная имитация взрыва, когда самолет врезается в землю.
Сэр? Вы слушаете?
Бум! Бум-бум! Дзынь! Бум-бум-бум!
– Точно, так и сделаю, – пробормотал мистер Гэш, вылезая из машины размяться. Светало, но на Жабьем острове – никаких признаков «бьюика» и баламута с женщиной и черной собакой.
Мистер Гэш направился к пансиону. Поднялся на крыльцо и постучал. Миссис Стинсон ответила с кухни, где жарила оладьи. Она сдержанно поздоровалась через сетчатую дверь и с явным неодобрением взглянула на стоявшие торчком сальные волосы гостя.
– Я ищу парня с черной собакой, – сказал мистер Гэш.
– Кто вы?
– У него большой фургон. С ним еще, кажется, женщина.
– Я спросила, кто вы такой.
– Парень должен мне деньги, – ответил мистер Гэш. – Он всем задолжал. На вашем месте я бы поостерегся.
Миссис Стинсон холодно улыбнулась за дверью.
– Мне он заплатил наличными и вперед.
– Просто не верится.
– Так что убирайтесь, пока я не вызвала полицию. Устраивайте разборки в другом месте, я беспорядка не потерплю.
Мистер Гэш, словно бы ненароком опираясь, положил руку на дверь.
– Он сейчас здесь? Кстати, его собака опасна. Загрызла девочку в Клюистоне. Разорвала ей горло. Парень еще и поэтому в бегах. Он сегодня ночевал?
– Не знаю, куда они отправились, мистер. Знаю только, что комната оплачена, а я жарю оладьи, потому что завтрак входит в стоимость. – Миссис Стинсон сделала шаг назад, поближе к телефону. Мистер Гэш это отметил. – Что до собаки, то она такая же страшная и злая, как золотая рыбка, и немногим умнее. Уходите. Я не шучу.
– Вы не знаете этого парня, мэм. От него одни беды.
– Я не знаю вас! – рявкнула миссис Стинсон. – Убирайтесь со своей педрильской прической!
Мистер Гэш уже готов был пробить сетчатую дверь, но услышал шум подъезжавшей машины. Он обернулся, и сердце забилось быстрее – наверное, вернулся парень на «бьюике».
Оказалось, нет. Это была черно-желтая машина полицейского патруля.
– Ну что? – спросила миссис Стинсон.
Мистер Гэш попятился от двери. Пока машина проезжала мимо дома, он разглядел за рулем полицейского в черной форме, а в зарешеченном отсеке силуэт человека; арестант привалился к дверце, словно был без сознания. Полицейский вроде бы слегка притормозил у пансионата, а может, просто показалось.
За спиной мистера Гэша посмеивалась миссис Стинсон:
– Эй! Все еще хочешь поболтать, говорун?
Едва полицейская машина скрылась из виду, мистер Гэш сошел с крыльца. У него было заготовлено объяснение: заглох автомобиль, он пришел в пансион воспользоваться телефоном, а старая карга на него заорала, как бешеная…
На дороге патрульного не было. Пройдя мимо своей машины, мистер Гэш неспешным шагом обошел пансион и вернулся. Лучше перебдеть, чем недобдеть, подумал он. Возможно, все это чепуха. Наверное, полицейский вез в каталажку какого-нибудь пьяного водителя. Только на это копы и годятся – пьянчуг хватать.
Мистер Гэш снял пиджак, положил на переднее сиденье и отошел за сосну отлить. Застегивая штаны, он уловил движение возле машины. Мистер Гэш достал пистолет и выглянул из-за ствола. На обочине дороги сидел какой-то ханыга.
Мистер Гэш выскользнул из-за сосны. Бродяга сидел к нему спиной. Однако здоровенный сукин сын. Потом, когда ханыга поднялся, оказалось, что он выше мистера Гэша на голову, одет в черно-белую клетчатую юбку, а на голых ногах у него туристские ботинки.
Успокоившись, мистер Гэш сунул пистолет в кобуру и усмехнулся про себя: это пугало произвело бы фурор на Оушн-драйв.
Бродяга обернулся, и мистер Гэш пересмотрел свое мнение.
– Спокойно, батя, – сказал он, надеясь, что мужик заметил у него пистолет подмышкой.
Ханыга в дешевой купальной шапочке ничего не сказал. Его красный глаз, казавшийся маскарадной шуткой, бессмысленно блуждал. Обрамлявшая лицо седая борода заплетена в две толстые косы, и каждая украшена кривым клювом. В одной ручище бродяга держал за хвост опоссума с отвисшей челюстью и шерстью в запекшейся крови, в другой – книгу в мягком переплете.
– Откуда ты взялся? – спросил мистер Гэш.
Человек широко улыбнулся, чем поразил мистера Гэша: ему еще не встречались бродяги с такими идеально белыми зубами, белее, чем его собственные.
– Симпатичное платьице, – сказал наемник, разглядывая незнакомца.
– Это килт вообще-то. Сам сшил.
– А имя у тебя есть?
– Сегодня нет, – ответил бродяга.
– Надеюсь, ты не собирался стырить мою машину?
Ханыга опять улыбнулся и помотал головой – дескать, такую машину и угонять не стоит. Мистер Гэш ткнул в опоссума и спросил:
– А у твоего дружка есть имя?
– Ага: Обед. Сбила какая-то сволочь на мотоцикле.
Мистеру Гэшу подумалось, что бродяга держится слишком непринужденно, когда его расспрашивает человек с пистолетом.
– Ты не ответил на мой вопрос, старина. Откуда ты?
Бродяга показал книгу.
– Надо бы тебе ее почитать.
– Что это?
– Грэм Грин. «Комедианты».
– Никогда о нем не слышал.
– Ты бы его заинтересовал.
– Что ты плетешь, черт тебя возьми? – Мистер Гэш отошел к машине. Его сбивало с толку беспечное поведение мужика с мертвым опоссумом.
– Я одолжу тебе свою книжку, – сказал бродяга.
Мистер Гэш сел в машину и завел двигатель. Ханыга приблизился.
– Стой где стоишь, дед! – Мистер Гэш выхватил пистолет. Человек остановился. Его странный красный глаз уставился на верхушки деревьев, а здоровый безмятежно, с раздражающим безразличием смотрел на мистера Гэша.
– Ты меня не видел, понял? – помахал пистолетом наемник.
– А то.
– И машину.
– Заметано.
– Чего уставился, мать твою?
И снова – улыбка с рекламы зубной пасты.
– Волосы красивые, – сказал бродяга.
– Надо бы грохнуть тебя, козла. Уже за одно это следует отстрелить тебе задницу…
Бродяга в самодельной клетчатой юбке отвернулся. С книгой и мертвым опоссумом он медленно двинулся к сосняку, словно здесь не было никакого мистера Гэша, целившегося ему в спину и грозившего застрелить на счете «шесть».
Машина рванула с места, взвизгнув покрышками. Вот же рехнувшийся мудило! думал мистер Гэш. Сволочное место, сволочная работа!
Треклятый остров кишит баламутами.
Мистер Гэш вставил в кассетник пленку и перемотал к началу.
Теперь уже скоро, сказал он себе. И поеду домой.
20
Вначале Макгуин не обращал внимания на постельные забавы Твилли и Дези – сворачивался на полу и дремал. Но однажды ночью, после того как они отпустили Палмера, пес проявил горячий интерес к происходящему на матрасе. Дези почти достигла того, что обещало стать незабываемым моментом, когда вдруг сетка кровати сильно прогнулась, а Твилли застонал, но явно не от восторга. Все движения прекратились, кроватные пружины уныло затихли. Грудь Дези придавила неимоверная тяжесть, а щеки коснулось горячее, с утробным запахом дыхание. В мерцающем свете гостиничного телевизора она увидела, что лабрадор вспрыгнул Твилли на голую спину и распластался на ней всеми ста двадцатью восемью фунтами веса. Уже этого бы хватило, чтоб нарушить сосредоточенность мужчины в объятиях женщины, но лабрадор к тому же не позволил игнорировать свое присутствие, сомкнув челюсти на загривке Твилли, словно поймав неосмотрительного зайца.
