Яна Розова - Воронка
— Ясно, — сказал Пашка. — Значит, Учитель влип и некому его будет вытащить?
— Вроде бы да. Если, конечно, удастся доказать, что он конец света готовит. — Калачев вздохнул, предвидя те тонны бумаги, которые ему придется исписать по этому делу. Глянув на собеседника, хмуро следящего за полетом птиц в небе за окном, он спросил: — Еще есть вопросы?
Паша оторвал взгляд от стаи ласточек.
— А с бухгалтером что?
— Ничего пока. Ты, дурак, наследил там. А в остальном, все ясно: бухгалтер жег свои записи, потом съездил в банк за деньгами. Видимо, спешил, чтобы успеть до конца света! Управляющий филиалом сказал, что выдал ему всю наличку, что у них в кассе была. Получилось почти семьсот тысяч баксов. Да еще кредитки на такую же сумму. Похоже, это все деньги секты. Тут бы бухгалтеру и смыться, но он вернулся в свой кабинет. Была ли встреча назначена или не успел бумажки свои дожечь — не известно. Потом пришел некто, напал на бухгалтера, забил его до смерти и убежал с деньгами и кредитками, а заодно, утащил и орудие убийства. Отпечатки пальцев принадлежат сотрудникам бухгалтерии, дежурной и тебе. Дежурная тебя вряд ли опознает, потому что толком не разглядела. Это все.
«Это вполне мог бы быть Андрей! — мелькнуло в Пашкиной рыжей голове. — Довольно хитрый ход! Совершенно ясно, с какого перепугу бухгалтер взялся обналичивать деньги и жечь записи. А что, если Опавший Лист подбил его на это, напугав приготовлениями к массовому самоубийству, а потом стукнул по черепушке, припрятал бабки и пришел давать показания против секты? Конечно, если секту разгонят, а всех, кто в курсе ее дел, рассадят по камерам, как фиалки по горшкам, то Опавший Лист останется единственным владельцем золота партии, точнее, баксов секты! Стоп, Паша! — осадил он себя. — Это не твое дело. Ты свою задачу выполнил, можешь пойти и спокойно напиться!»
— Проверьте алиби проповедника на день убийства бухгалтера, — посоветовал Пашка, игнорируя выражение круглого лица Вити, без слов говорившее: «Без сопливых солнце светит!». — Когда все начнется?
— Завтра. Проследи, чтобы никто не исчез раньше времени.
Всю ночь Пашка не спал. Он был очень рад, что все позади, что можно снять с лица маску, вернуться в свое неуютное жилище, к своей пустой жизни. Она, эта пустая жизнь, вовсе не казалась ему несносной. наоборот, сегодня утром он точно знал, что хочет только одного: чтобы его никто не трогал! Ну, его к черту, этого Учителя, эти их фокусы с визитами на тот свет! Все же наркотический тот сон оставил после себя некое печальное воспоминание, кое-что сон этот разбудил, если можно так выразиться. И это было плохо, однозначно плохо, ведь воспоминание это Пашка почти два года пытался топить в водке и кое-чего добиться все же смог! Он спал ночами, он не искал в толпе прохожих знакомое лицо, ему не чудился запах горелого мяса, не мерещились языки пламени вокруг… Стоп — стоп! А вот теперь — хватит!
Пока наступал рассвет, растворявший ночные тени и страхи, он вспоминал Нику. Он думал о ней не как об убитой женщине, чье сердце было вырвано и скормлено сумасшедшему каннибалу, а тело было методично расчленено на куски мяса для борщей и пельменей. Паша вспоминал девушку со светлыми волосами живой и нежной, вспоминал тепло ее горячего тела, ее смех, острые хищные зубки и то, как Ника рассказывала анекдоты. И постепенно Пашка понял: в ней тоже была своя загадка, а он об этом позабыл! Почему убили Нику? В чем она провинилась? Не может быть, чтобы ее скормили чудовищу просто потому, что оно хотело есть. Секта — отлично продуманный бизнес-проект и кровавая расправа над активнейшей и эффективнейшей исполнительницей задуманных афер выглядит абсурдно. Ника не смогла организовать убийство своего мужа, это так, но она могла бы попробовать снова. И если сектанты убили Нику ошибочно, не зная, что ее муж жив, надеясь получить его деньги по завещанию, составленному Романом на свою жену, а Никой — на секту, то снова получается ерунда. Ведь Ника могла бы отдать наследство и добровольно! Кроме того, ее муж не олигарх и не Билл Гейтс, так что его состояние не стоит двух убийств. А живая Ника приносила секте намного больше денег, чем секта получила бы в наследство от нее.
Нет, все странно. Все не так.
«Но какое мое дело? — усмирял разгулявшиеся мысли Пашка. — Я умываю руки! Мавр сделал свое дело! Финита ля комедия! Карету мне, карету!»
Зазвонил телефон. Седов достал аппаратик из кармана. На дисплее высветился домашний номер Калачева. Он дома? Но опергруппа должна сейчас подъезжать к Башне ужаса, иначе… Тревога забилась в Пашкином сердце.
— Да! — сказал он в трубку.
— Павлуха, отбой! — услышал он уже без удивления напряженный почти звенящий голос. — Павлуха, ты смывайся оттуда! Все плохо. Меня отправляют в командировку, в Чечню. Проповедник твой смылся. Приказа на арест нет и не будет. Ты убил бухгалтера.
— Но ты же говорил — новая метла!..
— Метла новая, но метет по-старому! Понял?! Ты понял?!
— Да.
— Уходи лучше оттуда, иначе они… Сам знаешь!
Разговор был закончен. Седов отнял свой «Siemens» от уха и услышал как скрипнула дверь за его спиной. Он медленно обернулся, пытаясь стереть со своего лица впечатление от разговора с приятелем, и оказался лицом к лицу с Сашей Кумаровым. Десятник спокойно разглядывал Пашку, будто видел его впервые.
— Ты не ложился спать? — спросил он небрежно, пряча правую руку под полой пиджака.
— Просто уже встал. — в тон ему ответил Седов. Свой пистолет он держал за ремнем брюк за спиной. Кобуру отложил, предвидя неожиданные повороты в ходе ареста сектантской верхушки. Забыть об отряде элитных зомби было бы глупо.
— Видно, ты предчувствуешь, какой необычный день сегодня?
День, конечно, намечается не нудный! И пусть уже скорее все начнется, решил Пашка.
— Необычный? — переспросил он.
— Да. — Кумаров прошел в комнату, к окну. Теперь в окно выскочить будет трудно. Седов ожидал, что в дверном проеме возникнет плечистая фигура кого-нибудь из упырей. Тянулась минута, но никого не было. Десятник оглянулся на Седова и продолжил спокойно: — Я не стал специально тебя предупреждать. Знаю, что ты готов и так. Не можешь не быть готов, потому что ты видел, что тебя ждет. Что ждет всех нас.
Осторожным жестом, будто готовясь невзначай потянуться, Пашка сложил ладони за спиной, на уровне поясницы. Под левым запястьем выпирала рукоятка «Макарова», скрытая лишь полой пиджака. Благодаря этому ощущению голос контролировался значительно лучше:
— О чем ты, Саша? — снова спросил Седов. Он подошел к окну и стал напротив Кумарова.
Десятник улыбнулся немного рассеяно. Только теперь, когда свет утра косо ложился ему на лицо, Пашка с удивлением заметил, что зрачки сектанта сужены до размеров булавочной головки. От этого светло-карие глаза десятника казались словно бы слепыми.
— Операция «Отмена», — произнес Саша с выражением решительности и удовлетворения. — Вот суете этой и конец пришел. Больше ничто не важно! Поехали, надо многое подготовить.
Он развернулся к Паше спиной и направился к двери. В коридоре Паша увидел Учителя. Светоч стоял в полутьме, опустив руки вдоль тела, и туманно улыбался. Заметив Пашку, он сказал:
— Постой, мой мальчик. Мне надо сказать тебе пару слов!
Седов остановился. Больше всего в тот момент он хотел достать свой пистолет и разрядить его в голову каннибала, но не сделал этого. Позже он будет вспоминать этот момент, сожалея о своем бездействии и ища себе оправдания.
— Сегодня случится то, о чем мы мечтали, — проговорил Учитель, когда Паша остановился перед ним. Седов отметил про себя, что его зрачки были нормального размера. — Я знаю все о тебе и Опавшем Листе, — Паша слегка вздрогнул. Кумаров стоял у лестницы в конце коридора и смотрел в сторону. Слышал ли он слова Учителя, осталось загадкой. — Но это не имеет никакого значения. Ничто больше не имеет значения. Чистота зовет нас и пришло наше время. Ты будешь среди нас и сумеешь очиститься. Возьми вот это!
На гладкой розовой ладони ужасного человека лежала небольшая зеленая таблетка. Словно под воздействием гипноза Пашка взял ее и положил себе в рот, ощутив сладковатый вкус оболочки. Он знал, что после этой вот маленькой и зеленой, и его зрачки сузятся, и ничто не будет иметь для него значения. Он осознавал все происходящее, чувствовал быстротечность решительнейшего мига в своей жизни, но сделал именно то, что велел ему Учитель. Какая-то неконтролируемая часть сознания угодливо подбросила в мозг воспоминание о чудесной встрече после смерти, и, даже зная, что ни смерти, ни встречи не было, Седов пожелал, чтобы это случилось снова.
Уже в машине Пашка ощутил действие препарата: отстраненность, спокойствие, странная безмятежность. Его сознание будто бы накрыли толстым одеялом, и в него не прорывался ни один раздражающий звук. Все стало на свои места.
