Ричард Лаймон - Ночь без конца
Ах, с каким же удовольствием я бы с ним поквитался.
Впрочем, это уже не важно. А вот кровь. Без меня едва ли она пригодится легавым. А до меня они не доберутся. Так что копы меня меньше всего волновали.
Во всяком случае, в тот момент единственной заботой было привести себя в порядок. Поправив парик, я смыл кровь с лица и шеи, затем открыл аптечку. Напрасная трата времени. Там не оказалось не то что антисептика или бинта, но даже марли или лейкопластыря. Неужели эти люди никогда не ранятся?
Пришлось удовольствоваться обрывком свернутой в тампон туалетной бумаги, которую приложил к ранке и приклеил кусочком цветной клейкой ленты, обнаруженной на письменном столе в спальне Джоуди.
Между прочим, это была именно ее спальня. Сколь бы до этого я ни сомневался в том, что попал в чужой дом, эта комната развеяла последние сомнения.
На полке были расставлены какие-то деревянные коряги, подписанные ее именем. Впрочем, ее имя было повсюду: на карандашах и наклейках, на миниатюрных игрушечных калифорнийских автомобильных номерах, не говоря уже о школьных работах, вставленных в скоросшиватель. Еще я нашел ее фотографии.
Несколько фотографий в рамках стояло на туалетной тумбочке и на письменном столе. На одной она была изображена со своей богатенькой подружкой. На вид им было тогда лет семь-восемь. Снимок был сделан в Диснейленде — они держались за руки с каким-то желтым медведем в красной футболке. Были еще фотографии, на которых была Джоуди со своими родителями. Женщина, которую я принял за ее мать, была лишь на тех фото, где Джоуди еще маленькая. Потом она, так сказать, выпала из кадра. Либо бросила папашу, либо померла. Так или иначе, но на последних снимках ее не было, и поэтому не было смысла искать ее наряды в доме. Судя по всему, Джоуди жила с отцом одна.
А вот и приятная неожиданность — папа у нее легавый. Тут у нее есть фотографии, где он в форме. На одной она еще совсем маленькая — сидит у него на коленях, а на голове — его фуражка, которая велика ей раз в сто.
Фараон!
Не перестаешь удивляться, какие странные сюрпризы преподносит жизнь.
Столько на свете хорошеньких шестнадцатилетних девчонок, а меня угораздило запасть именно на дочку копа.
Да еще такого безобразного и свирепого сукиного сына.
И как это Джоуди получилась такой красивой, унаследовав половину хромосом этой гориллы? Поразительно.
Впрочем, сомнений быть не могло — она была его ребенком.
Возможно, именно его половина и огрела меня по голове той бейсбольной битой прошлой ночью.
Но я не ограничился рассматриванием семейных реликвий, а прошелся по гардеробу: обыскал ящики и шкаф. В последнем оказалось несколько пустых плечиков, а на полке, где она хранила бюстгальтеры и трусики, — много свободного места. Точнее, там осталось всего две пары трусиков и один бюстгальтер. В стоявшей рядом корзине для грязного белья тоже ничего не оказалось.
Неужели эти пустые плечики висели здесь просто так? Или она испытывает большой недостаток в нижнем белье?
Вряд ли.
Я не поленился сходить еще раз в гараж и заглянуть в стиральную машину и сушку. Единственное, что там нашел, так это пару джинсов в машине.
И начал складывать в уме.
Во-первых, ни Джоуди, ни ее старика нет. Во-вторых, нет и машины. В-третьих, похоже, пропала одежда Джоуди.
Если все сложить вместе, получается ответ. А именно: Джоуди и ее предок сложили вещички и слиняли.
Возможно, в надежде где-нибудь отлежаться.
Неплохая мысль, когда на тебя охота.
Может, скоро я сам окажусь в подобном положении, если не доставлю Джоуди вовремя, к установленному крайнему сроку.
Слово-то какое точное — крайний.
Сейчас три ночи. В моей сумочке кассетник, и, к счастью, он не побился при падении. Впрочем, он начал тянуть ленту, и пришлось заменить батарейки. Запасные обнаружились в ящике кухонного стола вместе со всякой всячиной вроде веревок, клея. Батареек там оказалось около пяти разновидностей.
Так или иначе, я уже успел наговорить в него кое-что, после того, как заглянул в стиральную машину и сушку.
Сейчас я лежу на диване в гостиной и чувствую себя дьявольски уставшим.
Надо немного вздремнуть, только не очень умно будет делать это здесь. Еще кому-то взбредет в голову зайти. В конце коридора комната для гостей. Тоже не большая радость.
А что, если в кровати Джоуди?
В ее собственной кроватке. Уверен, мне это жутко понравится.
А может, даже увижу сладенький сон.
Глава 29
Это снова я.
Похоже, мысль о том, чтобы прикорнуть в кровати Джоуди, была не совсем удачной. Я никак не мог выкинуть девчонку из головы. Все вспоминалось, как она выглядела и что я испытывал прошлой ночью. Только и думал, как о том, что это ее кровать, как она ложилась в нее каждую ночь, и, может быть, иногда голой, и как моя кожа соприкасается с той же простыней, о которую терлось ее тело. У меня возникла эрекция, ныло в паху, и хотелось лезть на стену.
Еще грезил о том, что буду с ней делать, то воображал, как привяжу ее и как буду истязать, и какими способами буду ее трахать.
Но это как раз были самые приятные мысли из тех, что пришли мне в голову этой ночью.
Были и другие. Тревожные. Я начал опасаться, что могу никогда не найти ее, представлял, что сделают с Лизой, если я облажаюсь, что затем будет с моими сестрами и, в конце концов, со мной самим.
Так что половину времени я провел, снедаемый похотью, а другую — терзаемый страхами. К тому же горело укушенное собакой место и голова раскалывалась от боли.
Так что ночи, казалось, не будет конца.
Уснул я ровно настолько, чтобы успеть увидеть один настоящий кошмар.
В нем я гнался за собакой, очень напоминавшей Генри — крохотным белым пушистым комочком с большим самомнением. Собственно, мне нужна была кость, которую она держала в зубах. Потому что это была моя кость. Вернее, мой напряженный член. Промежность была вся в крови, и чем быстрее я бежал, тем кровь сильнее хлестала.
Как только расстояние между нами увеличивалось, Генри плюхался на зад и начинал грызть мой член, а я орал благим матом: «Не порти его! Ты же его испортишь!»
Но затем он убежал куда-то далеко и потерялся из виду. Когда он снова попался мне на глаза, в зубах у него уже ничего не было, зато вся морда и лапы были перепачканы грязью. «Ты зарыл его!» — завопил я пуще прежнего. А Генри только вилял хвостом. Тогда я принялся умолять его показать, где он это сделал, а он ухмыльнулся, демонстративно повернулся и гордо повел меня за собой.
Привел на кладбище, после чего куда-то исчез, оставив меня одного на этом костяном цветнике, даже не намекнув, где похоронил мое мужское достоинство. И я начал искать. А у самого мурашки по телу. Кругом надгробия. Заросшие сорняками и неухоженные. Чахлые сухие деревья. Но самое неприятное — это привидения, шнырявшие между могилами, сновавшие туда-сюда, хоронившиеся за перекошенными памятниками. Кто они такие — ума не приложу, может, зомби?
Помню только, что испугался, как бы они не набросились на меня.
Наконец я вроде нашел место, где почва на вид была рыхлой и темной, и начал рыть, разгребая землю пальцами. Это действительно оказалась свежезасыпанная яма. И очень скоро я нашел то, что искал.
По крайней мере, так подумал.
Ухватившись, я стал тянуть.
Но мой член оказался прикрепленным к чему-то.
Неожиданно земля разверзлась, и рядом уже сидело облепленное грязью тело. Грязь начала отваливаться комьями, и я подумал, что это, должно быть, явился за моей душой Сосок с кольцом. Но это был не он.
Это была Джоуди. Она была нагой и ухмылялась, я все еще держал в руке ее член.
— Отсоси, милый, — шепнула она.
Я был просто шокирован тем, что у нее оказался мужской член. Как так, она такая красивая и у нее такие чудные груди, в общем, каких свет не видывал, а тут я нахожу ее в могиле, и она поднимается из праха с мужским инструментом. Престранно как-то, черт побери.
Но еще удивительнее то, что меня все это возбуждает. Я никогда не делал никаких таких извращенных штучек, понимаете? Это для Митча и Куска, а не для меня. Но я говорю себе, что это не мужик, а Джоуди. И берусь за дело. Открываю рот и припадаю губами к ее палке, но ни с того ни с сего член становится стальным и холодным. По ощущению во рту я понимаю, что это ствол пистолета.
— Это не твой конец, — говорю я.
— Да, это твой, — слышу в ответ.
Какой находчивый, мелькнуло в голове, даже во сне каламбурю.
Но затем раздается выстрел, и я мигом просыпаюсь — пока пуля не успела долететь до мозгов и убить.
Очень плохое предзнаменование, когда убивают во сне.
Одно утешение — вовремя проснулся.
С раскалывающейся головой и воспаленным лицом. В комнате серо и прохладно. В туалет иду с пистолетом. Глотнув пару таблеток аспирина, захожу на кухню и ставлю варить кофе. На мне никакой одежды, еще и колотит. Замечали, как усиливается головная боль при ознобе?
