Грег Лумис - Врата Аида
— Что ищешь ты воистину, то от тебя отринуто[55], дабы передано быть на попечение слуги божьего.
Это была какая-то бессмыслица. Мой отец, хоть и старался не оскорбить кого-нибудь из богов, не был религиозным человеком. Он боготворил одного Августа, божьей милостью императора.
Он повернулся и пошел прочь.
То был не ответ, но головоломка. Я проделал весь этот путь и истратил столько средств, нужных моей семье для других целей, не для того, чтобы остаться всего лишь с загадкой. Я устремился было за ним, но сивилла преградила мне дорогу. Я шагнул в сторону, чтоб обойти ее.
В тот же миг вспыхнули огненные факелы, и я увидел, что это горят воспламеняющиеся кусты. Как и прежде, сами они не сгорали. Но рядом с каждым кустом был положен камень, который от пламени раскалился докрасна. Мне подумалось, что я вижу легкую дымку, поднимающуюся от камня, как будто заключенная внутри душа вышла на свободу.
С того момента и до поры, когда я пробудился от глубокого, тяжелого сна, измученный Морфеем[56], память моя — чистая доска. Я был в простой комнате и не имел ни малейшего представления, сколько в ней пробыл. Почти сразу появились закутанные в сутаны священники. Они принесли что-то вроде рагу, которое я съел до крошки. Они не отвечали на вопросы, не сказали ни о том, как долго пребывал я в этом жилище, ни о том, что произошло в царстве мертвых после того, как загорелись кусты.
Вместо этого они подробно расспрашивали меня о пережитом. Видел ли я своего отца? Уверен ли, что это был он? Получил ли ответ, который искал? Вопросы эти задавались не в дружеской манере, но, скорее, с настойчивостью и твердым намерением добиться подробностей[57].
Наконец меня отпустили на все четыре стороны. Я был потрясен, обнаружив, что целых четыре дня минуло с тех пор, как я спустился в подземное царство.
Но я не мог отправиться домой без тех сведений, за которые было заплачено так много. И тут, как видение от Юпитера, в мыслях моих предстал предо мною образ дома Агриппы. Уж наверное, старый друг семьи, в особенности такой могущественный, окажет посильную помощь; быть может, походатайствует перед священниками или даже принудит их вернуть часть истраченного мною состояния.
Вилла, обращенная к морю, располагалась на вершине скалы и была такой же великолепной, какой я ее помнил. Стены виллы огораживали целых три акра[58], извилистая тропа сбегала на берег, где в запрудах плавала необычная и редкая рыба[59].
Я въехал за ограду и назвал свое имя рабу, меня спросившему. Не успел я спешиться и присесть в тени высокого фруктового дерева[60], как меня ввели в прохладу дома.
Сам Агриппа приветствовал меня. Он был старше и дряхлее, чем тот, которого я помнил, и был облачен в сверкающую белую, окаймленную пурпуром тогу[61]. Он взял меня за локоть костлявыми пальцами и повел в комнату, из которой открывался вид на внутренний двор. Там нам подали охлажденное вино, а к нему — сушеный инжир и финики. Агриппа принес торжественные соболезнования в связи со смертью моего родителя, после чего спросил, что может для меня сделать.
Я поведал ему все, что помнил из случившегося со мной в подземном мире, в том числе и странное замечание тени отца, что состояние его было передано в «руки слуги бога».
Трудность, разумеется, заключалось в том, какой слуга и какой бог — задача, над которой старик обещал поразмыслить. Я видел, что загадка привела его в беспокойство, но не знал почему — быть может, из-за слишком высокой цены, которую заплатил я за решение простой задачки. Он предложил мне остаться и погостить, покуда он не определит, как лучше действовать далее; я же был не в том положении, чтобы сие приглашение отклонить.
Часть шестая
Глава 39
Байя
Следующее утро
К тому времени, когда они добрались до Байи, Джейсон почти закончил чтение статьи в археологическом журнале Эдриана. Оставалась последняя глава. Чтобы не привлекать к себе внимания, они заехали на парковку возле Поццуоли, около древнегреческого амфитеатра, вмещавшего когда-то сорок тысяч человек. Джейсон и Мария взяли такси, Эдриан же отправился на поиски фургона, достаточно большого, чтобы в нем поместился он сам и оборудование из обсерватории.
В скромном пансионате сняли небольшую комнату. Питерс предъявил фальшивые паспорта, а когда пожилой хозяин удалился к себе, впустил Эдриана, которому пришлось провести ночь в не слишком располагающем к комфорту кресле. Джейсон делал ставку на то, что полиция ищет трех человек, а не супружескую пару.
На следующее утро, выпустив Эдриана через окно, Питерс попытался забрать паспорта, но найти хозяина не удалось. Из пансионата они отправились к руинам римского храма Венеры и поднялись на террасу, откуда открывался вид на современный город. Чуть ниже лежали развалины купален Меркурия и Венеры, где находились целительные источники, которыми пользовались еще в Средние века.
Лучи восходящего солнца окрасили воды залива розовым, а потом горизонт очистился, и на бескрайнем синем, с легким оттенком пурпура, небе замигала и тут же погасла утренняя звезда.
Джейсон потянулся.
— А мы знаем, куда нам нужно?
Мария протянула руку в сторону невысокого холма.
— Туда.
Питерс прищурился. То, что он по ошибке принял за скалистый склон с култышками древних статуй, было на самом деле единой бетонной плитой. Присмотревшись, Джейсон обнаружил замаскированное кустами ограждение из тонкой проволоки. Надписей на паре облезлых табличек рассмотреть не удалось, но на приглашения они явно не походили.
— Вход в подземный мир, — сказала Мария.
— Выглядит не очень гостеприимно. Нас там определенно не ждут.
— Решение итальянского правительства. Власти утверждают, что пещера может обрушиться, что там могут скапливаться ядовитые газы. Закрыто с 2001 года. Помните?
Джейсон помог ей с баллоном и регулятором, потом приготовился сам.
— После исследований Роберта Темпла.
Мария уже ступила на склон.
— Да.
Они подошли к проволочному ограждению и уже через пару минут, поработав кусачками из рюкзака Эдриана, проделали узкий проход и оказались у бетонной плиты.
— Здесь так быстро не получится. Этот бетон можно целый день царапать.
Положив руку на стену, Джейсон медленно двинулся влево. В одном месте пальцы нащупали трещинку. Внимательно присмотревшись, он обнаружил в камне прорезь, описывавшую прямоугольник размером примерно пять с половиной на три фута, достаточно большой, чтобы служить входом. Кто-то даже попытался замаскировать швы веточками росших поблизости кустов.
Эдриан, отступив на несколько шагов, подбоченился.
— Да, вход ты, может, и нашел, но я сильно сомневаюсь, что мы втроем сможем поднять эту плиту.
— Но кто-то же это делает. В противном случае резать ее не было никакого смысла.
Мария провела ладонью по шероховатой поверхностью.
— Это не бетон.
— Не бетон? — удивленно повторил Джейсон.
Мария постучала костяшками пальцев по плите, и та отозвалась пустым, гулким звуком.
— Пластик.
Эдриан, сделав то же самое, согласно кивнул.
— Должно быть, кто-то вырезал камень и заменил его более легким материалом.
— Сделать это они могли только по одной причине — чтобы входить и выходить в любое время, когда это нужно.
Насчет того, кто такие «они», ни у кого вопросов не возникло.
Сдвинуть искусно подогнанную пластиковую плиту оказалось довольно легко; поднять ее мог даже один человек. Прежде чем войти, все трое еще раз проверили регуляторы и лампы на шлемах и надели рюкзаки с баллонами. Мужчины осмотрели оружие.
Эдриан опустился на колени перед входом. Темнота жадно проглотила свет фонарика.
— Ты прав, приятель, насчет того, что здесь кто-то бывает. Тут есть ступеньки.
И действительно, шотландцу пришлось спуститься футов на шесть, прежде чем он ступил на пол коридора, уходившего в глубь холма. Джейсон помог спуститься Марии.
Стоя перед вратами Аида, Джейсон подумал, что оказался наконец там, куда его отправляли столь многие.
Держа в вытянутой руке газовый детектор, Мария шла впереди по узкому проходу. Следуя за ней, Джейсон то и дело натыкался плечом на стену и наклонял голову, чтобы не задеть потолок. Строители коридора определенно не рассчитывали на людей двадцать первого века. Тем, кто не верит в эволюцию, было бы поучительно прогуляться по подземельям, вырубленным две тысячи лет назад.
Каменный пол был усеян мусором, то ли оставшимся после попытки Агриппы замуровать переходы, то ли занесенным во время одной из двух последующих экспедиций. В некоторых местах его набралось столько, что троим исследователям приходилось едва ли не проползать под потолком.
