Аллан Фолсом - День исповеди

— Это не так просто.

— Почему? Ты им не доверяешь?

— Геркулес, я прошу тебя помочь мне. Далеко не бесплатно. Я ведь знаю, что тебе нужны деньги…

Геркулес промолчал.

— Ты недавно сказал мне, что не можешь получить за меня награду, потому что боишься связываться с полицией. А имея деньги, ты сможешь уйти с улицы.

— Если честно, мистер Гарри, я лучше уйду от тебя, да поскорее. Тебя разыскивает полиция. Как и меня. Что ты, что я — плохая компания. А когда мы вместе, компания становится вдвое хуже… Ты можешь пригодиться мне как адвокат, а не как банкир. Вот когда снова станешь адвокатом, тогда и приходи. Милости прошу. А пока — arrivederci.[27]

Резким, по своему обыкновению, движением Геркулес потянулся за другим костылем. Но Гарри пинком отбросил его в сторону.

Глаза Геркулеса полыхнули гневом.

— Это была не самая лучшая твоя выдумка!

Но Гарри перехватил костыль в руку и отодвинул подальше от карлика.

— В тот раз ты сказал, что хотел бы посмотреть, на что я способен. Намного ли хватит моих мозгов и смелости. Пока что их хватило на то, чтобы сделать круг — большой круг — и вновь добраться до тебя. Что ж, я попробовал, но не сработало… — добавил Гарри упавшим голосом, а потом, долгим взглядом посмотрев на Геркулеса, медленно протянул ему костыль. — Геркулес, я не смогу сделать это сам… Мне необходима твоя помощь…

Не успел Гарри договорить последние слова, как в кармане его пиджака зазвонил сотовый телефон. От резкого звука оба вздрогнули.

— Да… — настороженно произнес Гарри, лихорадочно обшаривая взглядом сквер, — вдруг это трюк, придуманный полицией, чтобы разыскать его. — Адрианна! — Гарри поспешно отвернулся и прикрыл телефон ладонью, чтобы звук уличного движения не мешал говорить.

Геркулес с любопытством смотрел на него, покачиваясь на костылях.

— Где?! — Гарри кивнул раз, потом другой. — Отлично! Да! Я понял. Какого цвета? Прекрасно, я найду.

Закрыв со щелчком крышку телефона, Гарри сунул его в карман и взглянул на Геркулеса.

— Как мне добраться отсюда до главного железнодорожного вокзала?

— Твой брат?..

— Его видели.

— Где? — Геркулес не скрывал возбуждения.

— На севере. В городе около озера Комо.

— Это пять часов на поезде через Милан. Слишком долго. Ты можешь…

— Я не поеду на поезде. Кое-кто будет ждать меня около вокзала с машиной.

— С машиной, говоришь?..

— Да.

Геркулес окинул его пылающим взглядом.

— Так вот, раз у тебя вдруг нашлись новые друзья, я тебе больше не нужен.

— Мне нужно, чтобы ты объяснил мне, как добраться до вокзала.

— Сам найдешь.

Гарри растерянно уставился на карлика.

— Сначала ты решил не иметь со мной никакого дела, а теперь взбесился из-за того, что я смогу обойтись без тебя.

Геркулес промолчал.

— Я найду сам! — Гарри резко повернулся и зашагал прочь.

— Не туда, мистер Гарри!

Гарри остановился и оглянулся.

— Вот видишь, я тебе нужен.

Ветер взъерошил волосы Гарри и кинул пыльное облачко ему на ботинки.

— Ты прав. Ты мне нужен!

— До самого Комо!

Гарри смерил его взглядом.

— Идет.

Геркулес моментально вскочил и, раскачиваясь на костылях, быстро направился к нему. Пройдя без остановки мимо Гарри, он крикнул через плечо:

— Сюда, мистер Гарри. Сюда!

62

Обернувшись, Роскани посмотрел на сидевших за его спиной Скалу и Кастеллетти, затем бросил взгляд на затылок пилота реактивного вертолета и вновь уставился в окно. Они уже почти три часа летели на север вдоль Адриатического побережья, миновали Анкону, Римини и Равенну, затем взяли направление в глубь суши, в сторону Милана, после чего вновь устремились на север, пронеслись над высокими холмами и над озером Комо к городу Белладжио.

Под собой он видел ярко-синюю воду озера, по которой, словно украшения на торте, тут и там были разбросаны белые крапинки — прогулочные лодки. Слева тянулось побережье с гирляндой роскошных вилл, окруженных ухоженными садами, а справа плавные склоны холмов заканчивались крутыми обрывами, ниспадавшими прямо к воде озера.

Когда они еще находились в Пескаре и работали на месте очередного преступления, замаскированного под пожар в жилом доме, Роскани срочно вызвал к телефону Талья. Руководитель Gruppo Cardinale сообщил, что человека, который мог оказаться отцом Дэниелом Аддисоном, минувшей ночью доставили на зафрахтованном судне на подводных крыльях на частную виллу на озере Комо. Капитан судна увидел по телевизору одну из регулярно повторявшихся передач о розыске преступника и почти не сомневался, что именно этот человек и был его пассажиром. Однако капитан долго не решался что-либо предпринять, поскольку хозяином виллы является какой-то очень уж важный человек, и он опасался, что может лишиться работы, если будут затронуты интересы кого-то из знаменитостей. Но уже позже, утром, жена убедила его, что нужно все же поставить власти в известность, а они пускай уж решают сами.

«Знаменитости, — подумал Роскани, когда пилот резко бросил машину влево и снизился еще ближе к воде, — кой черт думать об интересах знаменитостей, если наконец-то найден верный путь? Сейчас имеет значение только время, и ничего больше».

Найденная на пожарище мертвая женщина оказалась Джулией Фанари, женой Луки Фанари, того самого человека, который, согласно записям, взял напрокат машину у убитого владельца компании «Скорой помощи» в Пескаре. Синьору Фанари убили еще до того, как начался пожар. Убили острым предметом, по всей вероятности пикой для колки льда, которую воткнули через череп в мозг. Вернее, ее не убили, а обездвижили примерно так же, как биолог обездвиживает лягушку, перед тем как вскрыть ее еще живую.

Слово «хладнокровное» здесь явно не подходило. Исходя из увиденного, Роскани решил, что убийство совершалось скорее со страстью, что убийца испытывал упоение от каждой непроизвольной судороги, каждого сокращения мышц, происходивших в то время, когда он неторопливо, отлично сознавая, что делает, разрушал изнутри мозг жертвы. Что он получал наслаждение, пожалуй, чуть ли не сексуального характера. Избранный способ убийства сам по себе говорил, что такое понятие, как совесть, было абсолютно чуждо убийце. Истинный социопат, совершенно безразличный к боли, чувствам и благополучию других людей. Имеющий только внешний облик человека, предавшийся злу с самого рождения. Этот-то социопат и был их эфемерным «третьим участником». Роскани смело мог отказаться от варианта, в котором преступников было несколько, — все говорило о том, что убийца был один как перст, и вариант с женщиной тоже не проходил — для того способа, каким была убита Джулия Фанари, требовалась недюжинная сила. И если убийца прибыл в Пескару в погоне за отцом Дэниелом и, прибегнув к пыткам, вызнал, куда его увезли, это могло с большой долей вероятности означать, что он в своих поисках подобрался к отцу Дэниелу куда ближе, чем они.

Потому-то Роскани и смотрел с таким нетерпением в окно на приближающуюся землю, на облако пыли, взметнувшееся, когда вертолет завис над лужайкой, примыкавшей к густому лесу на берегу: он молил Бога, чтобы израненный мужчина, доставленный на виллу, на самом деле оказался тем самым священником и чтобы они нашли его первыми — раньше, чем любитель острых предметов.

63

Через оптический прицел «Цейсс Диавари» с переменной кратностью увеличения от 1,5 до 4,5 Томас Добряк наблюдал за темно-синим «альфа-ромео», катившимся вниз по склону холма в направлении Белладжио. Перекрестье легло на середину затылка Кастеллетти, затем Роскани. Потом мелькнул сидевший за рулем карабинер, машина проехала мимо, и он смог подняться. Он не был уверен, что сегодня ему стоит называть себя С., поскольку не знал точно, каким путем и при каких обстоятельствах он обретет наконец свою жертву.

С. означало снайпер. Такое наименование он присваивал себе, когда морально и физически готовился убивать с дальнего расстояния. Основание этой практике он положил, когда начал продвигаться в высшие круги, впервые в жизни убив человека. Случилось это в 1976 году в Сантьяго, когда из окна правительственного здания он застрелил одного из тех фашистских солдат, которые открыли огонь по митингующим студентам-марксистам.

Поведя окуляром вниз и направо, он увидел командный пост карабинеров, устроенный у обочины асфальтированного шоссе, которое вело к возвышавшемуся на берегу похожему на дворец зданию, известному под названием вилла Лоренци. Еще одно движение направо, и в поле зрения возникли три полицейских патрульных катера, дрейфовавшие в сотне ярдов от берега на расстоянии в четверть мили один от другого.