Виктор Пронин - Ошибка в объекте
Николай обвел всех взглядом, будто проверяя – поверили ему или нет, потом опустил глаза, долго рассматривал пальцы в заусеницах, косо стоптанные туфли, уцененные свои брюки, никогда не знавшие утюга и щетки, провел языком по тому месту, где были передние зубы.
– Вы что же, так с Фетисовым и ходили весь день по общежитиям? – спросил Демин.
– Так и ходили. Пообедали в какой-то забегаловке, бутылку распили. Портвейн брали раза два или три... Холодно было, ветер, район новый, пыль, грязь на зубах скрипит! Фетисов... В общем, поцапались мы с ним к вечеру.
– В смысле поссорились? – спросил Рожнов.
– Не просто поссорились... Поругались. Зашли в какой-то гастроном, он взял вина по стакану... Ну, взял и взял. Когда весь день ходишь вот так вдвоем, вроде и неудобно тут же за это вино деньги совать. А он, видно, ждал, что я ему эти деньги верну. «Моя ты деточка!» – это он все повторял, жалел меня, сочувствовал, убивался, что мне вот так не везет... «Моя ты деточка! Как же тебе жить тяжело, что нет у тебя ни лишней рублевки, ни специальности, если всего-то – жена ушла, а для тебя это крах жизни! Видно, не знаешь ты, что можно жить иначе, настоящие люди и живут иначе, а слабаки подыхают, бегая за юбкой, за бутылкой...» Теперь-то я понимаю, он сам из слабаков был, что жалел он меня или делал вид, что жалеет, только для того, чтобы самому возвыситься. Все его слова больше к нему самому относились! Как та пиявка, присосался ко мне и набирался, набирался превосходства. Все выпытывал, как у нас с женой разлад пошел, как у нас все вкривь да вкось... И все причитал – моя ты деточка!
– Может быть, вам все это показалось? – спросил Демин.
– Да, чего не бывает – может, и показалось! – взорвался Николай. – Я говорю, что с женой поругался, что дурь сморозил, заставил ее как-то на последние деньги своим дружкам выпивку покупать, а он свое – моя ты деточка! Приятно ему было слышать это, понимаете? Выслушал и еще просит, вроде на «бис» вызывает – ну, а что еще, что еще у вас было? Потом мы зашли в гастроном, потом сели в автобус, еще в какое-то общежитие поехали, чтобы проверить, нет ли там моей жены... И в автобусе завелись... Словечко у него было такое – нищий... Вот и мне он сказал – нищий, говорит, ты! И карманы у тебя пустые, и за душой ничего нет... Вот как только он сказал это, так я сразу и решил: вломлю, думаю, тебе, охламону.
– Дальше, – обронил Демин.
– А что дальше... Встали мы на остановке, он первым вышел, я за ним... и как-то неудачно спрыгнул, нога у меня подвернулась, опять же, мы уже хороши были, ну, упал я... А он опять жалостливо так – моя ты деточка! Тогда я поднялся и... Ударил его в лицо. Там как раз обрыв, он и скатился вниз. Я постоял, вокруг никого, и спустился следом, к воде.
– Зачем?
– Не знаю... Мы почти два дня были вместе, и вот так сразу, неожиданно, зло расстаться... Мне показалось, что я должен спуститься к нему. Драться у меня желание пропало: я считал, что мы в расчете. Когда я спустился, он взял камень и бросил его в меня, я уклонился, но камень все-таки попал в плечо. Тогда я опять ударил его в лицо... Он упал... И начал орать, чтоб я его не убивал! Я и не собирался его убивать, но когда он начал кричать, то меня еще большее зло взяло.
– И тогда вы решили убить Фетисова? – спросил Рожнов.
– Да что вы зарядили – убить, убить... Никто не собирался его убивать... Просто... наступил момент, после которого все происходило само по себе.
– Вы хотите сказать, что уже не владели собой?
– Можно и так сказать, – поморщился Николай. – Да, я не владел собой. Вообще тогда все как-то закрутилось... Тот же Фетисов мог убежать, мог обороняться или нападать, просто сказать, мол, хватит... А он орал одно – не убивай! А потом начал просить о помощи, умолять спасти его, пока я наконец не догадался, что кто-то стоит за моей спиной... Оглянувшись, я увидел Сухова. Оказывается, он все это время был в нескольких шагах. Вначале я подумал, что он бросится на меня и будет защищать Фетисова, но увидел, что он сам вот-вот упадет в обморок... А ну-ка, говорю, подай вон тот камень... Он мне и подал... Принес и протягивает... Куда деваться? Взял я камень, Фетисова по темечку и... А потом припугнул Сухова... Дескать, теперь мы повязаны. И там же мы договорились замести следы.
– Значит, Сухов все это время стоял рядом? – переспросил Демин.
– Да. Если бы не он, ничего бы не было... Он в камышах рыбу, оказывается, удил, вот мы сверху и скатились чуть ли ему не на голову. Если бы он как-нибудь вмешался, тоже ничего бы не было. А он стоял и трясся.
– И сам камень подал?
– Да. Тот самый камень, который бросил в меня Фетисов... Принес и, можно сказать, в руки вложил.
– Расхождение в показаниях, Иван Константинович, – обратился Демин к Рожнову. – Нужна очная ставка.
– Сделаем очную ставку. Что было дальше?
– А что дальше?! Дальше от нас уже ничего не зависело... оттащили Фетисова поближе к обрыву, к кустам, чтобы его сверху не увидели, потом пошли к Сухову, он взял лодку, весла, приплыли... К тому времени уже стемнело, отвезли к середине реки и сбросили.
– Сухов утверждает, что вы два раза его пытались сбрасывать?
– Да, два раза, – подтвердил Николай. – Он первый раз не хотел тонуть...
– А вы не допускали мысли, что Фетисов был жив, когда вы его сбросили в воду?
– Что?! – Николай долго смотрел на Демина, будто хотел прочесть в его лице скрытую опасность, потом хмыкнул. – Ну, вы даете! С одной стороны, обещаете, что искренность зачтется как плюс, а с другой – утопление живого человека прибавит годка три-четыре... Ловко вопрос ставите!
– Видите ли, Аврутин, вы забываете, почему оказались здесь. Вы пришли сами и тем самым как бы сказали нам: я раскаялся, судите меня, приму приговор как должное. Вот я и спрашиваю: знали ли вы о том, что утопили живого человека?
– Знаете, мне как-то во время своих недавних путешествий пришлось прочитать Уголовный кодекс... Там сказано, что я не обязан давать показания против самого себя.
– Так, – Демин положил ладони на стол. – Я вижу, у вас снова появляется игривое настроение. Пригласим Сухова.
Сухов остановился у двери, поздоровался, окинул кабинет взглядом, избегая смотреть на Николая.
– Садитесь, Сухов, – сказал Демин, – мы пригласили вас, чтобы уточнить некоторые детали. Необходимо провести очную ставку, поскольку в показаниях обнаружились расхождения. Вы знаете этого человека?
– Да, знаю, – кивнул Сухов.
– Где вы с ним познакомились, при каких обстоятельствах?
– Ну, это... – Сухов замялся, собираясь с духом. – Это тот самый Николай, который с помощью угроз заставил меня принять участие в сокрытии следов преступления. – Сухов настороженно подобрал губы, вцепился в сиденье стула.
– Аврутин, вы знаете этого человека?
– Знаю. Это Сухов. Он стоял за моей спиной, когда мы дрались с Фетисовым. Он видел все от начала до конца. Именно его Фетисов просил о помощи. Сухов хотел убежать, но не мог, потому что единственная дорожка была перекрыта – мы с Фетисовым возились на этой дорожке. Вот он и раскачивался как маятник за нашими спинами, выбирая удобный момент, чтобы проскочить мимо.
– Сухов, вы подтверждаете слова Аврутина? – спросил Демин.
– Я не раскачивался за их спинами и не собирался никуда убегать. Вот. – Сухов хотел было еще что-то сказать, но у него не хватило дыхания, и он замолчал.
– Раскачивались вы за их спинами или приседали – это значения не имеет. Вы не отрицаете, что действительно ловили рыбу в том месте, где Аврутин и Фетисов выясняли свои отношения?
– Ловил, – сказал Сухов. – Ну и что? Ловил.
– И вы слышали шум, когда сверху, от автобусной остановки, к берегу скатились два человека? Записываю... «Свидетель Сухов во время очной ставки подтвердил, что действительно слышал, как скатились двое мужчин, оказавшихся Аврутиным и Фетисовым». Подпишите, пожалуйста!
Сухов осторожно взял ручку, посмотрел на Демина, на Николая и, внимательно прочитав, подписал.
– Так, Сухов, – проговорил Демин, взглянув на подпись. – Значит, вы видели их драку?
– Я этого не говорил, – близко поставленные маленькие глазки Сухова горели отчаянной решимостью не дать себя провести.
– И когда сверху свалились двое мужчин, вы даже не оглянулись?
– Оглянулся. Ну и что?
– Убедились, что драка серьезная, и снова отвернулись к поплавку?
– Да, снова отвернулся к поплавку.
– Если я запишу эти ваши слова в протокол, вы подпишете?
– А почему бы и нет?
– И сможете объяснить свое поведение суду? Я напомню, Сухов, о роли, которую вы играли здесь полгода... Это была роль искренне раскаявшегося человека, который счел своим долгом рассказать о преступлении, свидетелем которого случайно оказался. Верно? А теперь вы будто скрываете что-то? Вы драку видели?
– Видел, ну и что?
– Значит, не отрицаете слов Аврутина о том, что были свидетелем его драки с Фетисовым?
