Джон Коннолли - Рожденные убивать
Я покачал головой.
— Так не пойдет. Я уже объяснил миссис Мерсье, объясню и вам: ее муж всего лишь купил мое время и услуги эксперта, которые я мог оказать в этом деле. Он не купил мое послушание, не купил мою совесть и уж, конечно, не купил меня. Я не люблю бросать незавершенные дела, мистер Обер. Это вызывает моральные трудности.
Лицо Обера вытянулось, в нем как будто что-то обрушилось под тяжестью разочарования.
— Тогда вам лучше поискать себе хорошего адвоката, мистер Паркер.
Я не ответил, просто уехал, оставив Обера стоять в полосе света, как одинокого ангела, ожидающего, когда его поглотит тьма.
Итак, Джек Мерсье нанял меня не для того, чтобы я разыскал убийцу Грэйс, или же не это было его первым побуждением. Для начала он хотел выяснить, почему она заинтересовалась Братством, и, мне кажется, сенатор все это время почти наверняка знал ответ, видел его в глазах своей жены всякий раз, когда заходила речь о Грэйс. Дебора хотела, чтобы Грэйс убралась восвояси, исчезла. У них с Джеком была дочь, ей не нужна была другая, претендующая на место в сердце ее мужа, а то и на его кошелек. От мужа она узнала, как опасны могут быть те, кто входит в Братство, и отдала Грэйс им на съедение.
Я припарковался на стоянке гостиницы «Блэк Пойнт» и присоединился к Эйнджелу и Луису в большом зале ресторана. Стол их у окна был уставлен остатками очень вкусной и достаточно дорогой трапезы. Я был рад видеть, как хорошо они тратят денежки Джека Мерсье. Но для меня связь с семьей сенатора придавала всему исходящему от нее неприятный привкус, поэтому я заказал себе кофе и десерт, а затем рассказал друзьям о событиях этого вечера. Когда я подвел итоги, Эйнджел покачал головой:
— Эта Дебора Мерсье — та еще штучка.
Мы вышли из-за стола и перешли к бару. Эйнджел, как я не мог не заметить, был обут в те же красные туфли, к которым подобрал такие же нестандартные брюки из хлопка и белую рубашку с плохо простроченными кривыми швами — все невероятно огромного размера. Он перехватил мой взгляд и счастливо рассмеялся.
— Это Ти Джей Макс, — похвастался он. — Предоставил мне абсолютно новый гардероб за 59 долларов 95 центов.
— Жаль, что это великолепие тебе маловато, придется утопиться с горя, — ответил я.
Они заказали пиво и минералку для меня.
— Ну, что теперь? — спросил Луис.
— Завтра вечером мы нанесем давно просроченный визит в Братство, — ответил я.
— А до того?
Снаружи деревья шептали, и волны разбивались о берег Крисчент-Бич. Я мог видеть огни Старого Сада, плывущие в темноте, как сверкающая огнями приманка странных, невиданных подводных существ, живущих в глубинах океана. Они манили меня за собой, эти отзвуки Прошлого, моего детства и юности.
Как и ночные кошмары, это бесцветные хищники. Прошлое может поглотить вас целиком, если вы не будете осторожны. Оно пожрало Грэйс Пелтье — это и ее безжизненная рука торчала из тины и мусора у кромки озера на севере Мэна, — и оно же постепенно затягивало ее вниз. Грэйс, Кертис, Джек Мерсье — у меня в мозгу все они были связаны единой цепочкой с исчезновением и затем эксгумацией Арустукских баптистов. Грэйс еще даже не родилась, когда они пропали, но какую-то ее часть уже похоронили вместе с ними, и ее короткая жизнь оказалась разрушена тайной их исчезновения.
Теперь одно неверное движение того, кто заинтересован в сохранении тайны, и загадка их конца выплывет на свет, пробившись сквозь тонкий слой, который отделяет Прошлое от Настоящего, Жизнь от Смерти.
И я видел их.
— Я собираюсь на север. Некоторым образом все это связано с Арустукскими баптистами, и мне надо увидеть место, где они погибли.
Луис посмотрел на меня. Рядом с ним Эйнджел хранил молчание. Снова запахло опасной авантюрой, и они знали это.
* * *Поиски святилища
Отрывок из диссертации
Грэйс Пелтье
Подлинная природа и границы взаимоотношений Лайала и Элизабет, в силу сложившихся обстоятельств, в основном неизвестны, но можно предположить, что они включали в себя значительный элемент сексуальности. В то время Элизабет была очень хорошенькой женщиной примерно тридцати пяти лет. Среди ее ранних фотографий сложно найти такие, на которых она бы не улыбалась; хмурый вид у нее на более поздних снимках, рядом с неулыбчивым мужем Фрэнком. Элизабет родилась в небольшой бедной семье, но была очень умной молодой женщиной, которая в более просвещенном (или либеральном) обществе и при менее стесненных финансовых обстоятельствах непременно добилась бы высокого уровня развития личности и интеллекта. Вместо этого она выбрала себе в пару Фрэнка Джессопа, который был старше ее на пятнадцать лет, но у него имелись собственный небольшой участок земли и счет в банке. Не похоже, что это был счастливый союз, к тому же Фрэнк не отличался крепким здоровьем и сразу же после рождения их первого ребенка, Джеймса, начал болеть, что вызвало дальнейшее отчуждение между мужем и женой.
Лайал Келлог был на два года моложе Элизабет и на семнадцать — ее мужа. Фотографии свидетельствуют, что он был коренастым мужчиной среднего роста с грубоватыми чертами лица — другими словами, далеко не красавцем в общепринятом смысле слова. Во всех отношениях он казался довольно счастливо женатым, и Элизабет Джессоп, должно быть, пришлось приложить колоссальные усилия, использовать всю силу своего обаяния, чтобы возбудить в нем интерес к своей персоне. Лайал рисковал не только потерять семью и навлечь на себя гнев преподобного Фолкнера — все происходящее шло вразрез с его строгими религиозными убеждениями.
Те, кто знали Лайала, вспоминали, что этот мягкий и даже чувствительный человек мог спорить с людьми гораздо более образованными, чем он, по поводу таких аспектов религиозных верований, которые другим казались невразумительными. Он владел большим собранием религиозных трактатов и комментариев и был готов потратить целый день на то, чтобы добраться в определенное место и послушать особенно выдающегося проповедника. Во время одной из таких поездок Келлог и столкнулся с преподобным Фолкнером.
Тем временем к ноябрю 1963 года власть Фолкнера над общиной стала еще более жесткой. Как Сэндфорд до него, он требовал абсолютного подчинения и запрещал любые контакты с внешним миром, кроме одного небольшого периода времени в начале зимы, когда преподобный попросил семьи обратиться к их родственникам, дабы те помогли общине пополнить запасы еды, одежды и денег. Поскольку практически все семьи отдалились от своих родственников, эти письма не возымели должного действия, хотя Лена Мейерс действительно прислала небольшую сумму денег.
Единственным родственником, попытавшимся выйти на прямой контакт с общиной, был кузен Кэтрин Корниш. Он захватил с собой помощника шерифа, опасаясь, что его родственнице наносят какой-то вред. Кэтрин Корниш было разрешено короткое свидание в присутствии Фолкнера, чтобы развеять опасения родственника. Согласно словам Элизабет Джессоп, вслед за этим семья Корниш была наказана: их заставили провести ночь в холодном бараке в безостановочных молитвах. Заснув, они были разбужены ледяной водой, которую вылил на них Адам — Леонард Фолкнер.
Приведу письмо Элизабет Джессоп к ее сестре Лене Мейерс, датированное ноябрем 1963 года (используется с разрешения наследников Лены Мейерс).
Моя дорогая Лена,
благодарю тебя за щедрость. Извини за то, что не написала тебе раньше, как обещала, но жизнь здесь становится все тяжелее. Я чувствую, что Фрэнк следит за мной постоянно и ждет, когда я совершу ошибку. Думаю, наверняка он ни о чем не знает, но, должно быть, я сама веду себя необычно.
Я все еще встречаюсь с Л., когда могу. Я снова была с ним. Молю Бога, чтобы Он помог мне, но мне помогает жить даже то, что я вижу его во сне и я хочу его. Все это к добру не приведет, но я не в силах положить конец нашей связи. Так давно, Лена, мужчина не касался меня так, как он. Сейчас, когда я вкусила запретного плода, мне не хочется ничего другого. Надеюсь, что ты меня понимаешь.
Дурные предчувствия появились среди пилигримов. Некоторые из них возражают против методов преподобного Фолкнера. Они говорят, что он слишком суров; ходят разговоры и о том, чтобы он вернул часть средств, которые мы ему отдали, хотя бы небольшую сумму, чтобы люди могли отстать от него, или такую, которая могла бы им понадобиться. Есть и проблемы с мальчиком и девочкой. Девочка была больна, и у нее почти совсем пропал голос. Она больше никогда не сможет петь во время ужина, и проповедник предложил использовать часть наших денег, чтобы вызвать к ней доктора. А ведь когда-то Ларри Пирсон чуть не умерла и Олив упрашивала послать за доктором. Но своему ребенку он не позволит страдать. Билли Пирсон обозвал его лицемером прямо в лицо.
