Бернар Миньер - Круг
В аудитории раздались глумливые смешки. Так случалось всякий раз, когда гнев громовержца падал на голову одного из студентов. Смеялись в первом ряду. Марго показала обернувшимся средний палец.
Она глубоко затянулась, в очередной раз отравив никотином свои молодые легкие, и посмотрела на троицу Давид-Сара-Виржини. Они встретились взглядами, и Марго не опустила глаз. Этой ночью она решила, что выберет совершенно другую тактику. Более… решительную. Спугнет дичь. Она не только не станет прятаться, но и постарается усилить их подозрения, заставит думать, что ей что-то известно. Если виновный среди них, он может почувствовать опасность и сорваться.
Тактика, не лишенная риска.
Опасная тактика. Но другого выхода нет: невиновный в тюрьме, и время поджимает.
— Где это было снято? — спросил Стелен.
— В Марсаке. Рядом с озером… На опушке леса. На границе с садом Марианны Бохановски, матери Юго.
— Буквы обнаружила она?
— Нет, я.
Глаза Стелена округлились.
— Как ты там оказался? Что-нибудь искал?
Сервас предвидел этот вопрос. Отец как-то раз сказал ему, что лучшей стратегией во все времена была правда, как правило, она гораздо неудобней для окружающих, чем для того, кто ее говорит.
— Я провел там ночь. Мы с матерью Юго старые знакомые.
Теперь на майора смотрели все.
— Чертов проклятый идиот… — пробормотал Стелен. — Она — мать главного подозреваемого!
Сервас счел за лучшее не отвечать.
— Кто еще в курсе?
— Моего присутствия там этой ночью? Пока никто.
— А если она решит использовать это против тебя? Расскажет своему адвокату? Ты понимаешь, что дело передадут жандармам, как только новость дойдет до ушей следователя?
Сыщик вспомнил очкастого адвоката, который накануне ночью требовал свидания с Юго, но промолчал.
— Что ты творишь, Мартен? — рявкнул Стелен. — Допрашиваешь депутата, никого не поставив известность, после чего… проводишь ночь с… у матери главного подозреваемого! Ты понимаешь, насколько тяжелыми могут быть последствия? Твое поведение способно скомпрометировать расследование, перечеркнуть всю работу группы!
Патрон мог бы выразиться жестче — он был разъярен, и Сервас это понимал, — но по какой-то причине предпочел сдержаться.
— Ладно, идем дальше. Что это меняет? Мы не узнали ничего нового: нет никаких доказательств, что буквы вырезал Гиртман. Я не верю, что швейцарец вернулся только из-за тебя и теперь ходит за тобой по пятам, оставляет подсказки — и все это из-за дурацкой музыки и одного короткого разговора. Кроме того, все началось после убийства Клер Дьемар.
— Не после — одновременно, — поправил Стелена Сервас. — Что все меняет. Это началось с диска в стереосистеме… Нельзя забывать, что Клер идеально подходит под профиль жертв Гиртмана.
Последняя фраза, как и ожидал Сервас, произвела должный эффект. Его шеф и подчиненные переваривали информацию.
— Вот вам еще одна гипотеза, — продолжил майор. — Возможно, Гиртман никогда не покидал наши места. Пока все полицейские службы Европы, включая Интерпол, отслеживали поезда, аэропорты и границы, приняв за данность, что швейцарец сбежал за тысячи километров отсюда, он, вполне вероятно, обретался где-то рядом, справедливо рассудив, что на другой стороне улицы его уж точно не будут искать.
Мартен взглянул на коллег и понял, что маневр удался, он посеял в них сомнения. Напряжение усилилось: имя Гиртмана, напоминание о его жестокости и совершенных им убийствах отравляли атмосферу. Он решил забить последний гвоздь.
— Мы в любом случае больше не можем игнорировать связанный с Гиртманом след. Если это не он, значит, кто-то ему подражает и тем или иным образом связан с убийством Клер Дьемар, что ставит на повестку дня вопрос о виновности Юго. Пусть Самира и Венсан займутся этим по полной программе, свяжутся с парижской группой и попробуют получить любую информацию, подтверждающую — или нет, — что швейцарец здесь.
Стелен кивнул, соглашаясь, но вид у него был озабоченный.
— Очень хорошо, — сказал он, — однако возникает другая проблема…
— О чем вы? — спросил Сервас.
— О безопасности… Не знаю, швейцарец это или какой-то другой псих, но он на свободе и не выпускает тебя из поля зрения. Этот человек всегда оказывается поблизости от того места, где находишься ты… Вспомни тот… инцидент на крыше банка. Господи, Мартен, тебя едва не сбросили вниз! Не нравится мне все это. Преступник зациклился на тебе.
— Если бы он действительно хотел меня убить, сделал бы это «на раз» сегодня ночью, — не согласился майор.
— Не понял…
— Балконная дверь была открыта. Расстояние до сада не больше трех метров, водосточная труба совсем рядом, оплетена виноградом — даже ребенок сумел бы забраться. А мы… я спал.
Сервас привлек всеобщее внимание. Ни у кого не осталось сомнений в том, что он спал не в своей постели с некоронованной королевой здешних мест, имеющей непосредственное отношение к расследуемому делу. Любой мало-мальски грамотный юрист легко его развалит, заявив о конфликте интересов. Стелен рухнул в кресло, воззрился на потолок и испустил тяжкий вздох.
— Если исходить из предположения, что речь идет о Гиртмане, он вряд ли опасен для меня, — поспешил продолжить Мартен. — Он последователен, его жертвы — молодые женщины одного и того же физического типа. Насколько нам известно, Гиртман убил всего двух мужчин: любовника жены — но это было преступление по страсти — и некоего голландца, оказавшегося не в то время не в том месте. Но я хочу, чтобы Венсан и Самира занялись совсем другим…
Молодые полицейские взглянули на шефа, ожидая продолжения.
— В одном мы сходимся: Гиртмана, судя по всему, интересую именно я. Он прекрасно осведомлен о происходящем и всегда оказывается рядом с нами. Его жертвами были только молодые женщины, поэтому Венсан и Самира должны обеспечить Марго охрану в лицее. Если швейцарец захочет достать меня, он ударит в самое уязвимое место — нападет на Марго.
Стелен еще больше помрачнел. Он выглядел по-настоящему встревоженным. Самира кивнула.
— Никаких проблем, — бросила она. — Мартен прав: мы не можем рисковать, оставляя Марго без защиты.
— Согласен, — поддержал коллегу Эсперандье.
— Что-нибудь еще? — поинтересовался патрон.
— Да. Возможно, на сей раз мы сумеем его поймать, есть один способ. Пусть Пюжоль сядет мне на хвост, но следит издалека, как можно незаметней: GPS, радиомаяки. Если Гиртман собирается держать меня в поле зрения, ему придется показаться, рискнуть. Мы будем тут как тут, когда он высунется.
— Интересная идея… А если он выйдет из леса?
— Будем действовать.
— Без поддержки спецподразделения?
— Гиртман не террорист и не гангстер. Он не готов к «боестолкновению» и не окажет сопротивления.
— А мне кажется, что от этого человека можно ждать чего угодно, — не согласился Стелен.
— Мы даже не знаем, сработает ли этот план. Будем действовать, так сказать, по мере поступления…
— Ладно, хорошо. Но держите меня в курсе всех событий, ясно?
— Я не закончил, — сказал Сервас.
— Ну что еще?
— Нужно позвонить следователю; мне необходимо судебное поручение, чтобы встретиться с заключенной тюрьмы в Сейсе.
Стелен кивнул, повернулся, взял со стола газету и бросил Сервасу.
— Не сработало. Никакой утечки.
Сервас посмотрел на шефа. Неужели он ошибся? Одно из двух: либо журналист не счел информацию достаточно важной, либо сведения прессе сливал не Пюжоль.
Небо за окнами класса было бледным. Все застыло в неподвижности. Белая жара затянула окружающий пейзаж подобием прозрачной пленки. Дубы отбрасывали на землю короткие плотные тени, липы и тополя словно окаменели, и только белесый след, оставленный реактивным лайнером, да несколько птиц в тишине оживляли эти почти зловещие декорации. Даже выпускникам, тренировавшимся на поле для регби, было так жарко, что игра шла в замедленном темпе. Казалось, что сборная Франции по футболу заразила студенческую команду отсутствием страсти и вдохновения.
Лето вступило в свои права, и Марго спросила себя, как долго продлится жара. Она слушала лекцию по истории вполуха, слова преподавателя отскакивали от нее, как капли воды от пластикового навеса. В голове была каша, она могла думать только о написанной от руки записке, которую обнаружила час назад, — ее приклеили скотчем к дверце шкафчика. Читая, она краснела от стыда и гнева, а по взглядам окружающих поняла, что все уже в курсе:
«Юго невиновен. Пусть твой папаша поостережется. Ты тоже поглядывай по сторонам. Тебе здесь больше не рады, грязная потаскуха».
