Джей Бонансинга - Игра киллера
Мэйзи вышла наружу, покачивая в руке ключ.
– Боже мой, Джоуи, мы вляпались в какой-то роман Флэннери О'Коннор.
– Он дал нам верхний этаж?
Они кивнула.
– И еще старик сказал, что мы можем припарковать машину на заднем дворе за деревьями.
– Нет.
Мэйзи сузила глаза:
– А ты не думаешь, что оставить тут машину – как дать объявление в газету, что мы здесь?
Джо объяснил ей, что это именно то, чего он хочет, и повел ее по дорожке к шатким сосновым ступеням рядом с автоматом «кока-колы».
* * *Номер 300 был кошмаром из сучковатых сосновых досок – единственная комната с засиженными мухами окнами и жалким клочком ковра цвета старой горчицы. Джо втащил в дверь ковровые сумки Мэйзи, поставил их на проваленную двуспальную кровать у окна. Мэйзи вошла вслед за ним, и так они оба стояли, чувствуя сырный запах плесени и гнили. Стены были украшены лакированными расписными досками с изображением колесных пароходов и босоногих мальчишек, удящих рыбу. В ванной были только ржавая раковина и разбитый унитаз в углу. Кто-то сделал жалкую попытку оживить этот номер, поставив на пожелтевшую салфетку посреди стола старый радиоприемник, да еще рядом с ним в щербатой белой вазе стояла пластмассовая роза.
– Тут тебе не «Уолдорф-Астория», – сказала Мэйзи, уперев руки в бока и осматривая этот склад дешевой старины.
– Ничего, сойдет, – отозвался Джо и стал осторожно расстегивать тюремные штаны.
– Господи, Джоуи, ты вывозился, как свинья!
– Спасибо на добром слове, – буркнул он в ответ, уже раздевшись до трусов и осматривая раны, избитое тело и изодранные плечи.
Мэйзи вытащила аптечку и обработала наиболее серьезные повреждения. Швы на бедре воспалились, текли гноем, и к ним было больно прикоснуться. Джо согнул левую руку, на которую пришелся основной удар при взрыве фургона. Локоть распух и ныл тупой болью. Чтобы заглушить ее, Мэйзи скормила Джо пару таблеток «дарвосета-Н». Уже откладывая аптечку в сторону, она заметила узелок над его левой грудной мышцей.
– Это что за черт? – спросила она, показывая пальцем на небольшое утолщение.
– Понятия не имею. Наверное, осколок пули.
Джо тоже посмотрел вниз. Узелок больше не болел, но был на ощупь тверд, как горошина.
Мэйзи протянула руку и коснулась утолщения; в глазах ее было любопытство.
– Не помню этой штуки. Ранение получено недавно?
– Много лет назад, – ответил Джо. – Эта чертова штука иногда дает о себе знать.
Мэйзи медленно покачала головой.
– Ничего себе способ зарабатывать на жизнь.
Джо снова ощущал ее запах – земной запах перечной мяты, заглушающий запах испарины. Он прикоснулся к ее волосам, и в паху у него завибрировало. Джо снял с нее жакет и провел ладонями вниз по плечам, по груди, к животу. Он ощущал у нее внутри новую жизнь. Мускусный жар, безошибочный признак беременной женщины. Джо обнял ее, и вдруг они отчаянно вцепились друг в друга.
– Не могу поверить, что втянул тебя в эту историю, – прошептал Джо.
– Я уже говорила тебе, Джоуи: я с тобой при любой погоде.
– Это не твой мир. – Джо поцеловал ее в бровь. – Ребенок. Я напуган до смерти. Случись что – мне этого не пережить.
– Прекрати, Джоуи.
– Ты не должна быть в этом замешана. Это дела жестокие, и дальше будет только хуже.
– Справлюсь.
Джо смотрел на нее минуту, потом повернулся и заходил по комнате.
– Ты справишься? Ты действительно так думаешь? Ты думаешь, что сможешь с этим справиться?
– Хватит, Джоуи.
Она смотрела на него, и глаза ее сузились.
– Лапонька, я признателен тебе за то, что ты спасла мою шкуру в этой заварухе, но я не думаю, что ты хоть чуть-чуть представляешь себе, с чем мы имеем дело. – У Джо опять засверлило в животе, огонь поднимался к сердцу. С каждым уходящим мгновением ему было все яснее, какой опасности он подвергал Мэйзи. Удерживал ее в смертельном капкане. – Эти парни. Они такие, что хуже не придумаешь. Ты меня послушай. Тебе надо отсюда убираться. В твоем состоянии – это просто безумие.
Взгляд Мэйзи прожег его насквозь.
– В моем состоянии? – Она вздохнула, подошла к кровати, сердито подхватила одну из сумок и рывком расстегнула молнию. – Знаешь... почему бы тебе не заткнуться и не надеть это, пока ты меня не вывел из себя окончательно?
Она вытащила из сумки джинсы и рубашку и бросила ими в Джо.
Джо оделся.
После этого он спокойно подошел к ней и взял за руки выше локтей.
– Знаешь, почему я оставил машину перед входом? Почему решил объявить о себе?
Она пожала плечами.
– Потому что кое-кто втянул меня в некоторую сделку, – мягко сказал он.
И рассказал ей. Рассказал все. И видел, что пока он говорил, Мэйзи закипала все сильнее и сильнее, будто старалась удержать крышку над котлом кипящей ярости, которая грозила вот-вот вырваться. Мэйзи не могла стоять спокойно. Руки ее шевелились по бокам, сжимаясь в крепкие кулачки.
– И вот так сейчас обстоит дело, – заключил Джо. – Я убираю четырех финалистов и получаю свободу, паспорт и возможность убраться куда угодно. Так что я думаю, ты должна будешь меня подождать. Может быть, в аэропорту. Там я тебя подберу, и тебе не придется ничего из этого видеть.
Мэйзи молчала, и Джо видел, как в ее глазах пылает гнев.
– В чем дело, Мэйзи?
– А это ты видел?
Мэйзи подняла руку и рванула блузку, пуговицы отлетели и застучали по ковру.
Джо посмотрел на татуировку. Он ее видел уже много раз – небольшую надпись над пупком, цвета тюремной зелени, маленькими печатными буквами: «Arriba los corazones!»[27]. Джо несколько раз спрашивал, что это значит, но Мэйзи отшучивалась, что это означает «классная штука», «сногсшибательная девчонка» или еще какую-нибудь чепуху. Через некоторое время Джо бросил попытки угадать смысл надписи.
– Взгляни как следует, – потребовала Мэйзи.
Потом подошла к другой ковровой сумке, рывком распахнула молнию и перевернула сумку вверх дном.
На кровать посыпалось оружие.
Не меньше полудюжины единиц разной стадии сборки и возраста. Джо с первого взгляда узнал полуавтоматический пистолет «берса», десятимиллиметровый «смит-вессон» и самовзводный старый кольт. Были и другие пистолеты, возможно, восточноевропейские, в основном автоматические. Были магазины, семи – и девятизарядные обоймы, коробки с патронами, пара глушителей и даже приспособление для скоростного заряжания барабанов. Даже не глянув, Мэйзи взяла из кучи девятимиллиметровый пистолет, не отводя взгляда от Джо, другой рукой схватила семизарядную обойму и вставила ее в рукоять. Глаза ее мерцали, она взяла глушитель и закрепила на стволе. Отвела назад затвор, и пистолет громко щелкнул. Потом Мэйзи положила пистолет обратно на кровать.
Джо пытался что-то сказать, но слова застряли в горле.
– Эта татуировка означает храбрость, – пояснила Мэйзи, и в ее напряженном голосе звучал вызов. – Для посвящения в cuadrilla[28] Западного Чикаго ее нужно было много. Самая крутая девчоночья банда к востоку от восточного Лос-Анджелеса. Я в ней была три года и, поверь мне, кое-что видала.
– Мэйзи, я просто не...
– Погоди. Дай мне закончить. – Она сверлила его глазами, в которых стояли слезы, подбородок ее дрожал, голова ее откинулась по-латиноамерикански – гордо и благородно. – Я люблю тебя, Джо. К добру или к худу. И там, откуда я родом, этого достаточно.
Еще одну бесконечную секунду Джо просто смотрел на нее.
Потом подошел к ней, сдерживая волну эмоций, и заглянул ей прямо в глаза. Края его губ чуть тронул намек на улыбку.
– Детка, я рад, что ты на моей стороне.
* * *Лавдел заметил в зеркале заднего вида синие вспышки в тот самый момент, когда съезжал по грязному въезду на своем побитом «кадиллаке» с шоссе номер 17 в сторону дельты.
– Мать его так!
– Легче, брат Крейтон, – прозвучал бархатистый голос с пассажирского сиденья. – Мы опять подходим близко, и новые задержки нам не нужны. К завтрашнему вечеру на прочес этого поля федералы бросят целую армию.
– Я этого гада достану! – буркнул про себя Лавдел.
Свет прожектора отражался от зеркала ему в глаза, отчего пульсировало в висках. Крейтон просто озверевал от гнева и жажды крови. Кололо лицо, изрытое осколками двери тюремного фургона, горели ребра после внезапного столкновения с этой мексиканской сукой. Крейтон злобно выдохнул и притормозил, перетаскивая «кадиллак» через грязную обочину и останавливаясь в грозовом облаке дыма и окиси углерода. Машина тащилась из последних сил, едва слушалась руля, радиатор пробит", одно переднее колесо вихляется.
В зеркале было видно, как полицейские остановились за ним на расстоянии двух корпусов машин.
– Я не шучу, Крейтон, – тихо сказал Хиро с пассажирского сиденья, подняв три пальца, как тренер на третьей базе. Он поглядывал в боковое зеркало, чуть дрожа от предвкушения. – Нам сейчас совсем не надо привлекать к себе внимание.
