Карин Слотер - Инстинкт убийцы
Глава 11
Фейт сидела за кухонным столом. Не считая лампы над плитой, комната была погружена в темноту. Она достала из шкафа бутылку вина, бокал и штопор, но так ни к чему и не притронулась. Все эти годы она ни о чем так не мечтала, как о том, чтобы Джереми повзрослел и покинул дом, чтобы она могла создать для себя некое подобие жизни. Но теперь, когда его здесь не было, Фейт казалось, что в ее груди, там, где раньше было сердце, зияет дыра.
Она знала, что вино не поможет. Она от него всегда раскисала и становилась плаксивой и сентиментальной. Фейт потянулась к бокалу, чтобы убрать его обратно, и эта попытка закончилась тем, что она его перевернула. Она попыталась поймать бокал, но он ударился ободком о край стола и разбился на кафельном полу. Фейт опустилась на колени и начала собирать острые осколки. Она подумала о том, что надо бы включить свет, за секунду до того, как один из осколков впился ей в кожу.
— Проклятье! — пробормотала она, выдергивая стекло и суя палец в рот.
Она подошла к раковине и подставила ранку под струю холодной воды. Включив светильник над раковиной, она наблюдала за тем, как кровь собирается в лужицы и смывается водой, снова собирается в лужицы и снова смывается водой.
От навернувшихся слез все перед глазами расплылось, утратило резкость и отчетливость. Она чувствовала себя очень глупо, но рядом не было никого, кто мог бы поинтересоваться, почему она плачет из-за такой мелочи, как порезанный палец, поэтому Фейт не стала сдерживать слезы. Кроме того, ей было из-за чего плакать. Завтра утром должен был начаться третий после похищения Эммы день.
Что будет делать Абигайль Кампано, когда проснется? Принесет ли ей сон некую амнезию, которая по пробуждении заставит ее заново вспомнить, что ее малышки больше нет с ней? Что она тогда будет делать? Станет ли вспоминать все завтраки, которые она ей готовила, все ее футбольные тренировки и уроки танцев, все домашние задания, которые она помогала ей выполнять? Или мысленно перенесется в будущее, а не в прошлое: выпускной, свадьба, внуки?
Фейт взяла салфетку и вытерла глаза. Она понимала, что все эти мысли ничего не стоят. Ни одна мать не сможет уснуть, когда ее ребенок в опасности. Фейт и сама провела много бессонных ночей, хотя точно знала, где находится Джереми или, по крайней мере, где он должен находиться. Ей мерещились автомобильные аварии и проблемы с алкоголем. Кроме того, она волновалась за девочку, с которой встречался Джереми и которая могла совершить такую же глупость, что и Фейт в ее возрасте. Достаточно было того, что ее сын всего лишь на пятнадцать лет моложе ее самой. Не хватало ей еще внука на шестнадцать лет младше сына.
От этой мысли Фейт громко рассмеялась и бросила салфетку в мусорное ведро. Надо бы позвонить матери и посочувствовать ей. Или хотя бы в миллионный раз попросить прощения. Но в ком сейчас Фейт нуждалась на самом деле, так это в отце.
Митчелл умер от инсульта семь лет назад. К счастью, его страдания длились недолго. Однажды утром, стоя в кухне, он схватился за плечо и упал на пол. Два дня спустя он мирно умер в больнице. Из Германии прилетел брат Фейт. Джереми на один день отпросился из школы. Билл Митчелл всегда был очень деликатным человеком и даже в смерти сумел позаботиться о потребностях своей семьи. Когда он скончался, они все были рядом с ним. Они все успели с ним попрощаться. Дня не проходило, чтобы Фейт не думала об отце, не вспоминала его доброту, его надежность, его любовь.
Во многих смыслах Билл Митчелл справился с беременностью дочери-подростка лучше, чем его жена. Он обожал Джереми и наслаждался ролью деда. Прошло много времени, прежде чем Фейт узнала истинную причину, по которой Билл перестал посещать еженедельные встречи группы по изучению Библии и вышел из команды по боулингу. Тогда он объяснил это тем, что хочет больше времени проводить с семьей и осуществить кое-какие задумки по обустройству дома. Теперь Фейт знала, что его попросили уйти из-за нее. Он расплачивался за грех, совершенный дочерью. Ее отец, человек набожный настолько, что когда-то подумывал о том, чтобы стать священником, больше ни разу в жизни не переступил порог церкви. Он не пришел даже на крестины Джереми.
Фейт обернула палец бумажным полотенцем, чтобы остановить все еще сочащуюся из пореза кровь. Включив свет, она вытащила из кладовой веник и совок. Сначала она подмела стекло, потом достала пылесос, чтобы собрать мелкие осколки. Она не была дома два дня, поэтому в обычно аккуратной кухне царил беспорядок. Фейт прошлась пылесосом по полу, старательно пошарив щеткой в углах.
Она ополоснула посуду в раковине и сложила ее в посудомоечную машину. Потом вычистила раковину и положила посудные полотенца в стиральную машину вместе с одеждой, обнаруженной в бельевой корзине в ванной комнате. Она вычищала сушилку, когда вдруг вспомнила неловкий момент, когда ей на секунду показалось, что Уилл Трент приглашает ее на свидание.
Энджи Поласки. Впервые за время знакомства с этим человеком Фейт стало его жаль. Что там говорят насчет чужих объедков? А как насчет объедков, оставшихся после тысяч других мужчин? О победах Поласки слагали легенды. Новичкам даже объясняли, что если они хотят стать самыми лучшими в городе полицейскими, то обязательно должны отметиться между ее ног.
Уилл не мог не знать об этих слухах. Или же он был из тех людей, которые не умеют применять профессиональные навыки к своей личной жизни. Когда сегодня вечером Фейт стояла в дверях его кабинета, наблюдая за тем, как он работает на компьютере, ее поразило исходящее от него ощущение одиночества. А когда Уилл ее увидел, его буквально подбросило на стуле. Из-за кровоподтеков вокруг глаз он был похож на испуганного енота.
Было еще кое-что. Как он собирался удержаться на работе после драки, в которую ввязался с Полом Кампано? Кстати, о полицейских сплетнях. Хэмиш Пател сплетничал не хуже женщины. Фейт все узнала по телефону от одного из коллег по убойному отделу, еще не успев покинуть территорию Теха.
Уилла этот вопрос, похоже, нисколько не тревожил. Аманда была строга, но она умела быть и очень справедливой. Хотя, возможно, в Бюро расследований нынче было в ходу другое модное словечко — «толерантность». За два дня Фейт успела назвать Уилла засранцем и обезьяной, а он все равно не вышвырнул ее из расследования. Он всего лишь вручил ей пробирку с серым порошком и попросил нарушить закон.
Начал звонить ее мобильный, и Фейт бегом, как взволнованная школьница, вернулась в кухню, ожидая услышать голос Джереми.
— Дай угадаю. Ты хочешь пиццу, — произнесла она в трубку.
— Фейт?
Она нахмурилась, пытаясь узнать голос.
— Это Виктор Мартинес.
— А-а, — только и смогла выдавить она.
— Вы ожидали услышать кого-то другого? — спросил он.
— Я подумала, что это мой сын.
— Как поживает Джереми?
Фейт не припоминала, чтобы сообщала ему это имя, но все равно ответила:
— Хорошо.
— Я сегодня с ним познакомился. Он живет в Гленн-холле. Симпатичный молодой человек.
— Прошу прощения, — начала она, — а почему вы с ним разговаривали?
— Я разговаривал со всеми студентами, которые жили рядом с Адамом Хамфри. Я хотел убедиться в том, что с ними все в порядке, и в том, что они знают, что в случае чего им есть к кому обратиться.
— Продолжаете прикрывать свою задницу?
— Я показался вам настолько бесчувственным?
Фейт, запинаясь, пробормотала какие-то извинения.
— У меня был очень трудный день, — добавила она.
— У меня тоже.
Она закрыла глаза, думая о морщинках в уголках глаз Виктора Мартинеса, когда он улыбался. Настоящей улыбкой, а не прикрывающей что-то вроде: «О черт, твой сын учится в моем университете!»
— Фейт?
— Я слушаю.
— На Хайленд есть один итальянский ресторанчик. Вы его знаете?
— Э-э… — Фейт потрясла головой, словно пытаясь прочистить уши. — Да.
— Я знаю, что уже поздно, но, может, вы не откажетесь там со мной пообедать? Или просто чего-нибудь выпить?
Фейт была убеждена, что поняла его неправильно.
— К-конечно. Х-хорошо, — заикаясь, пробормотала она.
— Через десять минут?
— Договорились.
— Тогда до встречи.
Фейт, замерев, стояла до тех пор, пока автоматический голос не начал умолять ее отключиться. Выронив трубку, она, как безумная, заметалась по дому в поисках чистых джинсов, потом остановила свой выбор на юбке, как оказалось, только для того, чтобы обнаружить, что она не только ей тесна, но и украшена пятном от гуакамоле, полученным во время последнего выхода в свет с мужчиной, — если, конечно, считать таковым Джереми. В итоге она надела сарафан без бретелей, но от самой двери вернулась, рассмотрев свое отражение в зеркале: бледная кожа под мышками выдавилась резинкой сарафана, как сметанная глазурь на булочке с голубикой из «Старбакс».
