Я их всех убил - Дениссон Флориан
В тревоге, не имея возможности увидеть, что происходит, доктор изо всех сил забарабанил по разделявшей их деревянной панели, явно усиливая панику, охватившую Корню.
Максим с искривившимся ртом приблизил губы к уху своей добычи и прошипел:
– Говори! Черт бы тебя взял, теперь ты все скажешь! Что ты сделал с жертвами из своего сраного списка?
В его взгляде пылало пламя ярости, и с каждым выплюнутым вопросом он все крепче сжимал горло Кристофа, словно тот был простой тряпичной куклой. И при каждом встряхивании голова Корню с силой ударялась об пол; но никакой ярости и воли дознавателя не хватало, чтобы вырвать у него признание. Он оставался нем, его вытаращенные глаза смотрели в небытие.
– Говори, черт бы тебя побрал, говори! – заорал Максим во весь голос – удивительно, что у Корню не лопнули барабанные перепонки.
Дверь все еще содрогалась под кулаками психиатра, и грохот насыщал атмосферу электрическим напряжением.
Следуя бешеному ритму этого стука, жандарм еще сильнее сжимал горло Корню, которому очень быстро стало не хватать кислорода: он закашлялся и вывалил язык, словно пытаясь глотнуть жизненно необходимого воздуха. Его лицо побагровело, глаза закатились, его тело уже сводили все более жестокие судороги. В бешеном исступлении Максим продолжал его душить.
Когда тело Кристофа совершенно обмякло, жандарм понял, что зашел слишком далеко. Убрал дрожащие руки от горла своей жертвы и несколько секунд рассматривал их, словно это были посторонние существа – два убийцы, которых он не смог удержать под контролем.
Внезапно опомнившись, он приложил ухо к груди Кристофа. Ничего. Ни звука, ни биения в грудной клетке.
Осознав, какое преступление совершил, Максим издал утробный вопль, разорвавший воздух, и к этому оглушительному звуку добавился треск выбитой психиатром двери.
Не обращая внимания на появление Беккера, Максим прижал губы ко рту Корню и начал вдувать воздух в его легкие. Одновременно он делал ему массаж груди, прилагая все силы, чтобы вновь запустить его сердце.
Острая боль пронзила его череп, зрение на несколько мгновений помутилось. Капитан только что навалился на него всем своим весом и ударил кулаком, метя в лоб, но попал в правый висок.
Максима отбросило на пол, нападавший растянулся рядом.
– Вы убили его! Вы его убили! – закричал психиатр, лихорадочно тряся головой.
Его голос дрожал, словно он потерял дорогое существо, но Монсо не стал задерживаться на этих наблюдениях, а нанес психиатру в ответ мощный удар справа в челюсть. От боли в фалангах у него чуть не остановилось сердце, но удар был так силен, что Беккер на несколько секунд потерял сознание. Этого времени жандарму хватило, чтобы перетащить его бездыханное тело в гостиную.
Он нащупал наручники, висевшие на поясе, – единственная деталь экипировки, которую он не вернул Ассии. Заметив медную трубу, идущую вдоль комнаты к маленькому радиатору, он поволок старика в этот угол, чтобы там его и приковать за правое запястье.
Придавленный грузом вины, он тяжело рухнул на пол. В ушах стоял гул, он чувствовал, как пульсирует кровь в висках, а все его тело тряслось, как будто он замерзал. Он позволил себе несколько секунд передышки, потом втянул воздух – тот воздух, которого не хватило Кристофу Корню.
Эта мрачная мысль вернула его к реальности. Он достал мобильник и сделал то, что делал всякий раз, когда попадал в серьезную передрягу: позвонил дяде, Анри Саже.
Между двумя гудками бросил взгляд на Беккера. По-прежнему в отключке. Или делает вид; в любом случае это больше не имело особого значения.
– Алло?
– Я в полном дерьме, – печально прошелестел Максим.
– Что случилось? – неторопливо осведомился бывший жандарм.
Максим почувствовал, как у него перехватило горло, и был вынужден немного помолчать.
– Я облажался…
– Возьми себя в руки и объясни все по порядку.
Отеческий, почти успокоительный тон Анри немного его ободрил. Возможно, тот найдет выход из сложившейся ситуации. Анри всегда находил выход.
У Максима ушло несколько минут, чтобы описать обстоятельства, при которых он угодил в ловушку, куда сам себя и загнал. Саже внимательно его выслушал и воздержался от комментариев. По завершении отчета он просто надиктовал список того, что необходимо сделать до его прибытия. Прежде чем дать отбой, Максим искренне поблагодарил дядю.
Он побежал на камбуз, перерыл все в поисках тряпки и жидкости для мытья стекол и быстро нашел искомое под раковиной. Пока он стирал свои отпечатки с ручки входной двери, до него донесся глухой стук о корпус судна. Он кинулся наружу, на мостик, надвинув пониже капюшон куртки, чтобы скрыть лицо. Не хватало только, чтобы его потом опознали, если он сейчас с кем-нибудь столкнется.
Он постарался как можно незаметнее подобраться к источнику звуков, происхождение которых при всем желании никак не мог определить.
Внезапно он услышал, как заработал маломощный мотор. Он добрался до противоположного борта яхты и заметил, как по реке быстро удаляется маленькая спасательная лодка; за рулем был человек, чей вид заледенил ему кровь. Внезапно Максиму показалось, что он летит в пустоту.
Пульс опасно участился. Холодные капли пота уже стекали по спине, когда он устремился назад в каюту, несколько раз поскользнувшись на мокром мостике.
Внизу, в спальне Капитана, только обломки двери свидетельствовали о происшедшей там борьбе, потому что комната была пуста.
28
Максим кинулся прочь с судна доктора Беккера. Добежал до машины, дрожащими руками порылся в бардачке и выхватил складной бинокль. Метнулся на понтон – откуда открывался лучший вид на реку – и, задыхаясь, оглядел горизонт.
Сквозь струи ледяного ливня угадывались контуры Кристофа Корню и его плавсредства. Он призраком скользил по зеленым водам Роны. Максим глянул на дорогу вдоль реки и заметил вдали мост. Если он поторопится, то доедет раньше, чем туда доберется беглец.
Сердце забилось сильнее, и он устремился к машине. Запрыгнул внутрь и рванул с места.
Мотор ревел, автомобиль на большой скорости несся сквозь бурю под чередующимися дождевыми завесами. Максим совершил несколько рискованных обгонов под возмущенные гудки. Наконец заметил слева металлическую конструкцию.
Он рванул рычаг переключения передач и резко вывернул руль. Машину занесло на скользком асфальте, прежде чем шины сцепились с металлом моста, а Максим взял автомобиль под контроль. Он затормозил на самой середине и вышел.
Лодчонка с подвесным мотором быстро приближалась и через несколько секунд должна была пройти под нависающим пролетом. Максим перелез через перила, утер лицо, склонившись над бурной водой.
Кристоф поднял голову и увидел его. В паническом испуге он попытался совершить маневр, чтобы увернуться от летящего на него человека. Но оказался недостаточно проворен.
Максим свалился прямо на него, и ему показалось, что под ним что-то хрустнуло. Корню взвыл от боли, но успел ногой отбросить нападавшего.
Пока лодка дрейфовала по течению, ее пассажиры одновременно поднялись. На какое-то мгновение их взгляды встретились. Один – лишенный всего человеческого, другой налитый кровью, словно горящий огнем ненависти. Левая рука Корню вяло свисала вдоль тела, и Максим понял, что она сломана.
Он уперся понадежнее, расставил руки и бросился вперед. Несмотря на полученное увечье, предполагаемый убийца оказался достаточно быстр, чтобы уклониться от первой атаки, прижавшись к борту. Здоровой рукой он схватил деревянное весло, лежавшее на дне в специальном углублении; когда Монсо совершил новый бросок, Корню размахнулся и нанес мощный удар.
Голову пронзила вспышка боли, и Максим едва не лишился чувств, но окатившая его холодная волна помогла ему прийти в себя. Однако он потерял равновесие, и ему пришлось схватиться за корму.
Корню отбросил весло, сбив с толку соперника. Причину тот понял на долю секунды позднее, чем следовало.
