Середина земли - Артур Кинк
– Твою мать! Не делай так! Это жутковато!
– Ты тысячелетний Арктурианец пожирающий и разрушающий измерения, в теле колхозного ханыги. Тебе не может быть жутковато! – протяжно, по слогам прокричал Миша. – Антоха, скажи, что действеннее? Пытаться произвести замещение души в почти зрелом поднизшем, исполненным злобой и жаждой мести, или же провести зачатие в столь благоговейную космическую погоду. Я не стану жертвовать ни одной из поднизших женщин.
– А нам и не надо жертвовать женщинами. О, наш надвысший господин! Позвольте сказать, – заискивающе прошипела Алёна. – У нас есть поднизший, чьей кровью мы смажем врата. И он как нельзя кстати прячется за тем обрывом. – Алёна резко повернулась и указала пальцем в мою сторону.
Я поскользнулся на проклятом мхе и едва не сорвался вниз. Сердце упало в пятки. Лёгкие сжались. Если не они, то вероятно страх убил бы меня в ту минуту.
Все повернулись и уставились в мою сторону. Хоть я и сидел за каменистой стеной, я чувствовал взгляды их жёлтых животных глаз на своей спине.
– Чего ты вцепилась в щегла! Убери свои культяпки!
– А ты что, приревновал?
Тихон с Алёной принялись стырить и толкать друг друга. Наконец, Тихон получил пощёчину, Алёна прямой удар в нос и меня, на секунду отпустило. Я думал все обо мне забыли, но Антон и Миша, оставив драчливую парочку устремились к утёсу. Если бы я мог слиться с камнями или мхом, как это делают ящерки-хамелеоны. Если бы мог тогда исчезнуть. Испариться.
За обе руки меня втащили наверх, и зелёная дымка обволокла мои ноги. В нос ударил резкий запах крови и зловоние шкур тех тварей, что обгладывали человечьи останки. Зверьё ощетинилось, оскалилось и зарычало в мою сторону.
– А ну заткнитесь! – не своим голосом заорал я и они, скуля, вернулись к костям.
– Ты точно поднизший? – ухмыльнувшись спросил меня Миша.
– Командный голос – он один. Для зверей, для людей, для неведомых космических сволочей. – выпалил я. Была не была. Я не справлюсь с такой толпой космического отребья и с их четвероногими слугами. Я буду драться. Буду рвать. Я сдохну, но сделаю это достойно. И постараюсь прихватить с собой столько, сколько смогу. Падать им в ноги и молить о пощаде я даже физически не смогу.
– Эй Тихон! Хорош! – Миша пошёл отнимать взбешённого Тихона от его хрупкой пассии.
Антон толкнул Арсения впереди себя и тот, словно ведомый на поводке пошёл к алтарю. Он уже вовсе не реагировал ни на свет, ни на шум, ни на сбивающий с ног шторм. Казалось, у него нет больше ни воли, ни разума. Только тело, задача которого была, оказаться здесь. У алтаря. Я вспомнил деревню и то, как дед учил меня рубить кур. Если взять птицу под лапы, она автоматически вытягивает шею. И тогда остаётся только отсечь её топором. Она не знает ни страха, ни сожалений. Она просто кладёт голову под лезвие. Так и Арсений. Он больше не сирота, что узнал о гибели родителей. Он не хочет убежать, не хочет отомстить. Он садиться на алтарь и болтает ногами, ожидая момента, чтобы протянуть шею как курица. Девчонки с райцентра, охваченные безумием, танцевали, пели и обнимали местных, не вдумываясь в свою будущую участь. Все они запинались о кости тех парней, с которыми недавно пили с одной бутылки, делили баню, и травили задушевные истории. То смешные, то грустные. Запинались о них, словно о мусор. Не оборачивались. Продолжали своё веселье.
Антон положил мне свою руку на плечо. Она была тяжелее чем обычно. Я знал, что не прежняя рука – это вовсе. Склизкое щупальце, лишённое костей, покрытое грубой чешуйчатой кожей.
Это больше не мой друг. Это больше не писатель, пьяница, любитель авантюр и сбора цветного металла. Всё что я знал. Всё, что уважал – умерло. Тварь из иного измерения полностью вытеснила его и заполнила пустоты разума и сердца.
Я перехватил гадкий отросток, скинул с плеча и схватил эту тварь за горло.
– Ты дракорептилоид. Надвысшее что-то там, что хвостом сотрясает вселенные. Но я не протяну тебе голову на отсечение. – я резко отпустил шею и хотел побежать обратно к краю скалы. Я действительно решил сброситься вниз. Разбиться о камни. Стать месивом из крови, костей и кишок, но не стать частью грязного отвратительного ритуала. Но чёртово щупальце обвило мою руку, словно змея.
– Кто сказал, что нужно отрубать голову? Я про головы не говорил. Эй! – Антон повернулся к своей толпе. – Кто-то говорил про головы?
Ему не ответили. Они просто продолжали свои пляски и песнопения, да гладили по холке монстров, что охочи до человеческой плоти.
– Нужно лишь миллилитров двадцать. Это ровно столько же. Сколько берут на анализ в поликлинике. Никто тебя не убьёт. Я не позволю. Твоё участие в моей жизни было предсказано видением много лет назад. И я не думаю, что оно пророчило этот итог. Нет. Я знаю… Знаю… – Антон резко замер. Отпустил меня, вытянулся, запрокинул голову к небу и развёл руки. Небо в очередной раз разрезали вспышки, а гром не унимаясь раскатывался, утихал и вновь раскатывался. Ветер гнул меня к земле. Все взглянули на Антона и побежали к алтарю. Даже Тихон и Алёна оставили свою семейную разборку. Невольные пленники, сидели на алтаре. Две девушки с райцентра и подросток Арсений. Они тоже воодушевлённо задирали головы к небу и глядели своими незрячими глазами ввысь.
– Нужно приступать! – крикнул кто-то.
– Тащи этого поднизшего сюда. Каналы открыты!
– Идём. Я всегда верил тебе. Беспрекословно. Что бы ты не говорил. Твоя очередь. Если не хочешь подходить ближе к вратам, то не нужно.
Я не уверенно протянул руку. Я думал Антон потащит меня к алтарю. Думал, оглушит своим огромным чудовищным хвостом. Поэтому я расставил ноги пошире и упёрся, что было мощи в вязкую почву. Я, в отличии от Арсения и тех девушек был в полном сознании. Мог сопротивляться и не собирался позволить покорно вести себя на убой. Но нет. Он укусил меня. Его и без всяких космических вмешательств зубы, были кривыми, а сейчас, в меня будто воткнули колючую проволоку. Я взвизгнул. Не столько от боли, сколько от неожиданности.
Ох уж все эти трактаты о том, как пропускать или игнорировать боль. Как побороть страх перед ней, и любой другой. Всё это звучит весьма убедительно, а если прочитаете парочку книг как я, то тоже возомните себя неуязвимыми. Все
