Уильям Хортсберг - Сердце ангела. Рассказы
Джексон пригладил волосы.
— С кровью девственницы все в порядке, но вряд ли нам это поможет. Нам нужно быть уверенными до конца, действовать наверняка.
— Почему? — резко спросил Хантон. — Почему просто не попытаться изгнать бесов?
Лицо Джексона стало холодным.
— Джонни, это не так просто, как у вас — грабители и полицейские. Ради бога, не думай, что это ерунда. Изгнание бесов очень опасно. Оно похоже на контролируемое расщепление атома — мы можем ошибиться и уничтожить самих себя. Бес сидит в этой машине, как в клетке. Но только дай ему шанс…
— Он может вырваться наружу?
— Он очень этого хочет, — угрюмо ответил Джексон, — и ему нравится убивать.
Когда следующим вечером Джексон пришел к Хантону, тот отослал жену и детей в кино. Они устроились в гостиной. Хантон едва мог поверить в то, что сейчас они собираются сделать.
— Я отменил свои занятия, — сказал Джексон, — и весь день просидел за такими ужасными книгами, о которых ты и понятия не имеешь. Потом я заложил более тридцати формул в компьютер и получил, на удивление, немного главных элементов.
Он показал Хантону список, в котором были кровь девственницы, кладбищенская грязь, десница божья, кровь летучей мыши, ночной мох, лошадиное копыто, глаз жабы.
Кроме этих главных были и другие, второстепенные элементы.
— Лошадиное копыто, — задумчиво произнес полицейский. — Смешно…
— Очень обычно, ничего смешного. Фактически…
— Необходимо ли присутствие всех этих ингредиентов в том виде, как ты их назвал? — прервал его Хантон.
— Например, может ли лишайник, сорванный ночью, заменить ночной мох?
— Да.
— Очень может быть, — сказал Джексон. — Магические формулы очень эластичны и неопределенны. Черная магия всегда оставляла широкое поле для творчества.
— Тогда заменим лошадиное копыто на желе «Джеллоу», — предложил Хантон. — Его очень легко достать. В день смерти Фроли я заметил под машиной небольшую коробочку с «Джеллоу». Кстати, желатин делают из лошадиных копыт.
Джексон кивнул.
— Согласен. Что-нибудь еще?
— Возьмем кровь летучей мыши… ничего страшного — в прачечной большой зал. Там есть немало неосвещенных углов и щелей, в которых могут жить летучие мыши. Хотя я сомневаюсь, что администрация допустит это. Во всяком случае, если они там водятся, одна из них легко могла попасть в машину.
Джексон потер руками воспаленные глаза.
— Всё сходится… да, все сходится.
— Правда?
— Да, я думаю, мы спокойно можем Отбросить десницу божью. Конечно же, до смерти миссис Фроли никто не засовывал туда руку мертвого человека, и так же маловероятно, что там могла оказаться белладонна.
— Грязь с кладбища?
— А ты что о ней думаешь?
— Все могло произойти случайно, — сказал Хантон.
— Ближайшее кладбище находится в пяти милях от «Голубой ленты» на Плэзэнт-Хилл..
— О'кей, — сказал Джексон. — Я попросил оператора, который думает, что я готовлюсь ко Дню всех святых, провести точный анализ главных и второстепенных элементов и дать мне все возможные комбинации. Конечно, пришлось отбросить десятка два совершенно бессмысленных, но оставшиеся сочетания выглядят вполне вероятными. Так вот, элементы, которые мы только что выделили, входят в одну из комбинаций.
— В какую?
Джексон усмехнулся.
— Все очень просто. Она применялась в Южной Америке и на Карибах шаманами. У них был культ Саддата или, как они его называли «того, кого нельзя назвать по имени». Бес, находящийся в машине, собирается улизнуть, как нашкодившая кошка.
— Как мы это сделаем?
— При помощи святой воды и благодарственного гимна. Еще попробуем кое-что из Левита. Это настоящая христианская белая магия.
— Ты уверен, что от этого не будет хуже?
— Не вижу, как может стать хуже, — задумчиво ответил Джексон. — Не хочу скрывать, что я беспокоился об этой деснице божьей. Это самая дремучая магия.
— А святая вода с ней справится?
— Бес, которого вызывают десницей божьей, может запросто на завтрак съесть стопку библий. Если бы это был он, весь обряд изгнания для нас мог бы закончиться плачевно.
— Ты абсолютно уверен?..
— Не абсолютно, конечно, но все сходится.
— Так когда?
— Чем скорее, тем лучше, — ответил Джексон. — Как мы попадем в прачечную? Разобьем окно?
Улыбнувшись, Хантон достал из кармана ключ и помахал им перед носом Джексона.
— Где ты его взял? У Гартли?
— Нет, — ответил полицейский, — мне его дал инспектор Мартин.
— Он знает, что мы собираемся делать?
— Думаю, догадывается. Пару недель назад он рассказал мне занятную историю.
— О катке?
— Нет, — ответил Хантон, — о холодильнике. Пошли.
Мертвая Адель Фроли лежала в гробу. Гробовщику пришлось немало потрудиться, прежде чем он смог привести ее в приличное состояние. И все же какая-то часть ее, наверное, оставалась в машине. И, если это действительно было так, то она кричала. Она знала об опасности и могла бы предупредить. У Адель было не все в порядке с желудком, и из-за болезни она пила широко используемые в данных случаях таблетки Е-3 Джель, которые легко можно было купить в любой аптеке за семьдесят девять центов. На коробочке было написано: «Противопоказано для людей, страдающих глаукомой. Активные ингредиенты Е-3 Джель могут вызвать ухудшение состояния». К несчастью, Адель Фроли не болела глаукомой и, следовательно, она принимала Е-3 Джель. Она могла бы вспомнить тот день незадолго до происшествия с Шерри Оулетт, когда она случайно уронила в машину полную коробочку этих таблеток. Но сейчас она была мертва, и уже не узнает, что тот самый активный ингредиент, который успокаивал ее изжогу, был производным белладонны, известной в некоторых европейских странах под названием «десницы божьей».
В абсолютной тишине прачечной «Голубая лента» раздался ужасный отрыгивающий звук. Испуганная летучая мышь бешено забилась в своем гнезде в вентиляционном отверстии над сушилками.
Звук был похож на сдавленный смех.
Внезапно сушильно-гладильный каток заработал. В темноте завертелись ремни, зубья шестерен со скрежетом терлись друг о друга, тяжелые валки набирали обороты.
Машина была готова.
Когда Хантон затормозил на парковочной площадке перед прачечной, было уже за полночь. Луна скрывалась за облаками. Стало темно. Резко нажав на тормоз, он выключил фары. Джексон едва не ударился головой о приборный щиток.
Когда полицейский выключил зажигание, они услышали ровное шипение и уханье.
— Это каток, — медленно сказал Хантон. — Да, это он. Работает в полночь сам по себе.
Некоторое время они сидели молча, чувствуя, как их охватывает страх.
Наконец Хантон сказал: «Все в порядке. Пошли».
Они вышли из машины и направились к прачечной. Шум работающей машины становился все громче. Хантон, засовывая ключ в замок служебной двери, подумал, что каток ведет себя как живое существо — он тяжело дышал и шипение походило на шепот.
— Послушай, Джонни, сейчас я рад, что ты полицейский, — сказал Джексон, перекладывая в другую руку коричневую сумку. В ней была завернута в вощеную бумагу баночка со святой водой и гидеоновская библия.
Они вошли в здание, и Хантон включил свет. Люминесцентные лампы загорелись холодным белым светом.
Над валками машины витали клубы пара. Каток остановился и в зловещем молчании ждал их.
— Боже, до чего же она безобразна, — прошептал Джексон.
— Пошли, — сказал Хантон, — пока мы окончательно не струсили.
Они подошли к машине. Рычаг автоматического отключения находился в нижнем положении над приводным ремнем.
Хантон протянул руку.
— Достаточно близко, Марк. Давай мне все вещи и говори, что нужно делать.
— Но…
— Не спорь.
Джексон протянул сумку, и Хантон положил ее на столик перед машиной. Он дал Джексону библию.
— Я буду читать, — сказал Марк Джексон. — Когда я дам знак, побрызгай святую воду пальцами на машину. Ты должен будешь сказать: «Во имя отца, сына и святого духа изыди, нечистый». Понял?
— Да.
— Когда я дам знак во второй раз, сломай облатку и повтори заклинание.
— Как мы узнаем, сработало ли заклинание?
— Увидишь. Выходя из катка, этот бес перебьет все окна в здании. Если с первого раза не получится, будем продолжать.
— Я умираю от страха, — сказал Хантон.
— Я тоже.
— Если мы ошиблись с этой десницей божьей…
— Нет, — прервал его Джексон, — давай начинать.
И он начал. Его голос наполнил пустую прачечную и отозвался эхом.
— Не обращайтесь к идолам и богов литых не делайте себе. Я Господь, Бог ваш… — В пространстве, внезапно наполнившемся могильным холодом, слова падали как камни. Под тусклым неживым светом люминесцентных ламп машина стояла тихо, и Хантону показалось, что она ухмыляется.
