Скотт Туроу - Личный ущерб
— Уолтер, это очень сложный вопрос. Я не уверен, что доводы защиты безосновательны.
Макманис утверждал, будто несправедливо рассматривать только показания одного инженера, не принимая во внимание показания других работников компании. Если Фивор хочет ускорить процесс рассмотрения, пусть форсирует экспертную проверку.
— Вы правы, судья, — произнес Уолтер после непродолжительного молчания. — Но тут надо учитывать вот что. Адвокат истца, Фивор, грозится подать жалобу в Апелляционный суд.
Малатеста откатил свое кресло назад.
— Неужели?
— Да. Такое у меня создалось впечатление. Утверждает, что без рассмотрения показаний инженера не может продолжить работу. И если вы откажете в рассмотрении, пойдет прямо в Апелляционный суд.
— Вот, значит, как… — Малатеста прикрыл рот и снова принялся изучать ходатайство Робби.
— Судья, зачем вам эти сложности? Удовлетворите ходатайство истца, рассмотрите показания инженера. Если в них нет ничего особенного, то Фивор проиграет. А если это действительно важно… ведь Апелляционный суд ваши решения никогда не отменял. А здесь защитник явно хочет скрыть нежелательные показания свидетеля.
— Уолтер, у меня своя голова на плечах. Почему я всегда должен оглядываться на Апелляционный суд?
— Конечно, конечно, судья, но вы знаете, у вас такая замечательная репутация. Судья Туи постоянно это подчеркивает. Говорит, даже членов Верховного суда и то рядом с вами нельзя поставить.
И тут случилось неожиданное. Малатеста, человек серьезный, вдруг захихикал. Как-то странно, по-детски.
— Это правда, Уолтер, сущая правда. На прошлой неделе я вместе с четырьмя судьями встречался с Бренданом. Он с похвалой отзывался о моей работе, как квалифицированно я рассматриваю дела. Мне было даже неудобно. Но должен признаться, своей репутацией я горжусь. Очень приятно, когда твои решения ни разу не отменяли. А насчет Верховного суда, Уолтер, это вы зря. Там сидят очень знающие юристы.
— Судья, — продолжил Вунч, — думаю, это ходатайство Апелляционный суд через несколько дней перекинет назад. Почти наверняка. «Пусть истец проведет свое дознание», — скажут они. Это их обычное заключение.
— Да, Уолтер, обычно они поступают так, но мне нужно решить все по справедливости. — Малатеста еще не сдался, однако уже был близок к этому. — Вот если бы найти какой-нибудь прецедент, который можно было бы процитировать.
— Так ведь Апелляционный суд недавно рассматривал подобное дело. Мне кажется, его даже не опубликовали. Как же оно называлось? — Уолтер прошелся туда-сюда, постукивая пальцем по лбу. — Надо же, забыл. Но Апелляционный суд его завернул. Почти такое же дело, как это.
— Завернул? — переспросил Малатеста.
Уолтер кивнул. Малатеста вертел в руках ходатайство Робби.
— Уолтер, у вас на такие вещи чутье, признаю. Ладно, составьте предписание. К тому же, первому ощущению следует доверять. Если я, как вы говорите, вчера вечером решил удовлетворить это ходатайство, то, видимо, так и надо поступить.
— Полностью с вами согласен. — Уолтер почти с поклоном принял у судьи последнюю бумагу.
Стэн остановил пленку и посмотрел на нас:
— Ну, что вы об этом думаете?
— А что тут можно думать, Стэн, — ответил Робби, не скрывая раздражения. — Сукин сын Уолтер водит бедного недотепу за нос. Разве вы сами не видите, что он заставляет его подписывать предписания вслепую? А деньги, которые я ему вручаю для передачи судье, попадают Ролло Косицу. Брендан, разумеется, заинтересован, чтобы все продолжалось в таком же духе, поэтому вызывает Сильвио к себе и в присутствии других судей похлопывает по плечу и ставит в пример. Вот он, единственный судья в округе, чьи решения ни разу не отменил Апелляционный суд! А этот идиот невероятно доволен собой, хотя самостоятельно не может даже завязать шнурки на туфлях.
Макманис метнул на меня взгляд. Я понял, он думает то же самое.
— Так вы считаете, что все это время Вунч вас дурачил? — спросил Сеннетт.
— Дурачил? Ради Бога, Стэн, мне не на что жаловаться. Я получал, что хотел. Уолтер присваивает взятки, предназначенные Малатесте? Ну и что? Для меня это не имеет никакого значения.
— А для меня имеет, — ощетинился Сеннетт. — Жуликоватый мелкий служащий — это совсем не то, что коррумпированный судья. — Он посмотрел на Робби. — И нам это не должно быть безразлично. Я полагаю, мы где-то прокололись.
Робби с обиженным видом замолчал.
— Надо подумать, — продолжил Сеннетт, — хорошенько подумать. Вероятно, они догадались, что находятся под колпаком. И теперь мелкая рыбешка Уолтер помогает выбраться из сети крупной рыбе Малатесте. Если… — Он запнулся, почувствовав нашу реакцию. Не знаю, как другие, но я от такого поворота мысли буквально оторопел. Надо же, как Стэн мог интерпретировать даже такие, казалось бы, очевидные факты! — А что? — воскликнул он, скрестив руки на груди. — Думаете, такое невозможно? Возможно. И еще как.
24
Наступил четверг, тридцатое апреля. Ивон сидела в «мерседесе» на верхнем этаже парковочного гаража Храма, откуда был виден вход в лифт. Двери раскрылись, как обычно, со скрипом, и Робби вошел в кабину к ожидающему его там Уолтеру Вунчу. В наушнике услышать удалось только приветствия, затем кабина опустилась, и прием стал невозможен. Ивон сидела и злилась. Оставалось надеяться, что все пройдет как положено.
После всестороннего обсуждения ситуации решили проверить теорию Сеннетта. Назначить Уолтеру очередную встречу. Передать деньги за нужное решение по последнему делу. Если посредник что-нибудь заподозрил, то конверт со взяткой принимать не станет даже ради Малатесты или самого Косица, ведь это грозит тюрьмой.
Когда лифт вернулся на пятый этаж, Ивон почувствовала, что-то неладное прежде, чем открылись двери. В наушнике сквозь шумы начали пробиваться голоса Робби и Уолтера, который почему-то не остался на первом этаже, а поднялся. Они говорили о какой-то женщине, с определенным подтекстом. Робби от души смеялся, а Вунч бормотал что-то неразборчивое.
Ивон напряженно вглядывалась в узоры, сделанные фломастерами на дверях лифта. Наконец они медленно раздвинулись. Из кабины шагнул улыбающийся Робби, целый и невредимый. Сзади был виден Вунч, ссутуленный, в теплом пальто, несмотря на середину весны.
— Просто чушь, — услышала Ивон слова Робби. Уолтера это, видимо, не убедило. Он вышел следом и исподлобья уставился на машину, где сидела Ивон. Сейчас вид у него был еще отвратительнее, чем обычно. Робби открыл дверцу «мерседеса» и промолвил:
— Слушай внимательно. Я скажу тебе что-то, ну, какую-нибудь чепуху, не важно что, а ты засмеешься. Громко. Может быть, даже чуть истерично. Понятно? Словно это какая-то идиотская пошлость.
Он плюхнулся на сиденье и произнес несколько неразборчивых фраз, какие актеры говорят на сцене, когда нужно изобразить шум толпы. Зато мимика была выразительной, специально для Уолтера.
— Смейся! — приказал он.
Ивон засмеялась. Робби тоже зашелся в хохоте, заслонив ладонью рот, ухитрившись прошептать:
— Смейся до тех пор, пока не закашляешься.
Наконец, отдышавшись, он посмотрел сквозь ветровое стекло на Уолтера и недоуменно пожал плечами. Тот развернулся, чтобы войти в лифт.
Ивон ждала объяснений, но Робби завел машину и быстро покинул гараж. Миновав несколько кварталов, он свернул в переулок, где въехал на стоянку позади небольшого магазина, задняя дверь которого была закрыта ржавой решеткой.
Робби выразительно показал глазами на свою поясницу и одними губами произнес:
— Выключай.
Сегодня пульт управления Хитрецом остался у Макманиса. Машина находилась всего в нескольких кварталах от его офиса, и Ивон собиралась выключить записывающее устройство там.
— Давай обыскивай, — громко сказал Робби.
— Что случилось? — спросила она.
— Обыскивай же, черт возьми! — взорвался он. — Чего ты тянешь?
Ивон послушно имитировала процедуру обыска, громко сообщая результаты для записи. Робби в это время отстраненно смотрел в окно. Как только Ивон объявила об окончании обыска, он сорвал с рубашки микрофончик.
— Все. Шоу закончилось.
— Он не взял деньги?
— Почему же не взял, — усмехнулся Робби, наклонившись вниз, чтобы снять Хитреца.
По совету Элфа Клекера, он купил сделанные на заказ ботинки, очень удобные, чтобы пристегивать прибор к лодыжке. У него что-то там не ладилось. Наконец он снял записывающее устройство и положил на сумочку Ивон.
— Наживку Уолли скушал, как обычно.
— Все-таки что же случилось? — спросила она.
— Мы с Уолтером уже собирались разойтись, и вдруг он решил рассказать мне забавную историю. А суть ее вот в чем. На прошлой неделе, когда мы были у Малатесты, ты в дверях столкнулась с одним человеком. Правда?
Ивон кивнула.
— Он полицейский, старый приятель Уолтера, они вместе работали в уголовном суде. Зачем он приходил в тот день к Малатесте, я не знаю. Его зовут Мартин Кармоди. — Робби внимательно взглянул не нее, ожидая реакции. — Ну, произнеси хотя бы что-нибудь.
