Джон Сэндфорд - Тень убийцы
— Этот тип из социального обеспечения в Белл снова всем предлагает деньги, — сказал посетитель бармену.
— Господи, да половина города пьет на его деньги, — ответил бармен. — Интересно, где он их берет?
— Могу спорить, что платит ЦРУ.
— Если так, то у кого-то большие неприятности, — с мудрым видом заметил бармен. — Я встречался с этими парнями во Вьетнаме — лучше с ними не связываться.
— Гиблое дело, — не стал спорить индеец.
Мужчина из дальней части бара крикнул:
— Сыграем в «Девятку»?[27]
— Да, иду, — ответил индеец, забрал кружку с пивом и ушел.
Бармен вытер влажное пятно на стойке и покачал головой.
— ЦРУ. Паршивое дело, вот что я вам скажу.
— Чушь все это, — пожав плечами, ответил Тень Любви.
Он допил пиво, соскользнул с высокого табурета у стойки и вышел наружу. Лучи солнца ударили ему в глаза, и он остановился, щурясь в ярком свете. Немного подумав, он свернул на запад и неторопливо зашагал по Шейк-стрит.
Многоквартирные дома Белла были уродливыми остатками программы жилищного строительства шестидесятых годов. Архитектор попытался скрыть бедность лагеря для военнопленных, сделав двери квартир разноцветными. Теперь, по прошествии многих лет, здание напоминало челюсть старика с выпавшими зубами.
За домом находилась игровая площадка, успевшая зарасти сорняками. Турник и ржавая карусель со сломанной много лет назад осью напоминали неудачную минималистскую скульптуру. Асфальт на баскетбольной площадке потрескался, сетки на кольцах исчезли. На качелях осталось лишь два сиденья.
Тень Любви сел на одно из них, наблюдая, как Ларри Харт идет по второму этажу. Он смотрел на листок бумаги, зажатый в руке, стучал в дверь, перебрасывался несколькими фразами с теми, кто открывал, и шел дальше. Иногда его разговор получался долгим и занимал минут пять. Несколько раз он смеялся, а однажды вошел внутрь. Через пару минут Харт вышел — он жевал ломтик поджаренного хлеба.
«Проблема состоит в том, — размышлял Тень Любви, — что слишком многим известна тайна Воронов». Лео, Джон и Барбара, а также несколько женщин, которые могли знать или догадываться.
Вороны вербовали сторонников в течение многих лет. И несмотря на то что они всегда старались держаться в тени, их имена, как и крайние взгляды, были хорошо известны. Как только они попадут в полицейский компьютер в качестве подозреваемых, то сразу же окажутся в первых строках списка охотников. При обычных обстоятельствах это не стало бы проблемой. У полицейских мало информаторов среди индейцев.
Но Харт — совсем другое дело. Тень Любви помнил его еще в те времена, когда оба учились в средней школе, но знаком с ним не был — тогда мальчики обычно не общались с теми, кто был старше. Харт пользовался популярностью как среди белых, так и среди местных. С тех пор ничего не изменилось. Он оставался своим среди индейцев, у него были друзья и деньги.
Тень Любви смотрел, как Ларри продвигается все дальше, слышал его смех и еще до того, как тот закончил обход, решил, что необходимо что-то делать.
Харт заметил на качелях Тень Любви, когда спускался по лестнице на первый этаж, но не узнал его. Ларри видел, как он качается, а потом отвернулся и человек на качелях пропал из виду. А через пять секунд, когда качели снова стали видны, он исчез.
Ларри вздрогнул. Вероятно, человек спрыгнул с качелей, обошел куст по краю игровой площадки и направился на улицу. Но у Харта появилось неприятное чувство. Всего несколько секунд, а незнакомец исчез. Качели продолжали раскачиваться.
Словно он растворился в воздухе или превратился в ворона или ястреба, как это якобы делают мексиканские колдуны.
Индейские демоны.
Харт вновь содрогнулся.
В этот момент Тень Любви уже говорил по телефону.
— Барб? Ты можешь подъехать за мной?
Глава 19
Лукас проснулся в темноте, и ему пришлось прислушаться, чтобы понять, что его разбудило. Он протянул руку и коснулся плеча Лили.
— Ты плачешь?
— Ничего не могу с собой поделать, — всхлипывая, ответила она.
— Чувствуешь себя виноватой?
Женщина заплакала еще сильнее, не в силах произнести ни слова. Наконец она сдавленно пробормотала:
— Может быть. — Она повернулась на бок, чтобы видеть Лукаса, подтянула колени к груди и осталась лежать в позе зародыша. — Я никогда не делала этого прежде.
— Ты мне уже говорила.
Он сел, нащупал выключатель стоящей на тумбочке лампы и нажал на кнопку. Она опустила голову, спрятав лицо.
— Проблема состоит в том, что я знала. Знала, что буду неверной. В ту ночь, в моем номере, я остановила тебя только чудом. Мне не следовало тебя отпускать. Но сейчас все произошло… так быстро. И я не сумела справиться, — продолжала Лили. — А потом, когда я застрелила Худа, мы оба находились в жутком состоянии… и я улетела из города. И в самолете я плакала. Думала, что больше никогда тебя не увижу, не буду с тобой спать. Но знаешь, я испытала облегчение. А когда мне сказали, что нужно возвращаться, я снова заплакала. Давид подумал, что я не хочу ехать. Но дело было в том, что я знала: это случится. Я была такой… голодной.
— Послушай, со мной все это уже было, — сказал Дэвенпорт. — Иногда потом я чувствую себя виноватым, но я не могу жить без женщин. Психиатр, наверное, нашел бы у меня какие-то отклонения. Но я просто… хочу женщин. Как ты сказала, я начинаю испытывать голод. И я не в силах остановиться. Это наркотик, от которого невозможно отказаться.
— Только секс?
Она подняла голову и посмотрела ему в глаза.
— Нет. Женщина. Процесс. Ухаживание. Секс. Все вместе.
— Ты наркоман любовных связей. Тебе постоянно нужно нечто новое.
— Нет, ты не совсем права. В Миннеаполисе есть женщина, с которой я оказываюсь в постели один или два раза в год с тех пор, как был совсем мальчишкой. Шестнадцать, восемнадцать лет. И всякий раз, когда я ее вижу, у меня возникает желание. Я звоню ей, или она звонит мне, я ее хочу. И тут дело не в новизне, а в чем-то другом.
— Она замужем?
— Да. Уже лет пятнадцать. У нее двое детей.
— Как странно, — Лили немного помолчала, а потом добавила: — Часть моей вины состоит в том, что мне не становится хуже. Ты понимаешь, о чем я говорю? Мне понравилось. У меня не было такого хорошего секса… я даже не знаю сколько. Возможно, никогда. Словно какой-то провал. С мужем все происходит спокойно и нежно, и я почти всегда испытываю оргазм, но нет… одержимости. Все под контролем. У Давида худощавая фигура и почти нет волос. А ты плотный и волосатый. И получается… по-другому.
— Ты слишком увлеклась анализом, — ответил после коротких раздумий Дэвенпорт. Она протянула руку и коснулась его лица. — Я просто хочу секса, — сказал он, стараясь спародировать похоть.
— Смешно, — сказала Лили, слегка переместилась и прижалась к нему. — Как ты думаешь, чувство вины исчезнет?
— Обязательно, — ответил Лукас.
— Я с тобой согласна, — сказала она.
Было раннее утро, и Лукаса раздражал яркий свет, но он часто прикасался к Лили — трогал локоть, щеку, шею, убирал волосы с лица.
— Давай сразу поедем. А потом остановимся где-нибудь и позавтракаем. Я не могу есть в такое время, — проворчал он.
— Твои биологические часы не в порядке, — сказала Лили, садясь в «порше». — Тебе нужно перевести стрелки.
— По утрам ничего не происходит, зачем вставать? — спросил Дэвенпорт. — Все плохие люди действуют по ночам. Да и большинство хороших, если уж на то пошло.
— Давай постараемся благополучно добраться до Миннеаполиса, — предложила она, когда «порше» с ревом выехал с парковки мотеля. — Если хочешь, я могу сесть за руль…
— Нет, не надо.
Они ехали прямо навстречу утреннему солнцу. Лили хотелось поболтать, и она с интересом разглядывала необычную природу прерии.
— Я возвращаюсь другой дорогой, взял немного южнее, — сказал Лукас. — Всегда стараюсь разнообразить путь, но мне не слишком часто удается выезжать из города.
— Вот и хорошо, увидим что-то новое, — кивнула напарница.
— И это не займет много времени, — заметил Дэвенпорт.
Утро выдалось холодным, но воздух быстро прогревался. Вскоре после того, как они пересекли границу Миннесоты, Лукас остановился у придорожного кафе. Они оказались единственными клиентами. Толстая женщина работала на кухне за высокой стойкой из нержавеющей стали. Они видели только ее голову. Бармен оказался худощавым большеглазым мужчиной в грязном фартуке. Его щеки украшала двухдневная щетина, в зубах он сжимал потухший окурок «Лаки страйк». Лукас заказал глазунью из двух яиц и бекон.
— Очень рекомендую, — сказал он напарнице.
— Мне то же самое, — кивнула Лили.
Официант передал заказ на кухню, сел за столик и принялся изучать местный еженедельник.
