Т. Паркер - Маленький Сайгон
— Они хотели напомнить тебе о Ламе, так ведь?
Фрай чувствовал, что Беннет уже справился со своим бешенством. Он шагнул назад и посмотрел вверх. И заговорил более примирительно:
— Именно этого они и пытаются добиться. Но они не знают, что я вспоминаю его все время, каждый день в моей жизни. Я не забываю предателей. Никогда.
Беннет прыгнул к Доннелу Кроули, который извлек откуда-то кольт сорок пятого калибра. Беннет поднес его к Фраю и протянул ему.
— Если за этим стоит Тхак, тебе может понадобиться друг. У меня есть Доннел и вокруг дома больше людей из ФБР, чем я могу переварить. А у тебя теперь есть это. Магазин полон, патронник пуст, поставлен на предохранитель. Знаешь, как пользоваться?
— Папа показывал мне как-то давным-давно.
— Что ж, кольт за последние пятьдесят лет не изменился. Стреляет прямо, медленно, поражает, как слон. Держи при себе, поглядывай назад и не гуляй по Маленькому Сайгону больше, чем это необходимо.
Фрай принял увесистый пистолет. От какой еще тяжести веет большей обреченностью? От раковой опухоли? От могильного камня?
— Видимо, мне надо тебя поблагодарить?
Беннет метнулся к двери, остановился, потом сделал медленный, долгий выдох. Он обернулся к Фраю со странным выражением боли и разочарования на лице.
— Виггинс наконец-то разделался с Эдди Во. Примерно час назад.
— Где они его отыскали?
— Он заявился к себе домой. Вытащил пистолет, тогда они выпустили в него шесть пуль. На пороге.
Фрай прислонился к своему разбитому музыкальному центру.
— Эдди Во. Он был просто сбившийся с пути мальчишка.
— А Виггинс ведет себя так, словно поймал Джека-потрошителя. Сейчас ФБР празднует победу — прикончили главного подозреваемого. Будь осторожен, Чак.
Кроули подождал, пока Беннет проковыляет мимо.
— Спокойной ночи, Чак. Если будет что не так, позвони. Я сразу же приеду.
Фрай взял фонарик и отправился в пещеру. Он покопался в коробках со старьем и наконец нашел пару маленьких акустических систем, которые забраковал несколько лет назад, но не решился выбросить.
В гостиной он прицепил их к приемнику и поставил «Потерянные матери» Ли.
Звук был посредственный, но музыка все равно доходила. Он прочел перевод «Песни туннелей»:
Глубоко в этой земле я пою для тебя.Ты за много миль отсюда.Я иду к врагу ради тебя.Ты ждешь правду, которую я приношу.Ранним утром я покидаю этот земной адИ возвращаюсь к солнцу,И поверяю тебе планы смерти,Чтобы ты мог посадить цветы свободыНа земле, что держит меня в себе.
Фрай посмотрел на свежие следы грязи на полу и на своих ботинках. Из пещеры, догадался он. Из пещеры.
Вдруг, словно спала пелена с глаз, он со всей очевидностью понял, куда ее увезли.
И он понял, где скрывался Эдди.
И понял, куда исчез Дак.
Грязь в середине августа.
Он позвонил в справочную и узнал ее номер. Толковательница Снов ответила после девятого гудка. Она говорила сонным голосом. Фрай сказал, что ему только что приснился кошмар, и потребовал срочно его растолковать. Она ответила, что в такой поздний час берет по двойному тарифу. Они условились встретиться в полночь.
В вестминстерской полиции домашний номер Мина ему сообщить отказались. Отчаявшись уломать дежурного офицера, Фрай оставил свой телефон, повесил трубку и стал ждать ответного звонка.
Он раздался раньше, чем через минуту. Мин звонил из дома Эдди Во.
— Детектив, я догадываюсь, что вы предпочли бы не разговаривать со мной, а посадить за решетку, но я знаю, где они прячут Ли. И еще я знаю, куда отправился Эдди после того, как я помог ему бежать.
— Укажите точное место.
— Не могу. Немного поискать. Но я готов взять вас с собой. Согласны?
— Да, я согласен.
— Ждите меня через двадцать минут в заведении Толковательницы Снов.
Он дал отбой, накрутил первые цифры номера Беннета, но продолжать не стал. Что, если я ошибаюсь? А если прав, но это ни к чему не приведет? Ладно, брат, не буду грузить твою башку. Поступлю с тобой так же, как ты со мной.
Он запер входную дверь и направился к «Циклону», похлопывая себя фонариком по бедру.
Глава 18
На улицах Маленького Сайгона было пустынно, пока он не подъехал в церкви святого Варфоломея, рядом с которой на переполненной стоянке теснилось много машин. Застряв в пробке, Фрай видел через раскрытые церковные двери сотни вьетнамцев, набившихся в маленькую церковь. Многие стояли в предбаннике, многие тянулись по лужайке от автостоянке. Фрай прочитал на полотняном навесе: «Полуночная месса по Тай Зуану — служит монсиньор Дин Хо Хан». Перед входом дежурили две полицейские машины, фургон радиорепортеров и микроавтобус телевизионщиков из Хантингтон-Бич. На ступеньках стоял человек, в котором Фрай узнал штатного фотографа «Таймс». Ему позировали два малюсеньких мальчика с родителями. Их осветила вспышка. Фотограф жестом приказал им зайти внутрь.
Еще один квартал по Болсе, левый поворот под арку Сайгон-Плазы — и он миновал оскалившихся львов, которые сторожили въезд на площадь. Туловища обоих львов были заклеены листовками с изображением Ли — анонс открытого собрания, назначенного Комитетом по освобождению Вьетнама на пятницу. Фрай притормозил, сорвал одну листовку, положил рядом на сиденье.
Стоянка на площади была почти пуста. Несколько небольших седанов стояло у закусочной. Владелец кафе «Бан Ле» поливал тротуар перед входом. Уличные столики были придвинуты к стене, стулья перевернуты на столы. Фрай припарковался перед супермаркетом «Сьеу Тай», в котором ярко горел свет и ходили редкие покупатели.
Фрай взял фонарик, прикрепил его к поясу, выпустил рубашку и запер «Циклон». Он ощущал липкий пот на спине и сильный, острый запах страха на теле.
Мин его уже ждал.
Над заведением Толковательницы Снов горел пурпурно-розовый фонарь. Фрай толкнул дверь, но дверь была заперта. Внутри было темно. Фрай отгородился ладонями, заглянул в окно и увидел, что обширная старая мадам идет ему навстречу. Она открыла дверь и посмотрела на него подозрительным, усталым взглядом.
— Плохие сновидения? — спросила она.
— Непонятные сновидения, — отвечал Фрай.
Мадам перевела взгляд на Мина.
— Заведение закрыто, — объявила она.
Фрай оттолкнул ее и прошел в приемную. В нос ударил запах ладана. Мин и Толковательница Снов о чем-то говорили по-вьетнамски, пока Фрай исследовал ковер. Мадам заняла свое место и открыла шкатулку.
— Пятьдесят долларов, — объявила она.
Фрай отсчитал деньги и передал мадам.
— Расскажите мне о вашем сне.
— Не возражаете, если я во время рассказа буду расхаживать? Я немного нервничаю.
Она посмотрела сначала на него, затем на Мина, который стоял у стены, скрестив руки. Мадам кивнула.
— Этот сон мне снится снова и снова. Будто я нахожусь в маленькой темной комнате и не могу оттуда выбраться. Я просыпаюсь в холодном поту, сердце готово лопнуть.
— Маленькие темные комнаты всегда нас пугают.
Фрай продолжал расхаживать по комнате, пробуя пол на плотность и звук. Знаю, это где-то здесь, думал он.
— Иногда мне снится, что я в открытом море.
— И океан может быть темным местом, если вы под водой.
— Вот именно.
— Сколько вам лет?
— Тридцать три.
— Я ничем не могу вам помочь с этим сном. Вам снится смерть.
Как это верно, подумал Фрай. Он постучал ногой по полу.
— Что вы делаете?
Мин что-то отрывисто сказал мадам, затем обратился к Фраю:
— Что вы, черт побери, делаете?
— Полегче. Вдруг я позвонил в ФБР? Тогда увидите.
Толковательница Снов заерзала на стуле.
— У вас умерла любимая?
Фрай посмотрел на нее. Холодок пробежал по его спине. Он ощущал Толковательницу Снов, вынашивавшую свои мысли.
— Сестра.
— В воде?
— Да.
— Вы повторите ее смерть. Вам хочется соединиться с ней.
Он остановился, опустился на колени и постучал костяшками пальцев по полу. Ничего.
Где же?
Фрай переместился к стене и начал водить по ней ладонями, постукивать, прослушивать. Он не пропустил ни фута. И на полу… кроме…
Он навис над мадам. Она подняла на него презрительный взгляд. Ее толстые руки были сложены на столе, огромная грудь туго стянута аодаем.
— А теперь уходите, — сказала она.
— Встаньте, пожалуйста.
— Я остаюсь.
— Живо, кукла.
Она села поглубже и метнула в него злобный взгляд.
Он обошел ее вокруг, взялся за спинку стула и рванул его из-под нее. Она схватилась за подлокотники, словно испуганная пассажирка самолета и выругалась на Фрая по-вьетнамски. Затем он отодвинул стол в сторону и пробежался ладонями по ковру. Ничего, кроме куска бечевки.
