Виктор Точинов - Темные игры – 2
Тоже самое – последовательности непонятных значков. Тексты (если это тексты) разные, но начинаются все одинаково – словом из пяти букв (?), где первая и последняя похожи на букву «Y», нижняя палочка которой опирается на две горизонтальных, одна над другой, черты...
– Ну так чё, отбашляют где-нибудь за старанье-то? – гнул свое Магадан.
– Письмо пошли, в Академию Наук, – равнодушно посоветовал Толик.
– Не отбашляют... – загрустил Магадан. – Туфта всё это. Тут вон еще какая хренотень есть...
Он вновь порылся в том же закутке, злобно шлепнул на стол еще одну бумажку.
– Вот. Шутки шуткуют, ... их мать в... и обратно!
Это был детский рисунок. Лицо – круг, его черты – две точки и две закорючки. И – четырехпалые руки, коряво нарисованные прямо от головы, без какого-либо намека на плечи или шею. Протянутые вперед руки. Снизу – надпись неровными буквами. То же самое слово, начинающееся с псевдо-Y, и им же заканчивающееся. Писавший не рассчитал расстояние, подпись загнулась, последняя буква лежала на боку.
– Похоже, кто-то из яйцеголовых в экспедицию с дитём поехал... – неуверенно сказал Толик.
Остальные промолчали.
– Гниды, – сказал Магадан и попытался разорвать рисунок. Но бумага (или все же не бумага?) не поддалась его узловатым, загрубелым пальцам.
Бессонов – щелк, щелк, щелк – собрал ружьё. Зачем-то вставил патроны – в рюкзаке еще оставался запас.
Магадан витиевато выматерился и поднес детский рисунок к огоньку зажигалки. Тот сначала долго не хотел загораться (Магадан снова выматерился), потом нагрелся – из внезапно открывшихся пор как-бы бумаги выступили мелкие капельки жидкости – и вспыхнул быстро, ярко, как артеллеристский порох. Магадан отбросил рисунок – испуганно. Квази-бумага упала на затоптанный, грязный пол и сгорела дотла, не осталось даже пепла.
Бессонову показалось, что жидкость, выступившая в последнюю секунду существования бумаги, была ярко-алая, как артериальная кровь. Впрочем, в красновато-коптящем свете керосинки Магадана все вокруг казалось окрашенным в не совсем естественные цвета.
Магадан снова растянул морщинистую харю в ухмылке. Бессонову вдруг остро захотелось выстрелить ему в голову. Или – упереть стволы себе в кадык и попробовать дотянуться до спускового крючка. Он торопливо вышел, почти выбежал из хибары. Юрик Стасов что-то встревоженно спросил вдогонку – Бессонов не услышал.
* * *К острову Стрежневому подлетала новая стая. С севера.
Лебеди – их можно было узнать издалека, еще не видя, лишь по особенному, зычному, далеко разносящемуся крику... Стая могучих птиц шла высоко, совсем не похожая на выбивающихся из сил пичуг, с трудом достигших Стрежневого.
Заходящее, самым краешком торчащее над водой солнце освещало стаю – и казалось, что белые лебединые перья окрашены в нежно-розовый цвет.
На остров птицы не обратили внимания – прошли над ним, не снижаясь, не выбирая место для посадки... Полетели к материку. Приглушенный хлопок выстрела, раздавшийся внизу, ничем не нарушил их полета.
Солнце исчезло. Алая полоса на западе погасла, но совсем темно не стало – рефракция вытягивала часть света из-за горизонта.
Лебеди обязаны были превратиться в этом освещении из розовых в тускло-серых – но отчего-то не превратились. Наверное, и на самом деле оказались розовыми...
УТЕЧКА МОЗГОВ (триллер-пародия)
Главные герои этой повести вынуждены действовать под вымышленными фамилиями. Настоящие известны лишь корпорации «Twentient Centuru Fox Film Corporasion» и лично господину КК.
Вашингтон, федеральный округ Колумбия, мост через Потомак
31 марта, 09:20
Специальный агент Федерального Бюро Расследований Фокс Уильям Балдер, известный узкому кругу посвященных под прозвищем «Призрак», всегда встречался со своими информаторами в Ботаническом саду. Имел такую привычку.
На недоуменные вопросы коллег и начальства отвечал: дескать, укрывшись в ветвях одной хорошо изученной им пальмы (третьей от входа), легко можно проследить, не прицепился ли к информатору «хвост»… Начальство верило, и возмещало расходы на покупку билета.
Но действительная причина несколько отличалась от декларируемой: агент Балдер любил природу. Звучит странно, но так оно и было. Балдер часто мечтал уехать куда-нибудь в глушь, в Канзас, на ферму: пить по утрам парное молоко, выходить босиком в одуряюще пахнущую цветами весеннюю степь и назначать вечерами свидания у коровника полногрудой фермерской дочке…
Мечты оставались мечтами.
Вместо молока, степи и полногрудой дочки перед Балдером непрерывно мелькали асфальт, бетон, опостылевший кабинет, усталое лицо Смалли и режущие глаз строчки компьютерных файлов…
Но местом встречи с информаторами он неизменно назначал Ботанический сад. Хоть эрзац, хоть за стеклом, но все-таки природа.
Однако – прошлым летом сад закрылся на реконструкцию, и реконструировался до сих пор. Балдер несколько растерялся. Предложение Смалли: перенести точку рандеву в Зоологический музей, – не вдохновляло. Высушенная и заспиртованная фауна ни в какое сравнение не шла с живой и благоухающей флорой.
После долгих размышлений Балдер нашел-таки идеальное место для свиданий с осведомителями – мост через Потомак. Река, свежий воздух, – да и «хвост», если что, издалека виден…
Вот и сейчас спецагент стоял на мосту, под лучами ласкового весеннего солнышка, и уже двадцать минут терпеливо ждал информатора, общавшегося с Балдером под псевдонимом «Шпак». Шпак запаздывал…
Там же. Чуть позже
На мосту было пустынно. Изредка проезжали машины, пешеходы не появлялись вообще, – лишь в отдалении, на следующем пролете моста, кучковались несколько рыболовов, здешних завсегдатаев. Балдер, кстати, тоже опустил удочку в мутные воды Потомака, дабы не вызывать лишних подозрений.
Рыболовы, надо сказать, уже знали агента в лицо, и весьма уважали. За то, что он всегда являлся «на ловлю» в тщательно отглаженном деловом костюме и в галстуке, и за то, что никогда не пытался пристроиться к их клевому месту. Впрочем, клевало там лишь по слухам, – никто и ни разу ничего живого из вод Потомака не извлек, по крайней мере на глазах у Балдера.
…Шпак запаздывал. Предстоящее свидание должно было стать первой личной встречей – познакомились они Балдером недавно, через Интернет, причем Шпак сразу удивил Балдера своей глубокой осведомленностью. Доморощенных криптологов и конспирологов болталось по Сети предостаточно, и их высосанные из пальца сенсации Балдера раздражали. Слитая же Шпаком информация отличалась конкретностью, и выдержала самую скрупулезную проверку. Одна беда – информатор предпочитал виртуальные контакты и долго отказывался от встреч…
На сегодняшнюю Балдер выманил его, лишь посулив заплатить первый гонорар. Шпак долго юлил, просил отправить переводом, простым или электронным, – спецагент наотрез отказался, ссылаясь на принятые в ФБР правила.
В общем, сегодняшним утром Шпак рассчитывал стать богаче на пятьсот долларов, – однако отчего-то запаздывал. Балдер знал, что тот ничего не получит (начальство неожиданно урезало фонды) – однако пришел вовремя. Парадокс, коими так богата наша жизнь…
Впрочем, возможность увидеться еще оставалась. Время было назначено не жестко, в промежутке от девяти до десяти часов утра. Балдер, правда, надеялся, что Шпак придет пораньше – пятьсот долларов, как-никак, на дороге не валяются.
Чтобы убить время, Балдер вытащил удочку, осмотрел насадку. Во время каждой из своих конспиративных встреч он экспериментировал со свежеиспеченною наживкой, лениво любопытствуя: осталось ли в отравленных водах Потомака хоть что-то живое? Увы, и на нынешнюю, двадцать седьмую по счету приманку тоже никто не польстился… Представляла она из себя кукурузные хлопья, обжаренные в машинном масле, – Балдер заподозрил, что здешним селедкам, уцелевшим от залповых сбросов, такая диета привычна. Но увы…
Рыба не клевала, Шпак не приходил. Балдер начал скучать.
Там же, 10:00
В десять часов стало ясно – что-то произошло, Шпак уже не появится. Придется отправляться на запасную точку встречи, на заброшенный завод. Тоже неплохое местечко – особенно когда есть основания подозревать, что свидание может завершиться непредвиденными эксцессами. Нет риска угодить шальной пулей в случайного прохожего…
Балдер собрался смотать удочку. Но у той неожиданно обнаружились иные намерения – удилище сильно качнулось, явно собираясь перевалиться через парапет и открыть купальный сезон в Потомаке. Спецагент едва успел схватиться за рукоять. И тут же почувствовал: на крючок попалось что-то неимоверно большое и сильное.
Удилище гнулось и трещало. Леска звенела как натянутая струна. Балдер с огромным усилием вращал катушку. Обалдевшие коллеги-рыболовы бежали ему на помощь с сачками наперевес.
